Дэнтон больше не мог сдерживаться. Он чувствовал, что должен тотчас же заговорить с нею — иначе все кончено. Он протиснулся вперед к тому месту, где они сидели, и сел рядом. Его бледное лицо было искажено истерическим возбуждением. Он схватил Элизабет за руку.
— Элизабет! — позвал он.
Она обернулась с неподдельным изумлением. На лице ее не отразилось никакого чувства — только страх перед незнакомым человеком.
— Элизабет! — крикнул он еще раз, и голос его прозвучал странно, как чужой, — Дорогая моя, ведь вы узнаете меня?..
На лице Элизабет отразилось только беспокойство и недоумение. Она отодвинулась в сторону. Компаньонка, маленькая седоволосая женщина с подвижным лицом, подвинулась вперед. Ее холодные глаза спокойно смерили Дэнтона с ног до головы.
— Что вы сказали? — спросила она.
— Эта молодая дама, — сказал Дэнтон, — знает меня.
— Вы знаете его, милочка?
— Нет, — сказала Элизабет странным тоном и поднесла руку ко лбу, как будто повторяя заученный урок. — Я не знаю его. Я знаю… что я не знаю его.
— Но как же это… — сказал Дэнтон растерянно, — Как же это вы меня не знаете? Ведь это я, Дэнтон. Мы с вами так много разговаривали. Вспомните летательную платформу… наше местечко вверху под открытым небом… стихи…
— Нет! — воскликнула Элизабет. — Нет, я не знаю его… я не знаю… есть что-то… но я не знаю… Я знаю только то, что я не знаю его.
На лице ее было написано глубокое смутное страдание. Острые глазки компаньонки перебегали от девушки к молодому человеку.
— Видите, — сказала она с бледным подобием улыбки. — Она не знает вас.
— Я не знаю вас, — повторила Элизабет. — В этом я уверена.
— Но, дорогая, вспомните песни, стихи…
— Она вас не знает, — сказала компаньонка. — Вы, очевидно, ошиблись. Прошу вас оставить нас в покое. Нельзя же приставать на улице к незнакомым дамам…
— Однако… — возразил Дэнтон, и его бледное лицо выразило отчаянный протест против неумолимой судьбы.
— Оставьте нас, молодой человек, — нахмурилась компаньонка.
— Элизабет! — закричал Дэнтон. На ее лице отразилась явная мука.
— Я вас не знаю! — крикнула она, поднося руку ко лбу. — О, я вас не знаю!
Дэнтон просидел с минуту как пришибленный. Потом вскочил с места и застонал вслух.
Он поднял правую руку к далекой стеклянной крыше, висевшей над улицей — это было городское небо, потом повернулся и бросился прочь, быстро переходя с платформы на платформу. Через минуту он исчез в толпе.
Компаньонка следила за ним глазами, потом оглянулась на лица любопытных, которые успели собраться кругом.
— Скажите… — сказала Элизабет, хватая ее за руку. Она была так взволнована, что не обращала внимания даже на зрителей. — Кто был этот человек? Кто был этот человек?
Компаньонка удивленно подняла брови. Потом сказала громко и умышленно внятно:
— Какой-нибудь сумасшедший. Мы его до сегодняшнего дня ни разу не видели.
— Ни разу?
— Ни разу, милочка. Не думайте о таких пустяках.
Вскоре после этого знаменитый гипнотизер, любивший одеваться в зеленое с желтым, принимал у себя нового пациента. Это был молодой человек, бледный, растрепанный, с возбужденным лицом. Он бегал по комнате взад и вперед.
— Я хочу забыть, — повторял он, — я должен забыть!
Гипнотизер посмотрел на него спокойным взглядом, изучая его лицо, одежду, движения.
— Забыть — всегда значит потерять что бы то ни было, радость или горе. Впрочем, вам лучше знать. Придется заплатить.
— Только бы мне забыть.
— Это нетрудно, раз вы сами хотите. У меня бывали дела потруднее. Да вот еще недавно. Я даже сомневался в успехе. Дело было сделано против желания загипнотизированного лица. Тоже любовная история, как и у вас. Но только это была девушка. Могу вас уверить, что…
Молодой человек подошел и сел перед гипнотизером. Все существо его напряглось. Глаза его стали острее и спокойнее.
— Я вам скажу, — начал Дэнтон. — Вам надо, конечно, знать, в чем дело. Была такая девушка. Имя ее — Элизабет Морис.
Он остановился. В глазах у гипнотизера мелькнуло удивление. Теперь Дэнтон все понял. Он вскочил, нагнулся к сидящей фигуре и стиснул желто-зеленое плечо. С минуту он не мог найти нужных слов.
— Отдайте мне ее, — сказал он наконец, — отдайте мне ее.
— Что такое? — испуганно бормотал гипнотизер.
— Отдайте мне ее!..
— Кого ее?
— Девушку, Элизабет Морис!
Гипнотизер попробовал вырваться. Он приподнялся со стула. Но рука Дэнтона сжалась еще крепче.
— Пустите! — крикнул гипнотизер и толкнул Дэнтона в грудь.
Они начали бороться. Это были странные неуклюжие движения. Ни тот ни другой не имели понятия о правильной борьбе: атлетический спорт уцелел только в цирках. Но Дэнтон был моложе и сильнее. Они повозились с минуту, потом гипнотизер повалился на пол и ударился головой о ножку стула. Дэнтон тоже упал. Испуганный своей победой, он тотчас же вскочил на ноги, но гипнотизер лежал все так же неподвижно. На лбу у него выступила белая шишка, и из рассеченного места тянулась тонкая красная струйка.
С минуту Дэнтон стоял над ним, не зная, что делать; руки у него тряслись.
Он подумал о последствиях, и ему стало страшно. Двинулся было к двери, но тотчас же вернулся.
— Нет, — сказал он вслух и подошел к противнику. Преодолевая инстинктивное отвращение культурного человека к крови, он наклонился к лежащему и пощупал у него сердце. Потом осмотрел рану. Потом поднялся и огляделся кругом. В голове у него родился новый план.
Через несколько минут гипнотизер пришел в чувство. Голова у него болела. Спиной он опирался о колени Дэнтона, который смачивал ему лицо водой.
Гипнотизер помолчал. Потом жестом показал, что, по его мнению, уже пора бы и перестать поливать его водой.
— Дайте я встану, — сказал он.
— Погодите немного, — сказал Дэнтон.
— Вы меня ударили, — сказал гипнотизер, — вы, негодяй этакий!
— Мы одни, — возразил Дэнтон, — и дверь заперта. Они молчали и думали.
— Если я перестану смачивать, — сказал Дэнтон, — у вас на лбу вылезет такой синяк…
— Смочивайте, если угодно, — сказал гипнотизер угрюмо.
Опять помолчали.
— Так поступали в каменном веке, — сказал гипнотизер. — Борьба! Насилие!
— В каменном веке никто не смел становиться между мужчиной и женщиной, — возразил Дэнтон.
Гипнотизер немного подумал.
— Что, собственно, вам нужно? — спросил он.
— Пока вы лежали без чувств, я разыскал в ваших списках адрес девушки. Я не знал его раньше. Я позвонил ей по телефону. Она скоро будет здесь.
— Вместе с компаньонкой?
— Это все равно.
— Что же это такое? Я не понимаю. Что вы хотите сделать?
— Я подыскал себе также и оружие. Удивительная вещь, как мало оружия теперь попадается на свете! И подумать, что в каменном веке люди, кроме оружия, ничего не имели. Я нашел вот эту лампу, отодрал провода и всякие другие штуки — и вот она…
Он поднял лампу над головой гипнотизера.
— Этим я могу очень легко разбить вам череп. И я разобью, если вы не сделаете того, что я вам скажу.
— Насилием ничего не излечишь, — ответил гипнотизер цитатой из «Новейшей книги афоризмов о морали».
— Ну, тут уж болезнь, от которой я во что бы то ни стало хочу избавиться.
— Ну?
— Вы скажете компаньонке, что вы собираетесь внушить девушке согласие на брак с этой рогатой тварью… знаете, рыжий такой, а глаза как у хорька… Об этом, должно быть, уже говорилось?
— Да, говорилось.
— Ну вот. И под этим предлогом вы ей вернете память обо мне.
— Это не соответствует профессиональной этике.
— А я вам вот что скажу: я и жизни не пожалею, чтобы не потерять этой девушки, я готов на все. Мне нет никакого дела до ваших соответствий. Если не выйдет по-моему, вам не прожить и минуты. Оружие это плохое, и вам, должно быть, достанется смерть не без боли. Но я все-таки убью вас. Теперь, я знаю, убивать не принято, главным образом потому, что не из-за чего убивать.
— Компаньонка увидит вас.
— Я спрячусь в этом углу, за вашей спиной. Гипнотизер подумал.
— Вижу, вы юноша решительный, — сказал он, — и к тому же полудикарь. Я старался исполнить свой профессиональный долг по отношению к клиенту. Но если вы решились принудить меня…
— Не вздумайте лукавить!
— Я не стану рисковать головой из-за такого пустячного дела.
— А потом?
— Гипнотизеры и врачи не любят скандалов. Вам нечего бояться нескромности. Я ведь не дикарь. И вообще мне все это надоело. Вдобавок через день-другой я уже прощу вам…
— Спасибо. Теперь, когда мы обо всем сговорились, вам нет надобности больше лежать на полу.
Глава 2
ЗА ГОРОДСКОЙ ЧЕРТОЙ
