Потом придумал еще и подписал ее в валютном магазине (сам он туда боялся ходить) купить мотоцикл, якобы учить ее ездить, она любила быструю езду. В результате катал ее раз в неделю, а мотоцикл был полностью его, где-то пять сотен сертификатов стоил.
Ну, пили и курили они, конечно, только штатское, на Черное море летали – по две-три тысячи за неделю оставляли. А он мальчик сообразительный – еще с собой и свою поблядушку на Ленкины деньги возил, была у него такая прилипала Катька Травкина. Да Ленка ее еще в фирменное барахло одевала и с себя дарила. Дура-баба. Андрюша ее накалывал и пользовал, как хотел.
– Но она-то понимала?
– Потом поняла. А ей все равно было. Ну и что, говорит: Андрюшенька хороший мальчик, пусть развлечется, мне не жалко. Они, я помню, рекорды ставили, сколько в метро не сядут и на такси ездить будут, – восемь месяцев проездили. С французским шампанским и швейцарским шоколадом в институт приезжали, и здесь, на теплой лестнице, поили всех, кто хотел. Это уже Ленкины дела были, любила – если погулять, так с размахом. Мужик тот щедрый был, и она научилась.
– Как же она может с этим теперь общаться! Если она ему все давала, все для него делала, ничего не жалела, а он ее еще и накалывал. Я бы не смог с ним рядом сидеть, не то что общаться.
– Саш, здесь другие дела, поймешь позже, это тебе не Кавказ, а – Москва. Вместе ведь жить, на одном курсе еще четыре года учиться, и не захочешь, а общаться будешь, в одной каше варимся – вариться.
Я этого не понимал, я рос в другой среде, где предательства не прощали. Но мне еще во многом предстояло измениться, на этом курсе. Я даже не представлял как.
– Так они что, не спали вместе? – Мне интересно понять это.
– Да ты что, никогда, я же тебе говорю – Андрюша на ее деньги шалав возил, а Ленка в лучших друзьях ходила.
– А ты как к нему относишься?
– А я что, мне все равно с кем общаться, все люди – говно.
– Оригинальная концепция! Меня ты тоже к ним причисляешь?
– Ты, может, и нет, потому тебе и рассказываю, что не говорил никому.
– Интересная у тебя теория относительно людей, с кем общаться.
Боб улыбается:
– Это абсолютно точно: одни только жиже, другие круче, но все из дерьма замешаны. Так чего зря стараться, искать – все равно в него попадешь.
– А как насчет Ленки?
– Ленка – баба, это другое дело, для меня. Он поддел ногтем с траурной каймой сигарету из пачки и закурил, не выпуская дыма.
– Ты, Боб, не такой простой человек, как кажешься.
– Все люди не просты. Все они только кажутся…
И в этот момент внизу лестницы появилась Лена с этим Андреем под мышкой.
– О, Боб! – закричал он. – А мы и не думали, что застанем тебя здесь.
Теперь я с интересом смотрел на нее: обычная девочка, только черноволосая и попа большеватая. Мордаха своеобразная, даже смазливая, ну и в джинсы, конечно, одета. Хотя ей, видно, все равно, что одето.
Юстинов мельком взглянул на меня и снова к Бобу:
– У Ленки отличная идея родилась, поехать в кабак в «Архангельское», там, говорят, куропатки сейчас с вертела подают и классное вино, французское. А у нее мэтр свой человек, знакомый, еще со старых времен. Я перевзглянул.
– Минуту, – ответил Боб, – заберу книжку в перемену на истфаке, и можно трогаться.
– Саша, поехали с нами, – предложила Лена, – все равно на лекции не ходим, чего сидеть зря.
Меня удивило, что она запомнила мое имя.
– Нет, спасибо, ребята, мне надо встретиться кое с кем в четыре часа.
Прозвенел звонок, Боб поднялся:
– Может, все-таки поедешь? А?
– Поехали, я угощаю! – сказал Андрюша. Я чуть не поперхнулся.
– Спасибо, как-нибудь в другой раз, не в этот.
Они скрылись все вместе в темноте лестничного провала. Свидания у меня, конечно, никакого не было. Я так сказал. У меня не было денег, чтобы платить, а я не привык, чтобы платили за меня.
Я снова раскрыл прекрасный журнал от нечего делать, так как домой раньше шести тридцати, конца занятий, не мог появляться. Но там были те же Ленины, Сартаковы, Наровчатовы, Сусловы – и меня чуть не стошнило.
Началась лекция. Я никогда еще не сидел на лекции, клянусь, и не представлял, что там буду делать я; и вообще – для чего лекция. Ну, я знал для чего экзамены: чтобы их сдать. Перейти на следующий курс и учиться дальше, тогда никто не приставал к тебе. Но ходить на лекцию – это считалось моветоном, чем-то позорным и ужасным, вроде как тупостью. Или явным признаком страха перед представителями деканата. Поэтому – я даже не задумывался.
Все стало тихо. Как раз в этот момент и появилась девочка Ира и, подойдя ко мне, села возле, совсем рядом. Это был исторический момент. Но только позже я пойму насколько.
– Тебя зовут Саша? – Да.
– А ты мне очень понравился.
– Спасибо, это приятно.
– В тебе что-то есть очень такое… что мне нравится, я не знаю, как высказать.
– Да?..
– Я тебя еще раньше заметила, когда ты на другом курсе учился. Ты приходил несколько раз в библиотеку, у меня там подружка работала.
И тут я вспомнил и улыбнулся.
– Чему ты улыбаешься, я что-то не то сказала?
– Так, чисто нервное, – ответил я.
– Ой, мне нравится это выражение, можно я его буду употреблять?
– Конечно.
Она прикидывалась немного восторженной девочкой: юной и наивной. А может, и правда такой была. Интересно, она спала уже с кем-нибудь или нет, подумал я, хотя мне это было совсем не интересно, так как где живешь, там не ср…ь – святая заповедь.
Она вынула из пачки сигарету и закурила.
Я не знал, что она курит, и удивился немного. С виду она казалась совсем непорочная, нежная и мотыльковая.
– У меня есть фирменные, хочешь? – Я достал красный коробок.
– Ой, «Мальборо», это мои любимые.
Она взяла и выбросила начатую. Я достал зажигалку, озаряя кончик сигареты, которую держала ее рука.
– А чем ты занимаешься, Саша?
– Ничем, учусь. Она улыбнулась.
– А кроме этого?
– Дома бываю.
– И все? – Я понимал, что это ей не интересно. – А у тебя есть девочки?
– Конечно.
– Много?
– Когда как.
– А сейчас как? – и не стала ждать ответа. – А какие тебе нравятся?
– Разные.
– А я?..
Саша замялся. Она засмеялась:
– Ты не смущайся, – и ласково взглянула на меня.
– Почему, ты хорошая девочка, но… где живешь, там ведешь себя по-другому.
– Поэтому…
– Поэтому, какая бы ты ни была, ты будешь для меня девочка Ира, которая учится со мной на факультете.
Уж не предлагается ли она, мелькнуло у меня и тут же погасло, слишком она невинно выглядела. (О, это была еще та актриса!) – А они тебя любят?
– Кто? – не понял я.
– Твои девочки.
– Не знаю. Я не спрашивал.
– А я бы любила. – Она зовуще улыбнулась.
– Да?..
– Ага, очень.
– А ты умеешь это хорошо делать?
– Ты научишь…
– Откуда ты знаешь, что я умею.
– Так мне кажется… у меня предчувствие. – Она провела языком и зажгла нижнюю губу блеском.
Я подумал…
– А как же твой мальчик?
– У меня нету мальчика.
Дальше я задал вопрос и спросил самого себя: ну, дебил, все выяснил, зачем тебе это надо? Ответить я себе не ответил, но если бы ответил, то скорее всего – шутил. Но, наверно, это приятно, когда еще одна и без всяких усилий, совсем без старания.
– Так как? – Она ждала.
– Нет, я импотент, – пошутил я.
– Боже, как интересно! Никогда не касалась импотента.
Однако она не такая наивная, а я-то думал, что это был блеф с таблетками и реклама: позерство подрастающего девичьего поколения.
– Можно я тебя коснусь? – продолжает она.
Я не успел ответить ответа, да она и не ждала, как она «коснулась», приникнув поцелуем к моей щеке. У нее были мягкие губы…
Потом она взяла быстро мою руку и, сказав, «положи вот сюда», положила ее на свою грудь. Однако интересный новый курс попался! Тут я ответил:
– Видишь ли, Ира, я думаю здесь не совсем то место, где мне надо класть руки куда бы то ни было – на тебя. Как тебе кажется?
– А какая разница? – наивно спросила она. – Все равно все на лекции и никому отсюда не видно.
Только это и была разница…
– Ты считаешь, это единственная причина? Я себе напоминал старого занудного старика.
– А еще какая? – Она смотрела на меня расширенными глазами и очень наивно.
Я засмеялся, не выдержав:
– Ир, перестань, ты же умная, наверно, девочка.
– Ну, могу же я хоть раз обольстить мужчину. Тем более пока его нет.
– Кого его? – не понял я.
– Юстинова, он считает, что это невозможно.
– А при чем здесь он?
– Как при чем, мы с ним встречаемся, ты разве не знал? -?
– Я живу с ним ровно с седьмого ноября, праздника, прошлого года.
Вот тебе и нежная, мотыльковая – изящно наивная девочка.
– Как это? – наверное, все-таки глупо спросил я.
– Очень просто, – ответила она. – Он в меня вставляет и вынимает; когда слезает. А я после этого уже три аборта сделала.
– Почему же ты не предохраняешься?
