Каждая из этих частей имеет свойственную ей окраску: Париж и провинция, социально противоположные, послужили здесь неисчерпаемыми источниками. Не только люди, но и главнейшие события отливаются в типические образы. Существуют положения, встречающиеся в жизни любого человека, это типические фазы жизни: именно в обрисовке их я старался быть возможно более точным. Я старался дать представление о различных местностях нашей прекрасной страны. Мой труд имеет свою географию, так же как и свою генеалогию, свои семьи, свои местности, обстановку, действующих лиц и факты, также он имеет свой гербовник, свое дворянство и буржуазию, своих ремесленников и крестьян, политиков и денди, свою армию — словом, весь мир.
Изобразив в этих трех отделах социальную жизнь, мне оставалось показать жизнь совсем особую, в которой отражаются интересы многих или всех, — жизнь, протекающую, так сказать, вне общих рамок, — отсюда сцены политической жизни. После этой обширной картины Общества надо было еще показать его в состоянии наивысшего напряжения, выступившим из своего обычного состояния — будь то для обороны или для завоевания. Отсюда сцены военной жизни — пока еще наименее полная часть моей работы, но которой будет оставлено место в этом издании, с тем чтобы она вошла в него, когда я ее закончу. Наконец, сцены сельской жизни представляют собой как бы вечер этого длинного дня, если мне позволено назвать так драму социальной жизни. В этом разделе встречаются самые чистые характеры и осуществление великих начал порядка, политики и нравственности.
Таково основание, полное лиц, полное комедии и трагедий над которым возвышаются философские этюды, вторая часть работы, где находит свое выражение социальный двигатель всех событий, где изображены разрушительные бури мысли, чувство за чувством. Первое произведение этого раздела — «Шагреневая кожа» — некоторым образом связывает сцены нравов с философскими этюдами кольцом почти восточной фантазии, где сама Жизнь изображена в схватке с Желанием, началом всякой Страсти.
Еще выше найдут место аналитические этюды, о которых я ничего не скажу, так как из них напечатан только один: «Физиология брака».
Скоро я напишу два других произведения этого жанра. Во-первых, «Патологию социальной жизни», затем «Анатомию педагогической корпорации» и «Монографию о добродетели».
Видя все, что мне еще остается сделать, быть может, мне скажут то, что говорят мои издатели: «Да продлит господь вашу жизнь». Я желаю только одного: чтобы меня в дальнейшем не терзали люди и обстоятельства так, как это было с самого начала этого ужасного труда. Но, слава богу, меня поддерживало то, что самые крупные дарования нашей эпохи, самые прекрасные люди, самые искренние друзья, столь же великие в частной жизни, как иные в жизни общественной, пожимали мне руку, говоря: «Мужайся!» И почему бы мне не признаться, что выражения дружеской привязанности, отзывы, полученные с разных сторон от неизвестных, поддержали меня на моем пути и против меня самого, и против несправедливых нападок, против клеветы, часто преследовавшей меня, против отчаяния и против той слишком живой надежды, проявления которой принимаются за признак чрезмерного самолюбия? Нападкам и оскорблениям я решил противопоставить стоическую невозмутимость; однако в двух случаях подлая клевета сделала защиту необходимой. Но сторонники всепрощения сожалеют, что я обнаружил мое искусство в литературных поединках, а многие христиане считают, что мы живем в такое время, когда хорошо дать понять, что и молчанию присуще благородство.
В связи с этим я должен обратить внимание, что признаю своими произведениями лишь те, которые носят мое имя. Кроме «Человеческой комедии», мне принадлежат только «Сто озорных рассказов», две пьесы и отдельные статьи — впрочем, подписанные. Здесь я пользуюсь неоспоримым правом. Но это отречение, даже если оно относится к произведениям, в которых я принимал участие, продиктовано не столько самолюбием, сколько истиной. Если будут упорствовать в приписывании мне книг, которые в литературном смысле я не могу признать своими, но права собственности на которые были мне доверены, то я оставлю это без внимания по тем же основаниям, по каким позволяю свободно клеветать на меня.
Огромный размах плана, охватывающего одновременно историю и критику Общества, анализ его язв и обсуждение его основ позволяют, мне думается, дать ему то заглавие, под которым оно появляется теперь: «Человеческая комедия». Притязательно ли оно? Или только правильно? Это решат читатели, когда труд будет окончен.
Париж, июль 1842 г.
«Предисловие» Бальзака к «Человеческой комедии» датировано июлем 1842 года и впервые опубликовано в первом издании «Человеческой комедии», предпринятом издательством «Фюрн» в Париже в том же году.
Есть основания думать, что Бальзак назвал свою эпопею «Человеческой комедией» по аналогии с «Божественной комедией» Данте. В 1840 году в письме к издателю Бальзак впервые сообщает о возникшем у него плане издания всех своих произведений под названием «Человеческая комедия». Затем он упоминает о «Человеческой комедии» в письме от 1 июня 1841 года, адресованном Эвелине Ганской.
Кювье Жорж (1769—1832) — известный французский натуралист, палеонтолог. Основой исследований Кювье является примененный им принцип соотношения, или «корреляции частей организма», с помощью которого он реконструировал строение многих вымерших видов животных. Кювье, однако, придерживался метафизического положения о неизменности биологических видов. Стремясь объяснить изменения земной фауны, Кювье выдвинул ошибочную теорию геологических катастроф, при которых, по его мнению, уничтожался весь органический мир, после чего появлялись новые формы.
Жоффруа Сент-Илер Этьен (1772—1844) — известный французский ученый-зоолог, эволюционист. Развил учение о единых основах строения организмов животного мира, которое объяснял общностью их происхождения. Критиковал учение Кювье о неизменяемости видов. Упоминаемый Бальзаком спор между Кювье и Жоффруа Сент-Илером имел место в 1830 г.
Нидгем Джон Тербевиль (1713—1781) — английский естествоиспытатель; безуспешно пытался доказать существование «нематериальных» сил в животном организме.
Пэр Франции — член так называемой палаты пэров, созданной в 1814 г. при реставрации Бурбонов в противовес палате депутатов; члены назначались королем, звание пэра было пожизненным и передавалось по наследству старшему сыну. Палата пэров была упразднена после революции 1848 г.
Левенгук Антони (1632—1723) — голландский ученый; известен важными наблюдениями над жизнью микроорганизмов.
Сваммердам Ян (1637—1680) — голландский ученый, биолог и анатом.
Спалланцани Ладзаро (1729—1799) — итальянский ученый, натуралист и физиолог.
Реомюр Рене-Антуан (1683—1757) — французский ученый, биолог и физик.
Мюллер Оттон Фридрик (1730—1784) — датский ученый-натуралист.
Галлер Альбрехт (1708—1777) — швейцарский ученый-натуралист, работавший в области анатомии и физиологии человека, и поэт.
Петроний Гай, прозванный Арбитр (I в.) — римский политический деятель и писатель, предполагаемый автор романа «Сатирикон», содержащего картины морального вырождения римского общества I в. (дошли только отрывки).
Бартелеми Жан-Жак (1716—1795) — французский археолог. Бальзак имеет в виду его известное в свое время сочинение «Путешествие молодого Анахарсиса в Грецию» (1788).
Трувер. — Труверами называли в средние века в Северной Франции лирических поэтов (подобно трубадурам в Провансе), а также авторов эпических и драматических произведений.
Монтейль Аман-Алексис (1769—1850) — автор многотомной «Истории различных сословий Франции за последние пять столетий», в которой он стремился объяснять исторические события экономическими и социальными причинами.
Макиавелли Никколо (1469—1527) — итальянский политический деятель и писатель эпохи Возрождения. Считал главной причиной бедствий Италии ее политическую раздробленность, преодолеть которую способна лишь сильная государственная власть. Ради упрочения государства допускал любые средства. Отсюда — термин «макиавеллизм», определяющий политика, который пренебрегает нормами морали.
