— Очень странно! Удивительно! Невообразимо!
Однако все сошлись на том, что непременно должны прибыть два семейства; подобный вывод неоспоримо следовал из того, что в письмах, полученных мисс Дианой, говорилась о совершенно разных людях. Прибудут два семейства. Иначе быть не может. «Этого не может быть, не может быть», — с большой горячностью повторялось вновь и вновь. В случайном совпадении фамилий и обстоятельств, каким бы поразительным оно ни казалось поначалу, в сущности, не было ничего невероятного — на том и порешили. Сама мисс Диана немедленно воспользовалась создавшимся положением, чтобы рассеять недоумение. Ей нужно накинуть на плечи шаль и бежать. Как она ни устала, необходимо немедленно вернуться в гостиницу, чтобы выяснить истину и предложить свои услуги.
Однако именно это и произошло. Что бы ни говорили Паркеры, оказалось, что семейство из Суррея и приезжие из Камберуэлла — это одни и те же люди. Богачи из Вест-Индии и воспитанницы пансиона прибыли в Сэндитон в тех самых двух экипажах. Миссис Гриффитс, которая, по словам ее подруги миссис Дарлинг, все не решалась ехать и пасовала перед тяготами пути, оказалась той самой бесстрашной и решительной миссис Гриффитс, намерения которой в тот же самый период времени (но в изложении другого лица) оставались совершенно тверды.
Все несоответствия в сообщениях обеих корреспонденток легко объяснялись тщеславием, невежеством или же ошибками множества дам, вовлеченных в это предприятие бдительной и предусмотрительной мисс Дианой Паркер. Должно быть, ее близкие подруги не меньше ее самой любили лезть не в свои дела и написали достаточно писем и запросов, чтобы запутать дело до крайности. Возможно, поначалу, когда мисс Диане пришлось признать свою ошибку, она и испытала некоторую неловкость. Утомительное путешествие из Гэмпшира предпринято зря, старший брат разочарован, дорогой дом снят напрасно — вот что первым делом должно было прийти ей в голову, но еще горше должна была оказаться мысль, что сама она не так проницательна и непогрешима, как ей казалось.
Однако ни одно из вышеперечисленных соображений долго ее не тревожило. Чувство стыда и угрызения совести мисс Диана могла разделить со столькими своими подругами, что, воздав должное миссис Дарлинг, мисс Кэппер, Фанни Нойс, миссис Чарльз Дюпюи, а также ее соседке, мисс Диана решила, что на ее долю не осталось почти что ничего. Во всяком случае, на следующее утро она уже ходила с миссис Гриффитс в поисках комнат в таком же прекрасном расположении духа, как обычно.
Миссис Гриффитс оказалась весьма благовоспитанной дамой с прекрасными манерами, которая зарабатывала на жизнь тем, что принимала под свой кров благородных девиц и юных леди, нуждавшихся либо в учителях, чтобы завершить свое образование, либо в пристанище, чтобы продемонстрировать свои таланты. Кроме прибывших в Сэндитон трех барышень, на попечении у миссис Гриффитс находилось еще несколько девиц, по тем или иным причинам отсутствовавших. Из этих трех, а в сущности, из всех воспитанниц пансиона, мисс Лэм была ей несравненно милее и дороже — в полном соответствии с ее богатством. Эта зябкая и нежная квартеронка, примерно семнадцати лет от роду, имевшая собственную служанку, всегда занимала в любых планах миссис Гриффитс первое место и с полным правом могла рассчитывать на лучшую комнату.
Две другие девицы, две мисс Бофор, были обычными барышнями, каких можно встретить по меньшей мере в каждой третьей английской семье: сносный цвет лица, кричащая манера одеваться, решительная осанка и самоуверенный вид. Они прекрасно воспитаны, очень невежественны и делят свое время между занятиями, способными привлечь к ним восхищенные взгляды, и хитроумными уловками, благодаря которым они могли бы одеваться с той роскошью, которая им не по карману. Они всегда первыми откликаются на любые веяния моды, их цель — пленить любого мужчину, чье состояние превышало бы их собственное.
Заботясь о здоровье мисс Лэм, миссис Гриффитс остановила свой выбор на тихом, скромном городке, и обеим мисс Бофор, хотя они презирали все тихое и скромное, пришлось удовольствоваться Сэндитоном в ожидании лучших времен; вдобавок весной каждой из них ради одной трехдневной поездки пришлось потратиться на шесть новых платьев. Здесь же, взяв напрокат арфу для одной, приобретя рисовальную бумагу для другой и захватив с собой все имеющиеся в их распоряжении наряды, они без лишних расходов могли вести уединенный и изысканный образ жизни. Старшая мисс Бофор надеялась на славу и известность среди тех, кто станет прогуливаться под звуки ее арфы, а мисс Летиция — на любопытство и восторг тех, кто подойдет к ней, когда она делает зарисовки, и обе рассчитывали обрести утешение в мысли, что будут самыми элегантными девушками в городке.
Личное знакомство миссис Гриффитс с мисс Дианой Паркер немедленно открыло перед ними двери Трафальгар-хауса, где они свели дружбу со всеми членами семьи, а также с Денемами. Вскоре мисс Бофор уже были весьма довольны «кругом своих знакомств в Сэндитоне», ибо теперь каждый обязан, с позволения сказать, «вращаться в обществе», — возможно, именно эти вращательные движения и послужили причиной того, что у многих девушек закружилась голова и они оступились.
Помимо расположения к Паркерам, у леди Денем были свои причины не пренебрегать обществом миссис Гриффитс. Мисс Лэм была как раз такой юной леди, болезненной и богатой, какую она искала, и леди Денем свела с ней знакомство ради сэра Эдварда, а также и молочных ослиц. Как обернется дело с баронетом, еще предстояло выяснить, но что касается ослиц, то леди Денем вскоре обнаружила, что ее упованиям на прибыль сбыться не суждено. Миссис Гриффитс бдительно следила за тем, чтобы у мисс Лэм не появилось ни малейших жалоб или симптомов, при которых могло бы помочь молоко ослиц. «Мисс Лэм находится под постоянным наблюдением опытного врача, все указания которого должны неукоснительно исполняться»; миссис Гриффитс ни на йоту не отклонялась от врачебных предписаний, если не считать укрепляющих пилюль, изготовлением которых занимался ее кузен.
Мисс Диана Паркер имела удовольствие поселить своих новых друзей в угловом доме на бульваре, и так как он выходил фасадом на излюбленное место отдыха всех, кто приезжал в Сэндитон, а одной из сторон — на гостиницу, то для уединения обеих мисс Бофор лучшего места нельзя было себе представить. Потому, то и дело появляясь у низких окон второго этажа — чтобы задернуть или распахнуть шторы, переставить цветочный горшок на балконе или от нечего делать поглядеть в телескоп, — они еще задолго до того, как взяться за арфу или бумагу для рисования, уже успели привлечь к себе немало взглядов; и многим из тех, кто смотрел на них, захотелось посмотреть еще.
В маленьком городке самая ничтожная новость производит большой переполох. Ни один шаг обеих мисс Бофор, которых в Брайтоне никто бы не заметил, не оставался без внимания. Даже мистер Артур Паркер, не признававший никаких лишних усилий, направляясь к дому брата, всегда сворачивал с бульвара к угловому дому, чтобы лицезреть сестер Бофор, хотя для этого ему приходилось делать крюк в полчетверти мили, а поднимаясь на холм, одолевать две лишних ступеньки.
За десять дней, проведенных в Сэндитоне, Шарлотта так и не побывала в Сэндитон-хаусе; каждый раз, отправляясь навестить леди Денем, она встречала старую даму на полпути. Однако на этот раз решено было выйти пораньше, чтобы ничто не помешало оказать уважение леди Денем и доставить удовольствие Шарлотте.
— Если тебе представится удобный случай, дорогая, — сказал мистер Паркер, который не собирался идти вмести с ними, — постарайся упомянуть о бедственном положении Маллинов и разузнай, что думает ее светлость о том, чтобы собрать для них пожертвования. Я не сторонник благотворительных подписок в местах, подобных нашему: получается что-то вроде дополнительных налогов. Однако дела Маллинов совсем плохи, и вчера я почти обещал бедной женщине что-нибудь для нее сделать. По-моему, нужно организовать сбор средств, и чем скорее, тем лучше, а имя леди Денем в начале подписного листа послужит успеху предприятия. Ты не откажешься переговорить с ней, Мэри?
— Я сделаю, как ты хочешь, — ответила его жена, — но сам бы ты сделал это гораздо лучше. Я не знаю, что сказать.
— Моя дорогая Мэри, — воскликнул он, — не может быть, чтобы ты в самом деле не нашла слов! Ведь это очень просто. Тебе нужно только обрисовать тяжелое положение этой семьи, их искреннее обращение ко мне и мое желание организовать скромную подписку в их пользу, конечно, если леди Денем ничего не имеет против.
— Проще некуда! — воскликнула мисс Диана Паркер, войдя в комнату. — Все будет сказано и сделано быстрей, чем вы сейчас об этом говорите. И кстати, Мэри, раз уж речь пойдет о пожертвованиях, я буду вам признательна, если, беседуя с леди Денем, вы упомянете один весьма прискорбный случай, о котором мне сообщили в самых трогательных тонах. В Вустершире есть одна бедная женщина, в которой мои друзья принимают горячее участие, и я взялась собрать для нее что смогу. Если бы вы могли обрисовать ее положение леди Денем! Леди Денем, если найти к ней правильный подход, способна жертвовать, и полагаю, что, если уж удастся уговорить ее раскошелиться, вместо пяти гиней охотно выложит все десять. Если вы застанете ее в щедром расположении духа, то вполне сможете попросить ее еще об одном добром деле, которое также очень занимает меня и моих друзей, — об учреждении приюта в Бертон-он-Трент. И еще мы хотели бы помочь переселиться семье одного бедняка, которого недавно повесили в Йорке; хотя мы уже собрали нужную сумму, лишняя гинея от леди Денем вполне пригодится.
