«Она просит собственные деньги, свое жалованье, заработанное тяжелым трудом, – вздохнула про себя Джесмин. – Как эгоистично было с моей стороны не подумать о том, что Поппи нужны ее деньги. Ей, наверно, ужасно живется без них. Понятно, что миссис Флинт бранила ее за рваные ботинки, раз она получает хорошее жалованье. Бедная, милая, отважная Поппи! Она ни разу не сказала, как ей трудно без денег. Ну, ничего, сегодня я верну ей долг. Я просто уверена, что сегодня же смогу вернуть ей деньги». Джесмин была так погружена в свои невеселые думы, что нечаянно прислонилась к соседке справа. Эта «добрая» женщина немедленно с силой оттолкнула ее в сторону тучной соседки слева, которая закричала противным голосом:
– Милая моя! Сидите прямо.
– Я надеюсь, молодая особа скоро выйдет, – воскликнула другая соседка. – Это совершенно бессовестно так стеснять добрых христианок. Осмелюсь спросить, мисс, когда вы наконец выйдете?
– Я еду на Патерностер Роу, – ответила Джесмин тихо. – Кажется, это уже недалеко.
– О нет, мисс! Мы еще только проезжаем Ньюгейт-стрит. Это какое-то странное место, Патерностер Роу, я ничего о нем не знаю.
– Там книгами торгуют, – заявила вторая. – Говорят, там живут одни книжные черви, сухие, как пергамент. Вот уж не думала, что такой хорошенькой юной мисс может что-то понадобиться в этом квартале.
Джесмин приосанилась, лицо ее просветлело.
– Хоть это и кажется вам странным, но я в самом деле принадлежу к людям, связанным с книгами и рукописями. Я еду, чтобы узнать насчет одной из моих публикаций, вернее сказать, первой моей книги. Поэтому я немного волнуюсь.
– Господи, кто бы мог подумать! – тут же переменили тон обе леди и решили оставить в покое совсем юную, но ученую девочку.
Всю остальную дорогу они переговаривались через голову Джесмин о ценах на лук и о том, где можно купить по случаю дешевый бекон. Обе вздохнули с облегчением, когда она вышла в дождь и освободила место, которое они тут же заняли.
Между тем наша одинокая путница шла по узкой, но весьма известной улице. Дождь хлестал сквозь дыры в зонтике Джесмин. Теперь, когда она была так близка к месту назначения, ею овладел неведомый доселе страх. А вдруг «Джой-белл» с первой частью ее романа не имеет успеха, и публике не понравился стиль ее письма? Вдруг редактор примет ее холодно и скажет, что ее роман принес ему одни убытки и он отказывается продолжать его публикацию? Если это случится, она никогда, никогда не отважится попросить у него денег, чтобы отдать долг Поппи. Если издатель станет бранить ее, она не осмелится напомнить о собственных убытках. Она может даже не удержаться и заплакать.
На душе у Джесмин было тяжело и тревожно, совсем как у Поппи. Она сильно волновалась перед разговором с издателем. С той минуты, как Поппи с такой болью сказала ей о своих рваных ботинках, она совсем забыла о собственной нужде. Единственным ее желанием было вернуть долг Поппи.
– Я должна это сделать, – говорила она себе, – я должна это сделать, и я это сделаю. Я соберусь с духом и перестану бояться. И потом, Поппи и Дэйзи уверены, что я – гений. Дэйзи говорит, что это видно по моему лицу, а Поппи в восторге от моего романа. Не может быть, что они обе ошибаются. У Поппи хороший вкус. Я должна успокоиться и поверить их словам. Я должна сказать себе, что Поппи права и пол-Лондона читает мой роман. А, вот и вход в редакцию «Джой-белла». Как странно, что я здесь совсем одна. Я чувствую себя героиней. Вот и контора. А где все кипы журналов, что лежали у окна? Ни одного нет. Полно каких-то книг и газет, а «Джой-белла» нет. Боже, как сильно бьется сердце. А вдруг Поппи права, и все номера с моим романом раскуплены!
Джесмин вошла в контору, где за грязным столом сидел рыжеволосый юноша. У него было насмешливое и довольно неприятное лицо, и он явно не обладал хорошими манерами.
– Могу ли я видеть издателя «Джой-белла»? – спросила Джесмин, стараясь говорить спокойно.
Рыжий молодой человек поднял глаза от огромной счетной книги, которая якобы поглощала все его внимание, и сказал лаконично:
– Не можете, – после чего снова уткнулся носом в книгу.
– Но почему? – спросила Джесмин возмущенно. – У нас с ним важное дело. Мне совершенно необходимо видеть его. Пожалуйста, скажите ему, что я его жду.
– Очень жаль, – ответил юноша, – но не могу.
– Почему?
– Потому что его нет в Лондоне.
– Ох!
Бедная Джесмин отступила на пару шагов и произнесла помертвевшим голосом:
– Какой ужас. Мой роман печатался в «Джой-белле». Я хотела кое-что обсудить. Это очень важно, в самом деле… – она говорила с такой болью, что рыжий опять посмотрел на нее.
– О господи, – сказал он, – так вы не знаете?
– Чего не знаю?
– У нас здесь похороны.
– Похороны? Боже мой! Вы хотите сказать, что мистер Поттер умер?
Рыжий разразился оглушительным, неудержимым хохотом.
– Умер?! Он-то не умер, да «Джой-белл» – покойник. Мы его на прошлой неделе похоронили.
Джесмин пошатнулась и прислонилась к стене. Лицо ее побелело.
– Не шутите так, сэр. Для меня это очень важно. Как мог «Джой-белл» умереть и быть похороненным?
Неподдельное отчаяние в ее голосе тронуло наконец какую-то струну в легкомысленном сердце рыжего клерка.
– Искренне сожалею, мисс, – сказал он. – Вы так расстроены. Но я сказал правду, и лучше вам ее знать. Издатель сбежал, а «Джой-белл», как говорится, приказал долго жить. Я присутствовал при его рождении, а теперь – на его похоронах. У него была короткая жизнь, и, надо сказать, не особенно счастливая. Я думал, он и столько не проживет. Но издатель – хитрая бестия. Какое-то время он обманывал своих авторов и жил за их счет. Да, «Джой-Белл» теперь в могиле и никому уже не причинит зла. Господи, мисс, да не расстраивайтесь так. Вы бы быстро привыкли к такому, если бы работали в подобной редакции. На моем веку здесь было без счета рождений и смертей. Вот, например, «Стрэнджер»,[28] на что был красавец – иллюстрированный, на глянцевой бумаге, прямо-таки элегантный, – а протянул всего шесть месяцев. А еще была «Оушн уэйв»,[29] так та и столько не прожила. А «Мэри-ласси»?[30] Имя им – легион. Придет время, мы еще один откроем. Вам надо уходить, мисс? Всего вам доброго. На вашем месте, мисс, я бы больше не посылал романов в этот забытый Богом офис.
Глава XLVIII
ОДИН БОТИНОК И ОДИН БАШМАК
– Мне надо поговорить с тобой, Поппи, мне очень надо с тобой поговорить, но я не могу войти в твой дом. Я не могу встретиться ни с миссис Мортлок, ни с миссис Дредж, ни с мисс Слоукум. Я неудачница, неудачница и банкрот, Поппи, и никому не могу смотреть в глаза. Выйди ко мне, милая Поппи, выйди поскорее. Если я не поговорю с тобой сейчас, у меня сердце разорвется.
– Они сейчас как раз ужинают, – ответила Поппи. – Сидят все в столовой. У них на ужин креветки и очень вкусный новый паштет, тетя Флинт принесла сегодня. Называется «вкус джентльмена». Его мажут на горячий тост, я их уйму наделала. Как они накинулись! Хотя мисс Слоукум и ненавидит мужчин, она ела их «вкус» за милую душу. Так что, мисс Джесмин, все они сейчас увлечены едой. И мы вполне можем пройти в комнатку за кухней и поговорить там. А выйти к вам я не могу, мисс, я ведь должна убрать посуду после первого блюда, а это требует времени.
– А ты уверена, Поппи, что они не услышат, как я пройду через холл? Мисс Слоукум ужасно любопытная. Если она услышит мои шаги, то выбежит посмотреть, кто это, хоть она и ест сейчас «вкус джентльмена». Не хочу, чтобы меня видели, когда у меня горе.
– Ступайте на этот коврик. Теперь на этот. Теперь прыгайте сюда. Так. Мы сбежим по лестнице быстрее, чем мисс Слоукум дойдет до двери столовой. Теперь садитесь сюда, мисс. У меня тут сегодня не так сыро, как обычно, правда, мисс Джесмин?
– Не знаю… – Джесмин выглядела усталой, почти больной. – Поппи, милая, я не принесла тебе полтора шиллинга.
– Не имеет значения. Они мне пока не нужны и не скоро будут нужны. Отдадите, когда сможете, мисс Джесмин, нет никакой спешки.
Но Джесмин заметила, что Поппи спрятала ногу под стул, и, несмотря на бодрый тон, в ее ясных глазах застыло смятение.
Этот тайный отблеск разочарования стал, как говорится, последней каплей для бедной Джесмин. Сила ее духа была сломлена, и она разразилась такими горькими слезами, какие никогда еще не лились из ее глаз.
Поппи сильно встревожилась. Она стояла над своей юной подругой, поила ее холодной водой и всеми силами старалась утешить.
Когда Джесмин немного пришла в себя, она рассказала Поппи печальную историю, которая приключилась с ней утром. Возмущению доброй девушки не было предела.
– Этого издателя надо посадить в тюрьму, – сказала она, – поймать и посадить в тюрьму. У двоюродной сестры миссис Джонс, нашей уборщицы, есть также двоюродная сестра. Эта вторая замужем за полисменом. Миссис Джонс завтра придет, и я попрошу ее зайти к первой кузине, а та пойдет ко второй кузине, которая замужем за полисменом. Он скажет, что надо делать. У него умная голова. Не бойтесь, мисс Джесмин, дорогая, этот издатель сядет в тюрьму, и его заставят вернуть ваши деньги. Не бойтесь, все будет хорошо, когда миссис Джонс пойдет к своей первой двоюродной сестре, у которой тоже есть двоюродная сестра, которая замужем за полисменом!
