Сказав это, придворная сова улетела в сильном гневе и, войдя к своей царице, рассказала ей все что было и что сказал ворон. А тот, пораздумав, раскаялся в своих словах и промолвил: «Клянусь жизнью, я поступил необдуманно, когда вел речи, которыми навлек вражду и ненависть на себя и на свое племя! Лучше бы я не говорил журавлям то, что мне известно о совах, и не вмешивался в это дело! Может быть, другие птицы знают о совах, вестниках несчастья, вдвое больше, чем я, и думают о них то же, но не говорят об этом, опасаясь их злобной мести, которой я не побоялся, не думая о последствиях своих слов, которые у меня не хватило ума предвидеть.
И хуже всего то, что речь моя была резкой и грубой, а ведь подобные речи, что пристало бы назвать смертельным ядом, пробуждают необоримую ненависть между сказавшим и тем, против кого они направлены. Всякий разумный, даже уверенный в своей силе и превосходстве, не должен, обольщаясь ими, навлекать на себя вражду и ненависть, ведь если он случайно добудет противоядие, то не станет нарочно принимать яд, чтобы испытать силу целебного зелья. Если не обладаешь даром слова, но творишь добрые дела, твои достоинства станут ясны впоследствии, когда тебя узнают и испытают, а красноречивый болтун лишь ослепляет слушателей описанием своих дел, но никто его не похвалит, когда увидят, что его слова не сопровождаются делом. Я же не только не совершил никакого похвального дела, но и сказал слово, от которого нельзя ждать добра ни мне, ни всему моему вороньему роду. Как я был глуп и самонадеян, когда осмелился вмешаться, не подумав хорошенько и ни с кем не посоветовавшись, в такое важное дело! Если не спросишь мнение у опытных и разумных и не прислушаешься к их совету, если будешь поступать как тебе вздумается, не рассмотрев хорошенько дело со всех сторон, не обрадуешься тому, чем обернется твое своеволие. К чему мне было вмешиваться сегодня, зачем я навлек на себя эти горестные думы!»
Долго раскаивался ворон и порицал себя за неразумие подобными речами, а потом оставил журавлиный стан и улетел восвояси. Вот что могу я тебе рассказать о том, как началась вражда между совами и вороньим родом.
Что же касается сражения, то тебе известно мое мнение — я всей душой хочу избежать его. И я придумал такое средство, с помощью которого, если пожелает всевышний, мы одержим над врагами верх без сражения и боя. Ведь часто удается хитростью достигнуть того, чего не добьешься силой, так мошенники, обманув отшельника, отобрали у него козленка». Предводитель ворон спросил: «Как же это было?», и старый ворон начал:
«Рассказывают, что старец отшельник купил жирного козленка, чтобы принести его в жертву на праздник. Он повел его домой, но по дороге его увидели базарные мошенники и сговорились отнять козленка. Один из мошенников подошел к старику и спросил его: «Скажи, почтенный, зачем ты ведешь с собой собаку?» Второй мошенник осведомился: «Что, собрался на охоту?» Потом подошел третий и, посмотрев на козленка, воскликнул: «Этот человек вовсе не благочестивый отшельник! Зачем благочестивому собака?» И мошенники друг за другом подходили к несчастному и насмехались над ним, говоря, что он ведет с собой собаку. Они довели старика до того, что он уже не сомневался, что ведет пса, а не козленка, и уверился в том, что продавший ему собаку вместо козленка был колдуном и отвел ему глаза. Он бросил козленка и ушел, а мошенники увели свою добычу.
Я рассказал эту притчу, желая показать, что и мы сможем одолеть наших врагов хитростью, и предлагаю такое средство: царь должен выказать мне свое недовольство перед всем войском, наброситься на меня и нанести раны своим клювом, выщипать хвост и крылья и бросить утопающим в крови у подножья нашего большого дерева. А все наше воинство и все жители должны покинуть на время эти края и поселиться поблизости. Я надеюсь, что мне удастся стерпеть все страдания и мучения и я все разузнаю о совах — наших противниках: где находятся их крепости, где расположены ворота, как можно проникнуть в них и в каком месте коварные враги устроили свои засады. А потом я найду способ рассказать вам обо всем этом, и мы нападем на сов и, покончив с ними, добьемся нашей цели, если пожелает Всевышний».
«И ты согласен на все это?» — осведомился предводитель, и старый ворон ответил: «Да! Как же мне не согласиться, если в этом — залог победы и избавления от страшной опасности для царя, его войска и всего нашего рода?»
И предводитель сделал так, как велел ему мудрый ворон, а потом увел всех жителей вороньего града и все свое войско. А старый ворон, лежа под деревом с ощипанными перьями, истекая кровью, не переставая стонал и охал. Тут прилетели совы-разведчики и увидели, что дерево опустело и лишь у подножья лежит старый израненный ворон и жалобно стонет. Возвратившись к своей царице, они рассказали ей об увиденном, и тогда она сама прилетела к вороньему дереву и, увидев лежащего, приказала своим приближенным расспросить его. И они спросили: «Кто ты такой и где все вороны?» Ворон ответил: «Имя мое вам известно, и был я вазиром и советником предводителя. Что же касается того, куда улетели все вороны, то сдается мне, что по моему виду можно судить о том, что я не из тех, кому ведомы их тайны». Когда царице сов передали слова старого ворона, она приказала спросить его: «Если он вазир и советник предводителя, то узнайте, за какой грех или проступок тот расправился с ним с подобной жестокостью, изранив и выщипав перья». И когда ворону задали этот вопрос, он промолвил: «Наш царь созвал своих советников и приближенных, чтобы посоветоваться с ними, и спросил: «Что вы думаете о совах?» Я же, будучи хорошо осведомлен о том, как обстоят дела, ответил: «О повелитель, нам не под силу сражаться с совами, потому что они отважнее и сильнее, нам следует запросить мира и уплатить выкуп, если совы согласятся на это, если же они не примут наших условий, то нам не остается ничего иного, как спасаться бегством. Если между нами разгорится война, то это будет для нас злом, а для них благом, ибо для слабых худой мир лучше доброй ссоры. Я заклинал их отказаться от мысли о сражении, приводил различные притчи и пословицы и наконец сказал: «Ничто не смягчит гнев могучего врага лучше смирения и покорности — разве вы не видите, как склоняется слабая трава под порывами бурного ветра туда, куда он дует?» Но они не послушали меня и решили объявить вам войну, а меня заподозрили за мои советы и сказали: «Ты сговорился с совами против нас, мы не будем слушать твоих лживых слов и не примем предательских советов». Потом они стали клевать меня своими острыми клювами и, выщипав перья, чтобы я не мог полететь к вам, оставили под этим деревом и улетели, и я не знаю, куда они направились и что с ними сталось».
Услышав рассказ ворона, царица сов спросила своих приближенных: «Ну, что вы скажете об этом вороне? Что нам с ним делать, по вашему мнению?» И один из вазиров царицы ответил: «Я считаю, что нам немедля следует убить его, ибо он — надежда всех воронов и самый мудрый из них, и, покончив с ним, мы избавимся от его коварства и козней, и для наших врагов его смерть будет невосполнимой утратой. Ведь недаром говорится: «Если хочешь добиться успеха — не упускай удобного часа, иначе тебя назовут неразумным». Кто решился на великое дело и может его исполнить, должен спешить, не то погубит это дело, ибо вряд ли ему снова представится счастливый случай. Если враг попался тебе в руки, ослабев и обессилев, и ты не убил его, то раскаешься, когда он снова усилится и будет для тебя недоступен».
Выслушав совет, царица сов спросила второго вазира: «А ты что скажешь об этом вороне?» И вазир ответил: «По моему разумению, его не следует убивать, ибо слабый и униженный противник, у которого нет ни друзей, ни родни, ни помощников, не опасен, и его следует не только оставить в живых, но пожалеть и простить, особенно если он устрашен и испуган и просит убежища и защиты. А иногда бывает и так, что помилуешь врага из-за того, что он, сам не ведая, окажет тебе услугу, как было с вором, заставившим жену обнять постылого мужа». — «А как это было?» — спросила царица, и второй вазир начал:
«Рассказывают, что некогда жил богатый купец, и был он стар и уродлив. Он взял в жены молодую и красивую женщину, воспылав к ней страстью, но она чувствовала к нему лишь отвращение и, не допуская до себя, не позволяла даже обнять. Купец знал о ее чувствах, но любил ее еще больше. Как-то ночью, когда купец уже спал, к ним в дом забрался грабитель. А женщина, тоскуя, никак не могла уснуть, и, увидев вора, она от страха прижалась к мужу и обхватила его руками. Купец проснулся и, удивившись, спросил: «Как это бог послал мне такую милость?» Но, заметив какого-то человека, который напрасно пытался скрыться, он понял, кто это такой, и ему стало ясно, что жена прижалась к нему, испугавшись вора. Тогда он крикнул: «Эй, выходи и ничего не бойся, я разрешаю взять, что тебе угодно из моего добра и пожитков, — ведь только благодаря тебе моя супруга снизошла до объятий!»
