Глава L
РАДОСТНЫЙ ДЕНЬ
После ухода мисс Эгертон миссис Элсуорси была так взволнована, что не могла усидеть на одном месте.
Она ходила из угла в угол своего изящного будуара, щеки ее горели, а на прекрасных синих глазах были видны следы слез. Мисс Эгертон рассказала доброй леди ужасную историю Дэйзи и мистера Дава. Весь ужас беззащитной девочки и ее путешествие в деревню были подробно описаны старой учительницей.
– Она приехала, чтобы найти меня, бедная малышка, бедная малышка, – повторяла миссис Элсуорси, и слезы текли по ее щекам. – О, моя маленькая девочка! Какой ужас – ее прогнали от моих ворот.
Когда в комнату вошел мистер Элсуорси, она была чрезвычайно взволнована.
– Джозеф, – сказала миссис Элсуорси, подбежав к мужу, – я расскажу тебе ужасную историю. – И пересказала ему приключения бедной Дэйзи. – Знаешь, Джозеф, – сказала она потом, – мы с мисс Эгертон решили, что нам с тобой надо дать девочкам образование. Она, эта милая, добрая учительница, считает, что им лучше пока жить у нее, в Лондоне, а нам с тобой только оплачивать их обучение. А мне бы хотелось, чтобы они переехали к нам в Шортландс и учились бы под руководством лучших учителей, которых я приглашу для них. Потом, весной, они вернулись бы в город и завершили образование, опять же, с лучшими мастерами, по избранной каждой из них профессии. Ах, Джозеф, все-таки Джесмин будет, обязательно будет нашей!
Мистер Элсуорси улыбнулся, поцеловал жену, погладил ее по щеке, предложил ей поступать, как ей нравится, и удалился к своим любимым книгам. Но миссис Элсуорси не могла успокоиться почти весь вечер.
В ту ночь ей снились сестры Мэйнуеринг. Она видела несчастное лицо Дэйзи, когда ее прогнали от ворот. Потом увидела более приятный сон: Джесмин обвивает руками ее шею и называет мамой. Примроз, оставив гордость, улыбается ей и говорит благодарно: «Я принимаю вашу доброту; я с радостью возьму ваши деньги; мы переедем к вам в Шортландс и будем жить как ваши дочери». А Дэйзи говорит в своей забавной нравоучительной манере: «Мы были непослушными девочками, а теперь стали хорошими, и это даже хорошо, что наша гордыня потерпела неудачу».
Очнувшись от приятных сновидений, миссис Элсуорси глубоко вздохнула.
«Это был только сон», – подумала она печально и, стараясь не расстраиваться, спустилась к завтраку.
Мистер Элсуорси завтракал гораздо раньше, и хозяйка Шортландса сидела за столом одна.
– Как было бы прекрасно, если бы девочки сидели здесь, рядом со мной! Примроз могла бы сидеть напротив и разливать кофе. Она бы делала это мило и проворно и смотрела бы на меня приветливо, как на мать. А Джесмин – радость моя! – каждый раз садилась бы на новое место, и я повторяла бы ей, что не надо постоянно вскакивать и бросаться к окну. Дэйзи сидела бы около меня, и я бы обязательно приказала постелить рядом маленький коврик для ее кошки. Я одевала бы девочек в белые платья – белое так идет девочкам. Джесмин и Дэйзи щебетали бы между собой. У них такие нежные голоса, и они всегда говорят так ровно и спокойно, их так приятно слушать. Я часто представляю, как Джесмин говорит мне что-то, я буквально слышу ее звонкий голос и – о боже! – не ее ли это голос? Кто там спрашивает меня в холле? Конечно, конечно, это Джесмин Мэйнуеринг. Больше ничей голос не звучит так звонко.
Миссис Элсуорси вскочила со стула, потом села обратно, и сладкое предчувствие охватило ее.
Милый голос снаружи приблизился, в холле раздались легкие шаги, и в следующий момент руки Джесмин обвились вокруг шеи доброй женщины. И обе заплакали.
– Я должна была прийти к вам, – сказала Джесмин, смахнув слезы. – Я не приходила раньше, потому что не хотела огорчить Примроз. Но когда мисс Эгертон вчера сказала, что вы хотите сделать для нас и что вы всегда любили нас, я решила непременно прийти к вам, и вот я здесь, и я благодарю вас и целую вас… Примроз с Дэйзи пока в деревне, и Дэйзи выздоравливает. Вы рады, что скоро она будет совсем здорова?
– Позавтракай со мной, Джесмин, – сказала мисс Элсуорси. – Я так много думала о тебе и так безумно хотела увидеть тебя сидящей здесь, напротив меня, и вот мой счастливый сон сбывается. Прошу тебя, сядь и позавтракай со мной.
– С удовольствием, я не успела поесть дома, – отвечала девочка. – Я полночи не спала, все думала о вас. О, вы – настоящий друг!
– А я всю ночь видела всех вас троих во сне. Намажь на тост масло и абрикосовый джем.
– Вы видели нас во сне этой ночью? Правда? Вы так нас любите?
– Да, моя девочка. Джесмин, я не прошу дать мне ваш адрес. Я не сделаю больше ничего, чтобы нарушить вашу самостоятельность, пока не получу письма от Примроз. Но я прошу тебя провести этот день со мной.
Джесмин улыбнулась, щеки ее порозовели.
– Это будет так замечательно, – сказала она, – и так непохоже на наш чердак, хотя Дэйзи и называет его Чудесным замком. Мы покатаемся с вами, миссис Элсуорси, если я останусь? Можно мне хоть на денек представить себя богатой девочкой? Не надо делать мне никаких подарков – вы знаете, Примроз не любит этого. Но я могу вообразить, что у меня есть все эти красивые вещи, и… Ах! Как бы мне хотелось позвать с нами Поппи!
– Мы возьмем ее на прогулку в парк, – обещала миссис Элсуорси. – Я слышала много хорошего о вашей Поппи. Мне кажется, она замечательная девушка.
И вот эта заманчивая программа была неожиданно исполнена, потому что миссис Элсуорси сумела забрать Поппи от ее нудной, тяжелой работы к вящему удивлению всех леди из пансиона.
Поппи, в своей потрясающей шляпе, с пылающим от волнения лицом, прыгнула в карету и уселась напротив миссис Элсуорси и Джесмин, к великому неудовольствию лакея, который был вынужден помочь этой служанке занять ее место.
Миссис Элсуорси провезла девочек по всему парку,[31] затем взяла их на аттракционы, а под конец купила Поппи симпатичное коричневое платье, жакет и шляпу в тон к ним, сказав, что Джесмин запретила делать подарки ей самой, никто не может запретить подарить что-нибудь ее подруге.
А Поппи все время повторяла:
– Из всего потрясающего – это самое потрясающее. Ах! Представляю, что будет, когда я расскажу обо всем нашим леди! Боже! Мисс Джесмин, какая элегантная шляпа! Я ее больше не сниму, ведь она куплена в магазине Вест-Энда и сто очков вперед даст всему, что так гордо носит мисс Слоукум.
Наконец Джесмин и Поппи вернулись домой, усталые, но абсолютно счастливые, как маленькие девочки.
Миссис Элсуорси тоже в ту ночь легла спать с чувством самого настоящего счастья.
«Даже если они не будут жить у меня – хотя, я очень надеюсь, что будут, – думала она, – я рада, и всю мою жизнь буду рада, что подарила Джесмин счастливый день».
Два дня спустя, когда почти совсем поправившаяся Дэйзи сидела в маленькой гостиной Ханны за вкусным завтраком, Примроз получила длинное письмо от мисс Эгертон. Вот это письмо:
«Дорогая Примроз, Вы, конечно, знаете, что этот подлый человек, Дав, получил приговор, который он полностью заслужил. Увы, мы не можем вернуть все украденные им деньги, но постараемся обойтись без них, и, пожалуйста, забудьте и думать о возвращении мне денег за обстановку Чудесного замка, как Дэйзи называет эти комнаты. Для меня большая радость, что вы у меня живете, дорогая, и я надеюсь, что вы вскоре сможете привезти Дэйзи обратно и прожить здесь в мире и согласии следующую зиму. Дорогая Примроз, для меня становится все более и более очевидным, что юные девочки не должны были рисковать и приезжать в Лондон одни. Вы выказали большое мужество, предприняв эту попытку, но, моя дорогая девочка, западни, которые расставляет большой город, бывают ужасны, а потери невосполнимы. Мне не хотелось бы огорчать Вас после всего, что Вы пережили с Дэйзи, но я должна рассказать о происшествии с Джесмин. Вы знаете, как страстно она хотела, чтобы ее роман напечатали. Я сознательно не подбадривала и не одобряла ее, потому что, хотя, возможно, у нее и есть талант (я не готова это утверждать), она еще слишком молода, чтобы печататься. Все стоящие книги чему-нибудь учат, а наша девочка еще в том возрасте, когда надо учиться самой.
Итак, Примроз, вашу сестренку снедали сильнейшие амбиции. Она написала свой роман и, никому его не показав, в компании с добродушной Поппи Дженкинс и маленькой Дэйзи поехала в Сити и окунулась (не могу подобрать другого слова) в ужасный мир сомнительных издателей. Бедное дитя! Конечно, никто из солидных издательских домов и не взглянул бы на ее незрелую работу. Но она попала к проходимцу, который организовывал журнал, а через месяц сбегал со всеми вырученными деньгами. Его очередной журнал имел глупое название Джой-белл». Я его, конечно, не видела и не имею ни малейшего желания читать такой вздор, но неопытную Джесмин, которая поверила, что ее роман может быть напечатан на страницах этого, с позволения сказать, журнала, вынудили заплатить два фунта пять шиллингов, другими словами, выкупить сто экземпляров «Джой-белла». Она, конечно, вообразила, что напечатанный роман немедленно принесет ей славу. Заплатила деньги и стала ждать журнал со своим романом».
