Социально-политический смысл этого поворота действия очевиден, и он полон глубочайшей, горькой иронии.
Когда-то, в год рождения Мелвилла, один из родоначальников американской прозы, Вашингтон Ирвинг, опубликовал рассказ «Рип Ван Винкль» на схожую, по видимости, тему. Его герой — незадачливый фермер с берегов Гудзона — умудрился, хлебнув колдовского зелья, заснуть на двадцать лет. Он проспал всю Войну за независимость и вернулся в незнакомый мир, в деревушку, где его с трудом признали своим. Но этот романтический рассказ о беге времени был полон благодушного юмора. Возвращение Рипа Ван Винкля к действительности было сопряжено лишь с комическими недоразумениями, и он легко нашел себе уютный уголок в новой, незнакомой ему Америке.
Совершенно иначе выглядит возвращение на родину Израиля Поттера. Основываясь на библейских ассоциациях, вызываемых пуританским именем его героя, Мелвилл называет одну из последних глав своей книги «Израиль в Египте», напоминая о легендарном пленении порабощенных израильских племен. Но в Библии повествовалось и о том, как этим племенам, после многих тяжких испытаний, удалось найти счастливую обетованную землю. О ней мечтает, в злые годы своего «пленения» в Лондоне, и Израиль Поттер. Для него обетованная земля — это, конечно, Америка, за которую он сражался, которой пожертвовал всем. Именно так, как о сказочных «Счастливых островах Свободных людей», где счастье и изобилие равно доступны всем до самого последнего труженика, рассказывает он в угрюмые зимние вечера у себя на чердаке своему сыну, родившемуся в Лондоне, о заокеанском Новом Свете.
Но возвращение в эту обетованную землю оказывается горше, чем само изгнание. Никто не узнает старого Израиля Поттера, и он не узнает родных мест. Пепелище отцовского дома, вырубленные леса, чужие, незнакомые лица — вот все, что находит он в своих краях. Не осталось и никого из соседей, — все продали свой скарб и, гонимые нуждой, отправились на Запад искать удачи. В Бостоне, — где полвека назад, в битве на Банкер-Хилле, получил свои первые раны Израиль Поттер, — он едва не был смят и раздавлен триумфальной процессией, осененной знаменем с надписью: «Банкер-Хилл. 1775. Слава сражавшимся там героям!»
Скупо, несколькими короткими, сдержанными фразами кончает Мелвилл эту печальную повесть об исторической несправедливости. Израилю Поттеру не дали ни награды, ни даже пенсии, — не нашлось нужных бумаг! «И шрамы на груди так и остались его единственным орденом».
Судьба исключительная. И вместе с тем, как понимает читатель, вникая в замысел романа, судьба типическая. Ведь не только о нем одном, Израиле Поттере, идет речь. Речь идет обо всем трудовом народе США, выигравшем в прошлом веке Войну за независимость, а теперь собиравшем силы для новой революционной войны. Не будут ли новые Израили Поттеры, которые пойдут в бой против рабовладения, за свободный труд на свободной земле, так же горько обмануты в своих надеждах, как его герой? Таков был подтекст романа Мелвилла, придававший этому историческому произведению необычайно современный, политически злободневный смысл.
Этого тревожного подтекста предпочла не заметить современная Мелвиллу критика. Было куда спокойнее и проще принять «Израиля Поттера» попросту как приключенческий роман из времен американской революции и рекомендовать его любителям легкого чтения. Только один журнал — «Нейшенал мэгезин» — уловил «оттенок скрытого сарказма», окрашивающий всю книгу и особенно заметный в ее посвящении «Монументу на Банкер-Хилле». Лондонский «Атенеум», кисло отозвавшись об усиливающейся с каждой новой книгой «необузданности» Мелвилла, покровительственно заметил, что охотники до железнодорожного чтения не зря потратят свой шиллинг на «Израиля Поттера», — «если не боятся мелкого шрифта и туманно-выспреннего стиля». Изданная в 1885 году в США «Энциклопедия американской литературы» в статье о Мелвилле констатировала, что «приключения Израиля Поттера, действительного участника революции, не имели заслуженного успеха».
Судьба книги сложилась так же, как судьба ее героя, — и так же, как судьба ее автора.
В новейшем американском литературоведении со времен первого биографа Мелвилла Уивера (1921) прочно укоренилось мнение, что в лице Израиля Поттера писатель аллегорически изобразил самого себя. Такое толкование обходит огромное социально-историческое содержание романа, а потому представляется односторонним. Но в нем есть и доля истины. История Поттера — труженика, бойца и гражданина, непризнанного, отвергнутого и позабытого тем обществом, которому он отдал все свои силы, должна была, в глубине души, многое говорить Мелвиллу, сознававшему, что такая же участь постигла его писательский талант. С этим связана и особая лиричность повествования, в котором все время слышится, сквозь объективный рассказ о смене событий, живая интонация автора — то насмешливая, то грустная, то гневно-саркастическая.
Если рассматривать роман «Израиль Поттер» в свете позднейшей истории самого Мелвилла, то в нем обнаружится своего рода символическое предвидение будущей судьбы писателя. После «Израиля Поттера» Мелвилл опубликовал еще один роман, вовсе не имевший успеха, а затем почти перестал писать. С 1856 года в течение девятнадцати лет он служил на нью-йоркской таможне, аккуратно изо дня в день ходил в должность по той самой улице, которая носила имя его деда, генерала Гэнсворта, а дома выращивал розы в своем садике. Совершенно устранившись из литературной жизни, он кончил свой путь таким же позабытым, непризнанным изгнанником, как и его герой. Смерть его в 1891 году прошла почти незамеченной.
Интерес к творчеству Мелвилла возник лишь после первой мировой войны. Но первые биографы и комментаторы Мелвилла видели в нем по преимуществу символиста и мистика. Глубокие связи его творчества с народной жизнью, а соответственно и действительные масштабы и значение его наследия проясняются лишь постепенно, как выступают из тумана сверкающие вершины снежных гор.
С выходом в свет русского перевода «Израиля Поттера» советский читатель, знавший до сих пор Мелвилла по его первым книгам «Тайпи» и «Ому» и по роману «Моби Дик», сможет полнее представить себе разносторонний творческий облик этого замечательного, смелого художника, недооцененного своими современниками.
Юрий Витальевич Ковалев
ПОСЛЕСЛОВИЕ К РОМАНУ Г. МЕЛВИЛЛА
«ИЗРАИЛЬ ПОТТЕР. ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ ЕГО ИЗГНАНИЯ»
1987[164]
Первоначальный замысел «Израиля Поттера» возник у Мелвилла в конце 1840-х гг., когда ему в руки попала небольшая, дурно изданная книжка, вышедшая в Провиденсе еще в 1825 г. Она называлась «Жизнь и удивительные приключения Израиля Поттера». Автором ее был сам Израиль Поттер, рядовой участник Войны за независимость, попавший в плен к англичанам и проживший полвека в Лондоне в беспросветной нищете. Только перед концом жизни ему удалось вернуться на родину, где он употребил последние годы на подробное описание собственных мытарств.
Сочинение Поттера натолкнуло Мелвилла на мысль написать исторический роман о нищем бедняке — солдате революции. В течение нескольких лет он понемногу собирал материал, читал исторические труды, мемуарную и художественную литературу и только в 1853 г. вплотную принялся за работу. Роман писался по необходимости быстро, поскольку Мелвилл печатал его частями в нью-йоркском «Журнале Патнэма» в 1854 г. В 1855 г. «Израиль Поттер» вышел отдельной книгой, три тиража которой составили в общей сложности две с половиной тысячи экземпляров.
Как исторический роман, «Израиль Поттер» прочно связан с традициями этого жанра в американской литературе. В тексте произведения без труда обнаруживается влияние сочинений Купера, Нийла, Симмза, а в далекой ретроспекции — Вальтера Скотта — родоначальника исторического романа в мировой литературе. Задача первых исторических романов в Америке, таких, скажем, как «Шпион» Купера, заключалась в том, чтобы развернуть перед читателем в художественно-образной форме события социально-политической истории США, героические страницы прошлого, дать выражение национально-патриотическим чувствам, охватившим страну на рубеже 10–20-х гг. XIX в. Неудивительно, что почти все авторы исторических романов той поры обращались к главному событию недолгой истории Соединенных Штатов — к Войне за независимость.
«Израиль Поттер» в данном отношении не является исключением. Эта война — центральное историческое событие в романе. Главный герой — солдат, участник первых сражений при Банкер-Хилле и знаменитого морского боя между английским бригом «Серапис» и американским кораблем «Бедный Ричард». В числе действующих лиц — известные исторические деятели: Б. Франклин, Д.П. Джонс, И. Аллен, Х. Тук и даже английский король Георг III. Многие события в сюжете строго документированы и в точности соответствуют историческим фактам. Вместе с тем «Израиль Поттер» существенно отличается от исторических романов «первого поколения». Во времена Купера и его сподвижников в сознании Америки господствовало оптимистическое представление о миролюбии как непременном атрибуте общественной системы США. Мексиканская война 1846–1848 гг. опрокинула эти представления. Она показала, что американская демократия не исключает милитаризма, что Соединенные Штаты сами, во имя своих отнюдь не бескорыстных интересов, способны приносить в жертву тысячи человеческих жизней. Любопытно, что мексиканская авантюра почти не получила отражения в художественной литературе, но она вызвала к жизни ряд сочинений, в которых обнаруживался новый взгляд на события прошлого. Возникло сомнение в том, что Война за независимость и англо-американская война 1812–1814 гг. велись исключительно в интересах свободы и демократии. Отсюда был один шаг до понимания того, что плоды нелегкой победы были узурпированы и не достались народу, который их завоевал ценой тягостных жертв. Эта мысль и определила в середине века творческие поиски многих американских писателей, сконцентрировавших свое внимание на судьбах «неизвестных» солдат, тех самых «победителях, не получивших ничего», единственной памятью о которых остался тяжелый и надменный гранит «Его Высочества Монумента на Банкер-Хилле». В числе этих писателей был и Мелвилл. Жизненная история Израиля Поттера, при всей ее необычности, выступает в его романе как символ, обобщающий судьбы тысяч солдат свободы, нищих, обездоленных, сделавшихся ненужными в момент великой победы. Социально-философский кругозор Мелвилла шире, чем взгляды его предшественников. Легко заметить, что «Израиль Поттер» — роман не только о Войне за независимость, но о войне вообще как о явлении, которое непостижимо сопутствует прогрессу человечества. Проблема войны как «безумного» вида человеческой деятельности занимала многих американских романтиков в 1850-е гг. В «Израиле Поттере» она не рассматривается специально, но в беглых замечаниях, кратких афористических авторских отступлениях Мелвилл дает понять, что видит в войне проявление «варварства», все еще не изжитого обществом.
