Например, перемудрил с этим платком.
– Но он же не мог предвидеть, что ты окажешься свидетелем этого?
Мысль была прекрасная, если бы не ты, Ядвига бы влипла значительно сильней.
– Да, но в мужском туалете не забило бы...
– Кто тебе сказал? Мужской туалет забило бы точно так же! По моему мнению, идиотизмом было не вытереть ключ! Зачем он, черт побери, его вообще там прятал?
– Думаю, что боялся потерять единственный ключ от этой двери. Не знал, что другой лежит в вазоне. Он воткнул его туда, видимо, в спешке перед личным обыском, на всякий случай, а потом уже не смог вынуть. Каждый день до вечера там кто-то сидел, а потом оставляли на ночь дежурного милиционера в холле. А кроме того, у него забрали ключ от мастерской, и он не мог вернуться сюда поздно вечером или ночью.
– А мебель он знал наизусть, потому что сам проектировал ее и наблюдал за изготовлением, – заметила Алиция.
– Нужно также признать, что его ошибки заметили как раз те люди, которым нельзя не верить. Иоанна запомнила, что он проходил мимо нее два раза, только она способна на что-либо подобное, знаете, я подозреваю, что у нее в мозгу находится фотокамера... А то, что он последним пришел на обыск, заметили Анджей и Збышек, самые здравомыслящие и правдивые из нас всех...
– Действительно, если бы это утверждал Влодек, то с тем же успехом могло оказаться, что Витек был первым, а последним пришел ты, к тому же на четвереньках.
– Дырокол он забрал со стола Ядвиги, проходя мимо... Смотрите, первый раз открылось, кто последний пользовался дыроколом!
– Я хотел бы узнать только еще одно, – задумчиво сказал Марек. – Они узнали обо всем в результате того, что нашли что-то у Тадеуша. Но каким образом обо всей этой истории узнал Тадеуш? Дорого бы я дал за эту скромную информацию...
Я выразила про себя надежду, что независимо от того, сколько бы он за это дал, он не узнает об этом. Думаю, что в надеждах такого рода я была не оригинальна, почти каждый из нашего персонала рассчитывал на такт и сдержанность следственных властей во время суда. Мы теряли нашу мастерскую, и для нас этого несчастья было достаточно. Еще только недоставало, чтобы по всему свету разошлись всякие сведения, которые сослуживцы покойника так старательно и с таким трудом скрывали.
– Жаль мастерской, – вздохнула Алиция, поднимаясь из-за столика. – Нам так хорошо работалось.
– И только подумать, что, если бы он задушил его хотя бы на месяц позже, возможно, ее удалось бы спасти. Такие прекрасные заказы, – с сожалением добавила я.
– Ничего не поделаешь, мои дорогие, судьба, – сказал Марек. – Я давно вам говорю, что не имеет смысла бороться с судьбой.
ЭПИЛОГ
– Ну, знаешь! – сказал Веслав, который закончил первый.
Я прижала палец к губам, указывая на остальных, которые еще продолжали читать, и Веслав замолчал, качая головой.
В доме на склоне горы сидели остатки нашего прежнего общества, читающие машинопись криминальной повести, которую мне, наконец, удалось написать благодаря особенностям характера покойного Тадеуша Столярека и отчаянному положению Витека. Здесь находилось бюро, в котором нашла пристанище часть персонала нашей мастерской, другие пришли просто в гости, несколько человек вообще отсутствовали.
Старая мастерская распалась. Заботливо оборудованное некогда помещение перешло во владение другого бюро, мебель расползлась по всему городу, а все мы разошлись по разным другим местам работы. Витольд, Веслав, Януш, Моника и Каспер работали здесь, Стефан, Влодек, Анджей и Збышек перешли в другое бюро, родственное тому, Марек, Казик и Анка выехали за границу, каждый в другую сторону. Иоанна вышла на пенсию, а Ольгерд контролировал бюро, в котором работала я. Лешек сделал ошеломляющую карьеру как художник-импрессионист. Рышард, который все еще не мог осуществить свой выезд, принимал участие в различных конкурсах.
Алиция, так и не смирившаяся се служебной дисциплиной, переключилась на выполнение чертежей по заказам. Данка устроилась в каком-то военном учреждении, Ядвига лежала в больнице, Столярек – на кладбище, а Витек сидел в тюрьме.
Со времени совершения преступления прошло около полугода, и в любой момент мы ждали результатов проведенной после ареста Витека ревизии. Я собрала возможно большее количество бывших сослуживцев и принесла им машинопись, рассказывающую об их собственных поступках, надеясь, что это вызовет у них интерес. Я не ошиблась, они сидели и читали, выхватывая друг у друга прочитанные листы.
После Веслава закончила Алиция, потом Моника, Влодек, Стефан... Ничто уже не могло удержать их от высказывания критических замечаний.
К счастью, они были слишком ошеломлены и одурманены этим интенсивным чтением, поэтому не могли реагировать слишком живо.
– Послушай, – сказала Моника. – Если ты напечатаешь все это и не поместишь в начале заявления, что все события высосаны из пальца, то обещаю тебе, что твои наследники смогут написать следующую повесть. Я лично тебя прикончу!
– Я-то нет, – зловеще сказал Стефан, – я человек привычный, но моя жена, пожалуй, вмешается.
– Твоя жена?! – вскричала Алиция. – А Збышека?! А Каспера?!
– А Витек?!
– Витек сидит!..
– Но выйдет! Он же не получил пожизненного заключения!
– Когда он еще выйдет...
– Он подал на апелляцию. Вот увидите, что его оправдают!
– Глупости! Каким образом?!
Все начали спорить, как в добрые старые времена, даже на душе стало приятно. Из читающих остался только один Януш, который пришел позднее, но теперь и он догонял общество.
– Будь любезна сделать тут кое-какие поправки, – сказал мне глубоко оскорбленный Влодек. – Ты представила меня последним идиотом!
– Честно говоря, мне не потребовалось ничего придумывать! Там нет ни слова лжи!
– Не правда! Мануэла была в самом деле!..
– Говори, говори, пусть твоя жена узнает!..
– Тихо!!! – заорала я. – Я внесу поправки, если ты одолжишь мне полторы тысячи злотых, – злорадно сказала я Влодеку, чем вызвала дикий взрыв радости.
– Эй, послушайте, кто напишет повесть об убийстве Ирены?!
Януш наконец закончил чтение, поднял голову и вытер со лба пот, глядя на нас странным взглядом. Видимо, наши вопли до сих пор до него не доходили.
– Ну и ну, – сказал он потрясенно. – Что Витек тебя задушит сразу, как только выйдет, это точно. За всех наших жен и мужей тоже не ручаюсь, но это твое дело. Я бы, однако, на твоем месте струсил!.. – и добавил через минуту:
– Ну хорошо, Тадеуш лежит в земле сырой, цветочки на нем растут, но где другой сюжет?
– Какой другой сюжет? – заинтересовалась я.
Все остальные замолчали и с огромным интересом смотрели на Януша.
– Ну с дьяволом! То есть, я хотел сказать, прокурором! Что с ним?
Полгода прошло, что-то уже прояснилось?
Что ж, сюжет развивался. Дьявол был прав. Все совпадало. И почему эта преисподняя так на меня взъелась? Если я много нагрешила, то меня должно было покарать провидение, но при чем тут преисподняя?
– Дьявол не наврал, – неохотно сказала я. – История продолжается, развивается и расцветает. Все в точности совпадает с его предсказаниями. У меня единственная надежда, что чертова преисподняя проявит ко мне хоть немного сострадания и не отправит меня в отдел записей гражданского состояния со своим представителем.
– Ну что ты скажешь! И у него, действительно, нет души?
– Души! – гневно фыркнула я. – Ничего у него нет! Никаких человеческих черт! У него нет ни души, ни сердца, ни нервов, ни совести, в этом смысле он совершенство! Знали, кого прислать!
– И он не отступается от тебя?
– Даже утверждает, что любит меня. И так, любя, приканчивает. Но я упрямая, раз преисподняя бросила мне вызов, я вступаю в борьбу. Помните, что говорил дьявол?
– Что ты должна заставить его волноваться?
– Вот именно! Пусть я тресну, но доведу его до этого! Или я выиграю этот поединок, или меня хватит удар.
– Или преисподнюю хватит удар, – в восторге заявил Веслав.
– Мне бы этого не хотелось – буркнула Моника.
– Ну, насколько я ее знаю, она справится и с преисподней, – уверенно заявил Януш. – Все дьяволы вместе не справятся с ней.
Я посмотрела на часы и со вздохом поднялась со стула.
– Ну что ж, детки, оставайтесь и, ради Бога, не совершайте в мое отсутствие никаких преступлений, а то я от жалости разболеюсь. Пожелайте мне всего наилучшего, потому что меня ждут тяжкие минуты...
Я собрала свои вещи и поцеловала всех своих бывших сослуживцев, несколько ошеломленных тем, что я увековечила их для потомков в своей книге.
– Держись! – сказал Януш. – Не позорь нас!
– Не бойся, приложу все усилия...
Я вышла из дома, с трудом пробралась по каменистой стежке и с таким же трудом спустилась по полуразрушенным ступеням, оберегая свои туфли на шпильках.
