— Так, значит, вы и есть тот самый человек, о котором столько разговоров, — сказал он, усаживаясь и с интересом разглядывая Эмануэля. — Я представлял вас другим...
— Ты можешь ему обо всем рассказать, — разрешил Алессандрини. — Я его подготовил.
Эмануэль смущенно улыбнулся и, не зная, что сказать, протянул через стол сигареты.
— Нет, спасибо, я больше не курю, — сказал Толстомордик. — Я курил всю ночь... Так, значит, это вы, — продолжал он, глядя на него и странно улыбаясь.
— Не виляй, — перебил его Алессандрини. — Я сказал тебе, что я его подготовил.
— Сударь, — произнес Толстомордик, обращаясь к Алессандрини, — никогда не верьте словесным портретам, которые составляют женщины. Если хотите узнать, как выглядит тот или иной человек, спросите у мужчины. Я, например, если бы спросил у вас, вместо того чтобы слушать Адину, тут же и признал бы его.
Алессандрини взял Эмануэля за руку и прошептал, указывая на Толстомордика:
— Если я правильно понял, Адина его невеста.
— О нет! — возразил Толстомордик с горькой улыбкой. — Я знаю, что так говорят, но это не правда. Возможно, если бы не одно событие в нашей жизни... Но в конце концов, что было, то было. Не будем ворошить прошлое... Она уехала в Мовилу разыскивать вас, — добавил он после короткой паузы, развернувшись к Эмануэлю. — Она говорила, что вы давно не виделись. Все спрашивала себя, узнаете ли вы ее после стольких лет...
Эмануэль внимательно слушал, пытаясь понять. Он провел рукой по лицу, словно хотел нащупать и обрести самого себя, потом снова рассмеялся.
— Я думаю, что здесь какая-то путаница, — произнес он наконец, стараясь казаться безразличным.
— Что я тебе говорил? — с торжеством спросил Алессандрини у Толстомордика. — Я говорил тебе, что Адриана его тут же раскусила. Ей было достаточно одного взгляда.
— Да, любопытно, — сказал Толстомордик, пристально вглядываясь в Эмануэля. — Хотя я и хорошо его знал, Адина описала мне его так, что я не смог бы догадаться, что это он. А Царица только раз увидела его в дверях.
— Долю секунды! — подхватил Алессандрини. — Какая изумительная женщина! Какой ум!
— Царица? — повторил Эмануэль.
— Да, мы ее так в шутку величаем, — пояснил Толстомордик.
— Ариана, — прибавил от себя Алессандрини. — Я объяснил вам, кто это.
— Но кто она? Как ее зовут? — в отчаянии закричал Эмануэль.
— Адриана, — произнес Толстомордик. — Еще несколько месяцев тому назад она была Адрианой Паладе, а сейчас, после развода, снова стала Адрианой. Или Царицей, как мы ее величаем. Она близкая приятельница Адины. Они познакомились прошлой зимой на катке и с тех пор неразлучны.
— Это изумительная женщина! — снова воскликнул Алессандрини.
Эмануэль уставился в пустоту.
— На катке, — тихо повторил он больше для себя.
— Ты можешь сказать ему и остальное, — настаивал Алессандрини. — Я его предупредил.
С величайшим усилием Эмануэль поднялся со стула.
— Я должен идти, — сказал он, пытаясь улыбнуться. — У меня автобус в восемь утра...
Но Алессандрини схватил его за руку и удержал на месте:
— Что с вами? Разве я не сказал вам, что мы все едем в Балчик?
Эмануэль замотал головой.
— Это невозможно! — сказал он. — У меня снята комната в Мовиле. И мне остается прожить там неделю. А затем — в Бухарест и за дела...
Оба его собеседника вдруг рассмеялись. Толстомордик смеялся негромко, почти бесшумно, слегка прикрыв глаза, а Алессандрини, казалось, сотрясал глубокий внутренний рокот, пока он не захлебнулся от смеха и не стал кашлять.
— Вы просто-напросто изумительны! — наконец с трудом выдавил он из себя.
И тыльной стороной ладони принялся вытирать слезы. В этот момент бармен принес кофе. Алессандрини схватил с подноса стакан с водой и стал пить.
— Да, — сказал Толстомордик, опустив глаза, — он и вправду изумительный. Это самое сказала и Царица.
Эмануэль, красный от волнения, незаметно для себя мял пальцами пачку сигарет.
— Я не понимаю, что вы хотите сказать, — произнес он медленно и раздельно.
— Ваше превосходительство! — вскричал Алессандрини с неожиданным энтузиазмом. — Это просто-напросто изумительная женщина! Вы непременно должны с ней познакомиться.
— От души сожалею, — сказал Эмануэль, — но днем я должен быть в Мовиле.
Алессандрини внезапно повернулся к Толстомордику.
— Это все из-за Адины, — сказал он. — Так что, в конечном счете, Адина, возможно, и права...
Толстомордик опять улыбнулся и принялся пить кофе.
— Что касается меня, — сказал он, не поднимая глаз, — то я думаю, Адина вольна принять любое угодное ей решение. То, что было в прошлом, меня не интересует.
Эмануэль снова пытался рассмеяться.
— Ее зовут не Адиной, — важно произнес Толстомордик. — Адиной зовем ее мы, друзья. Так назвал ее как-то раз Джиб. И с тех пор за ней осталось имя Адина.
— Он перепутал ее с Адрианой, — вмешался Алессандрини.
— Да. Он спутал ее с Царицей. А они совсем не похожи.
Эмануэль продолжал стоять, облизывая губы, глядя то на одного, то на другого.
— Но ей пришлось по душе это имя, — продолжал Толстомордик, — и она так и осталась Адиной.
В этот момент Алессандрини вдруг поднял кверху обе руки.
— Подождите! Подождите! — крикнул он, обращаясь к кому-то, кто собирался войти. — Не входите все, потому что я еще не закончил!
Эмануэль побледнел и в тревоге обернулся к двери. Молодой человек, светловолосый и веснушчатый, направлялся к их столику. Одет он был небрежно, словно собирался идти на пляж.
— Царица прислала меня сказать вам, что мы сделаем остановку в Мовиле, — сообщил он, подходя.
Потом повернулся к Эмануэлю, посмотрел на него с любопытством и улыбнулся.
— Это Ионицэ, — быстро объяснил Алессандрини. — Талантливый художник.
Эмануэль взял протянутую над столом руку и рассеянно пожал ее.
— Я не думал, что он такой, — заговорил Ионицэ. — Я думал, он ниже ростом. И более нервный, — добавил он, смерив его взглядом.
— Это все влияние Царицы, — сказал Толстомордик. — То, как она обрисовала его сегодня ночью...
— Нет, — возразил Ионицэ, не отрывая глаз от лица Эмануэля. — Я руководствовался описанием Адины.
Он подвинул стул и сел.
— Вы ему все рассказали? — спросил он.
— У нас не было времени, — ответил Алессандрини. — Он приехал недавно, часов в пять.
— Царица настаивает, чтобы вы рассказали ему, как он пытался бежать, прыгнув в воду и поплыв к берегу.
Алессандрини и Толстомордик многозначительно переглянулись, и лица у них осветились словно одной и той же улыбкой.
— Это было самое интересное, — прошептал Толстомордик, прикрыв глаза. — Расскажите вы, сударь.
— Ах, нет! — возразил Алессандрини и покачал головой. — Я что-то устал. И я не мастер рассказывать.
— Он договорился с Толстомордиком подвести яхту как можно ближе к берегу, — сталрассказывать Ионицэ, — и вот — поцелуй, несколько слов: «Прощай! И никогда ты не узнаешь, как я тебя любил!..» — а потом бултых в воду...
Ионицэ засмеялся, придя в хорошее расположение духа, и опять поглядел на Эмануэля.
— Но то, что случилось потом, было еще лучше, — вмешался Алессандрини. — Потому что, проплыв около километра, он устал, попытался лечь на спину, и, когда вода вошла ему в рот и нос, он испугался и принялся звать на помощь.
— Счастье, что вслед за ним прыгнула Царица и все время плыла позади, невидимая, готовая помочь.
Толстомордик с несколько виноватым видом посмотрел на Эмануэля.
— Действительно, это было самое интересное, — сказал он. — Жаль, что Адине не удалось послушать...
— Ах, нет! — воскликнул Ионицэ. — Если бы и Адина была там, Царица не посмела бы вмешаться. Адина считает, что он очень хорошо плавает. А для хорошего пловца один или два километра — сущий пустяк. Если бы и Адина была там, Царица не осмелилась бы сказать, что, проплыв километр, он устал и принялся звать на помощь.
— Позволь, — перебил его Алессандрини, — но ведь Адриана объяснила нам, что он был очень утомлен, и была права. Посмотрите, как он сейчас выглядит, а ведь еще и шести нет. А несколько часов тому назад? Вспомните рассказ Арианы о том, как он гулял в Мовиле по молу, под дождем, а потом здесь, по набережной, куря сигарету за сигаретой. Он выглядел очень усталым.
Эмануэль слушал их, старясь делать вид, что это к нему не относится, но краска заливала его лицо.
— О ком вы говорите? — спросил он резким, пронзительным голосом.
— Ну, вы словно не понимаете! — воскликнул Алессандрини. — О ком еще мы можем говорить?..
— Нам поведала сегодня ночью Царица, что произойдет дальше, — пояснил Толстомордик. — Как вы приедете сюда, найдете всех нас и в конце концов позволите убедить себя ехать с нами на яхте в Балчик.
— Это немыслимо! — перебил его Эмануэль. — Алессапдршш может подтвердить, что ни при каких обстоятельствах я не позволил бы себя убедить...
