Мы сидели в кафе на Парламентской улице, где встретились сразу после работы. Чтобы заморить червячка, съели по пирожному, и я уговаривал Клодин поехать за город, погулять в лесу, в поле. День сухой, погожий, стемнеет еще не скоро, но я не больно преуспел.
- Вот еще,- говорила она.- Охота была тащиться в такую даль. Лучше проводи меня домой.
- У тебя свидание с Элфи? - спросил я. Во мне вдруг проснулось подозрение.
- Хочу смотреть телевизор. Мама вчера купила. На свои сбережения. Отец ничего не мог бы купить, у него заработки похуже.
Она хотела, чтоб я шел с ней, смотрел телевизор вместе с ее родителями - они наскребли из своих грошей, купили телевизор и теперь не нарадуются, но у меня были другие планы.
- Вчера вечером мы виделись с Элфи,-сказал я невинным тоном. И в ее глазах сразу же блеснула тревога.- Поболтали о том, о сем,- прибавил я.- Ничего особенного.
- И все?
- Он вроде чего-то беспокоится. Еще пирожное хочешь? Бери. Я угощаю.
Но ей было не до пирожных, не терпелось узнать, о чем у нас была речь.
- А чего это с ним? Он сказал?
- Сказал, да только мне одному.
- И ты пообещал никому не говорить? Я улыбнулся.
- Мы и без того друг друга не выдаем.
Пирожное смазало помаду, Клодин вынула из сумочки зеркало и стала красить губы.
- Он это из-за меня?
- Ему приглянулась другая девчонка, он думает, может, ему тебя бросить.
У нее задрожали губы:
- Ты все врешь.
- Я ему говорил, он дурак будет, если даст тебе отставку. Так его уговаривал, теперь, наверно, не уйдет.
Она огляделась, желая убедиться, что здесь нас никто не знает и не сболтнет Элфи. Вот уж тогда он как пить дать ее бросит.
- Я ухожу,- сказала она, вставая - Одна пойду. Не ходи за мной.
- К Элфи идешь? Она не мастерица была врать, так что и не пыталась.
- Да.
- Зря. Его нет дома. Он собирался в Карлтон к бабке.
Это ее совсем убило. Она всему поверила, я даже не понимал, как можно быть такой дурой. Я взял ее руку и сжал покрепче - пускай чувствует мою любовь.
- Поедем за город, хоть в Стрелли. Там хорошо, подышишь свежим воздухом.
Клодин села, и я поставил перед ней еще чашку чая.
- Поеду домой,- сказала она,- так будет лучше. Теперь уже встал я.
- Ну как хочешь. Только мне надоело. В полседьмого у меня свидание с одной девушкой с нашей работы. Она каждый день приезжает из Тибшелфа. Девчонка первый сорт.
- Что ж, я и тебе разонравилась? - сказала Клодин.
- Конечно нет. Просто я хочу уйти из этой грязной дыры и прогуляться.
Полчаса спустя мы под ручку шли мимо пивной «Могучий дуб» по дороге к Стрелли. До сумерек оставалось еще часа два, с полей дул теплый ветерок.
- Ну как, не жалуешься?
И она хмуро ответила, что ей жаловаться не на что. Мы миновали церковь и свернули налево, в Весеннюю рощу. На дорожке обнималась какая-то парочка, и я сказал:
- Пойдем подальше в лес.
Клодин не хотела, и я решил - сейчас самое время ей сказать.
- Давай наконец сойдемся. Я прямо помираю по тебе, Клодин. Я еще ни в кого не влюблялся, ты первая, и мы знакомы уже сколько месяцев. Теперь уже можно.
Я притянул ее к себе, и под шорох тяжелой листвы мы классно поцеловались.
- Нет,- сказала она, когда я положил руку ей на коленку. Я раздвинул ее ноги, и она, видно, ждала, что будет дальше.
- Завтра в обед мы увидимся с Элфи, и я расскажу ему, что мы с тобой все время встречаемся.
- Ну почему ты такой бессовестный? - воскликнула она.
- Потому что хочу тебя С ума по тебе схожу Но я все ему расскажу, и тогда он уйдет к этой новой девчонке. И я тебя тоже брошу.
Она рассмеялась:
- На берегу камешков сколько хочешь. Я тоже ответил со смехом:
- До моря далеко, а вокруг - один песочек. Она помолчала, потом спросила угрюмо:
- Неужели расскажешь?
Я дал честное слово. Она взяла меня за руку и сказала:
- Ну, ладно.
- Что ладно? - Я хотел, чтоб она сказала мне прямо.
- Я согласна.
Мы нашли местечко, и после жарких поцелуев она легла на траву, откинула голову. Она была вся теплая, губы почему-то отдавали не только сладковатой помадой, но и горечью, и я, кажется, весь был в этой помаде. Я накинулся на нее. Клодин задвигалась, стала кусаться.
Ну почему они согласилась только ради того, чтобы я но расстроил все между ней и Элфи? И когда мы под руку шли обратно, я впервые приревновал к нему. Только ревновал я напрасно, потому что хотя заманил я ее в рощу обманом, но чем чаще мы виделись с ней после этого, тем реже она виделась с Элфи, и под конец у нее все сладилось не с Элфи, а со мной, и мы наслаждались друг дружкой по нескольку раз на неделе то в парках, то где-нибудь в поле. Когда руки наши встречались после работы, у обоих дух захватывало - и мы только и могли вздохнуть свободнее, когда в лицо ударял запах травы и пышной листвы. Мы пробирались тайными тропками, потом уходили от них в сторону, в глушь, и там, под деревьями, скрытые от всего мира, раздевались донага, точно у себя дома, и я глубоко окунался в первую в своей жизни любовь. Обоим этого хотелось, но Клодин иной раз упрямилась, и приходилось добиваться своего и лас кой и таской, только я ведь знал, что в конце концов получу свое, и оттого было еще слаще.
Мы уже несколько недель играли в мужа и жену, я пообвык и стал даже подшучивать над ней, и вот однажды вечером, по дороге из лесу, я спросил - а с моим корешом Элфи ей тоже было так хорошо?
Клодин остановилась под фонарем и посмотрела на меня очень серьезно.
- Сказать тебе, Майкл? Сказать? - И, не дожидаясь ответа, про должала:-Так и быть скажу. У нас с Элфи Ботсфордом ничего та кого не было. Ни разу. Хочешь верь, хочешь нет, но я говорю правду. Он ни разу не посмел. Сперва попытался, а я не далась (меня так мама учила), и он больше не пробовал, только унылый стал, угрюмый. Так что сколько времени мы с ним гуляли, а до этого не дошло.
Меня пот прошиб. Вот когда до меня доперло, что это значит - «у нас все слажено»: ведь если у нее ничего такого не было с Элфи, стало быть, я сам попался в ловушку, которую расставил ей. Теперь трудно сказать, кто кого старался поймать, но сейчас мы попались оба, это уж наверняка. Клодин взяла меня под руку и склонила голову мне на плечо, можно подумать, на нас сейчас прямо с небес польется колокольный звон. Мы шли мимо очереди на автобус, и мне казалось, люди оценивают нас каждый на свой лад и думают: вот и еще одна милая молодая парочка скоро пойдет к алтарю. В сумерках какой-то старый хрыч радостно ухмылялся, глядя на нас, а меня так и подмывало показать ему нос и сказать: «Как бы не так, папаша». Но я сжал локоть своей подружки, и едва нас укрыла тень живой изгороди, поцеловал ее.
- А я-то иду и удивляюсь, что это ты такой смирный,- сказала она.- Ну что, теперь доволен?
- Это точно, крошка.
- Пойдешь к нам сегодня, Майкл?
- Да нет. А то пропущу последний автобус.
- Устал?
- Вот еще!
Но показываться у нее дома я не собирался, тогда уж мне ходу назад не будет: понравлюсь ее родителям, считай, все равно что мы помолвлены - нет уж, это не по мне! Кругом все как очумели, пошли жениться в девятнадцать лет, жуть да и только, а я как подумаю, до чего Клодин все это принимает всерьез, иной раз прямо поджилки трясутся. Будто меня" тащат к люку, до него уже рукой подать, и я скачусь прямо в консервную машину, а она выбросит меня на другую сторону вместе с Клодин в банке с этикеткой: «Идеальный брак». Я и сам не знал, почему меня такой страх берет, хотя в мои годы, наверно, так и положено. Может, я не хотел себя связывать, ведь вот же не связывала себя ничем таким моя мать. Она была женщина свободная, независимая, такие, если только не вышли замуж, верят, что и вправду равны с мужчиной. Мы с ней не очень-то делились своими планами и потому отлично ладили. Когда-то, девчонкой, она была очень тоненькая, а теперь, под сорок, располнела. Мужчины по-прежнему вились вокруг нее, но домой она редко их приводила. А если приводила, я держался подальше: как-то было неловко - ведь она получала от них то, что я так неутомимо отдавал Клодин.
Три занятия поглощали меня: чтение, работа и постель, и всем трем я предавался как мог, сколько хватало времени и сноровки. Но теперь я начал чувствовать, что слишком крепко связал себя с Клодин, и тут-то понял - от чтения хороших книг еще не станешь мудрым. Раз можно читать и ничему не научиться, значит, и это вроде обман: выходит, и в хорошие книги прячешься от жизни: все равно как в книжонки про секс и гангстеров, смех да и только. Сперва я чуть не бросил читать, решил было - это и есть лекарство от болезни, названия которой я не знал, да передумал: лучше уж брать побольше от жизни и заодно больше у нее учиться. Мол, в чувствах моих, конечно, сумбур, но я уж во всяком случае не спятил. А на самом деле из всего этого видно, насколько я потерял голову, хотя, воображая, будто я в здравом уме, я перестал изводиться и по крайней мере почувствовал, что я пуп земли.
