Карел Чапек - Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 7. Статьи, очерки, юморески

У костюмеров есть свой критерий спектакля:

— Пустяковая пьеса, ни одного переодевания!

В театре есть механик, истопник и уборщицы, а кроме того, обычно — пожилой дядя по фамилии Калоус, или Новотный, или что-нибудь в этом роде; никто не знает, зачем он тут и что делает; обычно он ходит за пивом. Где-то в подземельях есть еще несколько человек, которых никто никогда не видывал. Наверное, я еще упустил кого-нибудь; ведь театр — организм сложный и до сих пор не изученный.

Они тоже в известной мере относятся к театральному инвентарю и делятся на «абонентов понедельника, вторника, среды» и т. д. «Субботние абоненты» считаются самыми покладистыми, «понедельничные», говорят, задумчивы и холодны. У каждой группы свой темперамент, вкусы и личные симпатии.

Это автор, который пишет только для «своего театра» и обычно «кроит роли на актеров». За это пользуется известными привилегиями, — например, может зайти покурить в актерскую уборную.

Их не приглашают на генеральную репетицию, как это принято в Париже. Это скорее так называемые «незваные гости». Они торчат на каждой генеральной репетиции, но никто не знает, кто они, — потому что в зрительном зале тьма, — и как сюда попали, ибо доступ «строго запрещен». Это тихое, загадочное племя, которое не шуршит конфетными кульками и даже, кажется не скучает, глядя на сцену.

Слезы женщины — это струи Леты, дающие забвение, пьянящее вино, очищающая купель, ров, заполненный водой для защиты от врагов, родник, где тщеславная женщина, как в зеркале, ищет отражение своих добродетелей, наконец, просто вода.

Неравный бой. Если женщина не сдается, она побеждает, если сдается, диктует условия победителю. В обоих случаях она выигрывает.

В варьете выступает Консул Петр, знаменитая обезьяна. Она курит, ходит на горшок и ездит на велосипеде, иными словами — ведет себя как человек. Однако она больше, чем человек, она джентльмен: на ней безукоризненный смокинг, и она танцует на столе между бокалами, как господа в номере ресторана. Но она также играет в карты, и жульничает. Значит, она выше, чем джентльмен, — она светский человек.

Как унизительно для животного играть роль человека.

Когда животное бьют, глаза его приобретают человеческое выражение. Сколько же должен был выстрадать человек, прежде чем стал человеком.

По традиции дьявола представляют покрытым шерстью, с рогами, хвостом и крыльями, как у нетопыря. Но под звериной маской скрывается человеческое тело. Это, стало быть, не зверь в обличии человека, а скорее человек в обличии зверя — иными словами, волк в овечьей шкуре.

Дорогая соседка, да есть ли на свете справедливость? Разве я мешаю кому? Стою поперек дороги? Я сижу себе под листочком, ни меня не видно, ни меня не слышно, забьюсь себе в уголочек, никого не трогаю, яички снесу — и тихонечко на другой листок переберусь. Дорогая, признаюсь вам как на духу, — ни с кем не задираюсь, вперед не лезу, ни во что не вмешиваюсь, но Человек, этот варвар, этот Ирод рода человеческого, ненавидит меня, со света сживает!

Конечно, эти идиоты не нашли другого места и построили дом как раз на нашем пути!

Электрическая лампочка, конечно, неплохая вещь, зато я умела создавать уют!

Неправда? что я отцветаю… это я расту.

(1932)

Ха! По-вашему, я стану бабочкой? Это предрассудки и косность, уважаемый. Иллюзия чистейшей воды. Детские сказки. Научно доказано, что у гусеницы, кроме пищеварительного тракта, ничего больше нет, никаких крыльев, и быть не может. Никаких ярких крыльев. Умираем, и дело с концом.

Стихи! Какая-то тощая тетрадочка… И туда же, книгой называется!

Когда мы были молодыми, все было иначе. И росли мы, будто на дрожжах, богатырями! А какая тогда была трава! Выше меня… Представляете, что это была за трава… А нынче!..

Я лечу! Возношусь! Поднимаюсь под самые облака! Теперь я знаю, для чего живу на свете!

Жизнь идет по одному закону. И мораль на свете — одна. И мудрость одна: быть твердым!

Муравьи — сброд. Представьте, они даже не верят, что миром правит Великий Слизняк!

Глиняная черепушка, говорите, да? А посмотрите, что из меня выросло!

Еще не светает. Я еще не давал сигнала.

Ага! Я проткнул ему пятку! А говорят — я ни на что не гожусь!

Видеть далеко кругом — для этого надо высоко расти.

Велика птица — соловей! Нас, воробьев, гораздо больше!

Почему не говорят: «Досточтимый пень»?

Все живое делится на три разряда: на врагов, конкурентов и добычу.

Что такое жестокость? Борьба за жизнь, господа, всегда законна.

Знать бы только — есть ли червяки на других планетах, — и ничего больше мне не надо.

Подумаешь — величественный дуб! Посмотрим, что вы скажете, когда мне стукнет пятьсот!

Прогресс? Как же, как же, знаю. Вот я, например, прежде была всего-навсего головастиком.

Как! Вы не знаете? Да это та самая муха, что сидела на лбу у короля!

(1932)

Я буду смотреть, как вы работаете, а вы будете смотреть, как я ем.

Восьмичасовый рабочий день? Как бы не так! Думаете, мне приходится тратить деньги только восемь часов в сутки?!

Сами понимаете, наш брат — тоже не бревно бесчувственное. Задаром мы ни за что этого делать не стали бы.

Я вами управляю, чтобы вы мне платили, а вы мне платите, чтобы я вам приказывал.

Уж я-то все знаю о людях! И мог бы кой-чего рассказать о них!

А ну вас с вашим человеком, этим релятивистом, который жрет все подряд. Я-то признаю только листья крушины.

Я — принципиальный индивидуалист.

Да, тяжкая пора. А ведь во время войны, девчата, сколько было прекрасных трупов!

Глядите — я вечный огонь.

Туберкулез? А что это такое?

Вопросы пола! Просто удивительно, сколько об этом говорят и, как всегда, явно преувеличивают. А меня, например, это совершенно не занимает. Это ниже моего достоинства.

Вон тот синеватый холмик на горизонте? Мон-Блан, что ли? Да там, можно сказать, и нет ничего, одно название.

Жить по принципу: куда ветер — туда и я? Ни в коем случае. Но ведь нужно приспосабливаться к духу времени.

Да здравствует жизнь!

(1932)

Какая-то форель берется учить меня плавать! Невежда сама плавает против течения!

Столетняя черепаха! Как можно быть такой чудовищно отсталой!

Гм, птицы. Такой пережиток прошлого! Не понимаю, как в наше время кто-нибудь еще может быть птицей.

Чтобы жаворонок был прав? Исключено. Правда одна, и она — воробьиная.

Прямая линия — неправильная, поскольку это не спираль.

Сад пришел в запустение? Я бы не сказала.

Видите пятна на раме картины? Это моя работа. Я тоже художник.

Ни одно живое существо не может жить, погруженное в воздух.

Ботаника? Уж это моя специальность.

Я внутренне работал над собой именно для того, чтобы стать булыжником.

Веление времени? Знаем: трепыхаться на ветру.

Все вы — рабы материи. Только я свободен. Я и облака.