— Нет, — задумчиво ответил Берроус, — кажется, это назначается Библией. А может быть, по приказу Римского Папы или еще там кого-нибудь… на что же иначе Римский Папа? Опять же это имеет какое-то отношение к знакам Зодиака. Наверно я вам этого не скажу, но помнится, что его как будто изобрели египтяне.
— Значит, это настоящий праздник, раз даже язычники его признавали, — обрадовался Пирсон. — Иначе Тони никогда не стала бы его праздновать. Послушайте, Берр, а вдруг в Лонг-Эльме, в лавке, окажется всего одна шляпа? Что тогда?
— Тогда, — нахмурился Берроус, — лучший из нас отвезет ее в Эспинозу.
— Молодчина! — завопил Пирсон, высоко подбрасывая свою шляпу и ловя ее на лету. — Вот это по-моему! Вы правильный человек, Берр, и рассуждаете в самый раз, как надо мужчине. Ну а если там больше, чем одна шляпа?
— Тогда мы выберем по шляпе, и один из нас приедет первым, а другой застрянет в пути.
В полном восторге Пирсон воздел руки к звездам:
— Нет и не было еще двух сердец, которые бились бы так в унисон, как наши с вами, Берр. Нам бы следовало ехать с вами на единороге и думать одним куском мозга.
В Лонг-Эльм они прискакали уже после полуночи. Полсотни домиков городка стояли молчаливые, с темными окнами, а лавка, помещавшаяся посредине единственной улицы, была заперта на все засовы.
Через минуту лошади были привязаны, и Пирсон стал неистово дубасить в дверь старого Сеттона, лавочника.
А еще через минуту в щель тяжелой ставни просунулось дуло винчестера, и послышался краткий вопрос, кого дьявол несет в эту пору.
— Уэллс Пирсон из Мэго-Келлор и Томсон Берроус из Грин-Уолли. Нам нужно кое-что купить в вашем заведении, старина. Просим прощения, что разбудили вас, но нам крайне необходимо иметь нашу покупку в кратчайший срок. Словом, вылезайте, дядя Томми, да поскорее, а то у нас против вашего винчестера найдутся два славных кольта.
Наконец они вытащили заспанного дядю Томми за прилавок и сообщили ему о своей экстренной нужде.
— Пасхальные шляпки? — бормотал он. — Кой черт! Гм… Впрочем, у меня как будто оставалась пара. Всего к этой весне я заказал дюжину. Сейчас я их вам покажу.
Дядя Томми был самым обыкновенным торговцем, у которого продавалось все: гвозди, седла, мука, масло, карты, вино и чулки. Но дядя Томми вряд ли был особенно честен в это утро. Эта пара шляп завалялась у него еще с позапрошлого года, и опытный женский глаз сразу это обнаружил бы. Но неопытным глазам ковбоя и овцевода они показались самыми модными и распустившимися только в апреле текущего года. Эти шляпы в свое время звались «колесами». Они были сделаны из темно-красной соломки, с твердыми прямыми плоскими полями. Обе были совершенно одинаковы и пышно украшены чудесными белыми розами в полном цвету.
— Это весь ваш товар, дядя Томми? — спросил Пирсон. — Ладно. Берр, тащите одну, я возьму другую. Выбирать не из чего.
— Самая последняя мода, — нагло врал дядя Томми. — Если бы вы поехали за шляпами в Нью-Йорк, то нашли бы такие же только в лучших магазинах Пятой авеню.
Для сохранности дядя Томми на радостях завязал каждую шляпу в кусок темного коленкора. Одну Берроус привязал ремнем к седлу, другую так же приторочил Пирсон. Затем, попрощавшись с дядей Томми и поблагодарив его в изысканнейших выражениях, они тронули поводья и поскакали в темноту, направляясь обратно с драгоценной ношей.
Теперь от них требовалось все их умение ездить на лошадях. Они ехали даже несколько медленнее, чем прежде. Те несколько слов, которыми они обменялись, вовсе не были враждебными. Но к седлу Берроуса слева был привешен карабин, а из-за пояса у Пирсона выглядывал шестизарядный кольт.
И они скакали молча по прерии.
В половине седьмого они добрались до холма, с которого в пяти милях расстояния белым пятном среди зарослей бука сияло ранчо Эспиноза.
Пирсон выпрямился в седле. Он знал, на что способен его Бегун. А рыжая кобыла Берроуса была вся в пене и часто спотыкалась.
Бегун летел вперед, как экспресс. Пирсон обернулся к Берроусу и помахал ему рукой.
— Мы почти приехали. Теперь пошло наперегонки. Кто скорее? Прощайте, Берр. Когда увидимся?
Он сильнее сжал коленями бока своего мустанга и повернул к ранчо. Бегун, свежий, как после месячного отдыха на пастбище, вытянул шею и сразу пустился крупным галопом.
Но не успел Пирсон проскакать и двадцати ярдов, как услышал легкий звук щелканья затвора винчестера, вогнавшего пулю в дуло карабина… И даже прежде, чем он сообразил это, Пирсон пригнулся к седлу.
Возможно, что Берроус только хотел подстрелить лошадь, он был достаточно хорошим стрелком, чтобы сделать это без вреда для всадника, но Пирсон не вовремя нагнулся и пуля пробила сперва его плечо, а затем и шею лошади. Бегун мгновенно свалился, а ковбой перелетел через его голову на каменистую дорогу, и оба застыли без движения.
Берроус мчался не останавливаясь.
Часа через два Пирсон пришел в себя и осмотрелся. Он с трудом поднялся и шатаясь пошел к лошади. Бегун лежал на боку, но, казалось, чувствовал себя не так плохо. Пирсон осмотрел его и нашел, что пуля только оцарапала его, он не был сильно ранен, но свалился от удара и предпочитал отдохнуть лежа. Он устал от гонки и, лежа на шляпе мисс Тони, меланхолично объедал листья с ветки, любезно свесившейся прямо к нему. Пирсон прикрикнул на него, и Бегун нехотя поднялся.
Увы, праздничная шляпа, отвязавшаяся от седла, лежала в своем коленкоровом чехле, превращенная в лепешку от пребывания под туловищем мустанга. Увидя это, Пирсон снова потерял сознание и растянулся во весь рост, уткнувшись раненым плечом все в ту же злополучную шляпу. Ковбоя не так-то легко убить. Через полчаса он снова очнулся, — а этих полчаса для женщины вполне достаточно, чтобы дважды упасть в обморок, дважды помириться и потребовать в качестве компенсации порцию мороженого, сколько влезет в маленький стаканчик.
Он поднялся и увидел Бегуна, деловито щиплющего траву. Он снова привязал изуродованную шляпу и после нескольких неудачных попыток утвердился-таки в седле.
В полдень веселая компания подкатила к ранчо Эспиноза. Тут была и мисс Роджерс в своей новой тележке, и представители из Энчоро, и делегация от Грин-Уолли, почти все исключительно женщины. И у каждой из них была новая пасхальная шляпка, надетая еще здесь, в пустынной прерии, — мисс не могли дождаться церкви, чтобы начать с подобающим блеском встречать праздник.
А у калитки стояла заплаканная Тони и не скрывала крупных, с горошину слез. В руках у нее была шляпа, привезенная Берроусом, шляпа с ненавистными белыми розами…
А подруги с торопливой радостью и умилением настоящих друзей сообщали ей, что колес сейчас никто не носит и что они вышли из моды ровно три года назад.
— Надевай старую шляпу и поедем, — торопили они.
— На Пасху? Старую шляпу? Да я лучше умру, чем надену, — и Тони неутешно рыдала, вертя в руках противное колесо. Шляпы ее подруг были кокетливо изогнуты и примяты по последней моде.
И вдруг из-за кустов выехало какое-то странное существо, все в пятнах: белых, зеленых, красных и серых.
— Алло, Пирсон, — сказал папаша Бивер. — Вы не занимались укрощением мустангов на Страстной? Нет, вы, пожалуй, были на охоте, потому что у вас за седлом болтается что-то вроде поросенка в мешке.
— Слушай, Тони, если ты хочешь ехать, то собирайся скорее, — воскликнула хорошенькая Бетти Роджерс. — Мы тебе оставили место в тележке. Плюнь на шляпу. У тебя замечательная вуалька, которая будет прекрасно выглядеть на всякой шляпе.
Пирсон медленно отвязывал от седла то, что папаша Бивер принял за поросенка. Тони с внезапной надеждой взглянула на него. Вообще Пирсон был человеком, подающим некоторые надежды для Тони. А он медленно отвязал пакет и подал его Тони, которая быстрыми пальчиками стала распускать веревки.
— Сделал, что мог, — медленно проговорил он. — Пожалуй, мы с Бегуном сделали даже больше, чем могли.
— О-о-о!.. — завизжала Тони. — Как раз настоящий фасон… и красные розы… Погодите минуту!.. Сейчас примерю…
Она влетела в дом и через минуту выбежала, вся раскрасневшаяся, сияющая от счастья.
— Ах, как тебе идет красный цвет! — хором защебетали девушки. — Но скорее, скорее, Тони, а то мы опоздаем!..
На секунду Тони задержалась подле Бегуна.
— Спасибо, большое спасибо вам, Уэллс, — пролепетала она. — Это именно то, что мне так хотелось. Приезжайте завтра в Кактус и пойдемте со мною вместе в церковь… Хотите?..
— Если смогу, — отвечал он, с любопытством посмотрел на ее шляпу, почесал в затылке и улыбнулся.
А Тони, веселая и сияющая, как птица, впорхнула в тележку Роджерсов, и процессия покатила по дороге в Кактус-Сити.
— Чем это вы занимались, Пирсон? — спросил папаша Бивер. — Вид у вас довольно-таки потрепанный.
