Свидетельства и доказательства множатся… Зачем же намеренно закрывать глаза и играть в жмурки, когда всё уже ясно и так! Настоящее вырастает из прошлого! Неуловимое настоящее — это сумма всей прошлой жизни, охваченная человеческим сознанием в единый мир озарения. И как это озарение — это воспоминание — всегда приходит по первому же зову души, так и вечное настоящее — в потоке времени: струящаяся ткань развёртывается в неподвижно лежащий ковёр, взирая на который я могу указать место, откуда каждый данный уток начал свой собственный рисунок в узоре. Теперь я могу проследить всю нить от узла к узлу вниз или вверх по течению; она — вечная основа узора, она не порвётся, она одна определяет ценность ковра, ничего общего не имеющую с его временным бытием!
Сейчас, когда очи мои отверзлись, узнаю я себя в сплетениях: созревший до воспоминания о самом себе Джон Ди, баронет Глэдхилл, — «Я», которое должно связать древнюю кровь Хоэла Дата и Родерика Великого с голубой кровью Елизаветы, дабы орнамент ковра был завершен! Лишь один вопрос остается: что означают те живые утки, которые время от времени вплетают свою нить в мой узор? Имеют они какое-нибудь отношение к изначальному эскизу орнамента или они ткут другой, параллельный, непрерывно воспроизводя бесконечное многообразие узоров Брахмы?
Госпожа Фромм — как чуждо и отстраненно звучит для меня сейчас это имя! — несомненно, относится к моему орнаменту! И как я только сразу этого не понял! Это же Яна, вторая жена Джона Ди… моя жена! Вновь и вновь приступы головокружения охватывают меня, когда я заглядываю в тёмные бездны вне времени бодрствующего сознания!..
С самого своего рождения в этот мир Яна блуждала вдоль запретных пределов иллюзорной жизни и была много ближе к пробуждению, чем я. Я… Я?.. Что касается меня, то я вообще был призван лишь после того, как кузен Роджер получил отставку! Значит, Роджер тоже был Джоном Ди? Что за вездесущий Джон Ди! Выходит, я тоже всего лишь маска? Личина? Кукла? Оболочка? Горн, который только пропускает сквозь себя струю воздуха и поет лишь то, что намерен сыграть горнист? Впрочем, какая разница! На том, что я в настоящее время переживаю, это ничуть не отразится. И довольно плести паутину праздных домыслов! Выше нос и твёрже шаг! Твоей ошибки, Джон Ди, я не повторю. Да и по твоим стопам, кузен Роджер, я не соскользну в бездну. Чтобы меня одурачить, у видимого мира мало шансов, а у невидимого и того меньше. Не успеет солнце вернуться в то же положение, которое оно занимает на небосклоне сейчас, как я доподлинно узнаю, кто такая княгиня Шотокалунгина.
Уж письмоносца от судьбоносца я как-нибудь сумею отличить; не правда ли, дружище Липотин?!
Долго, с разных ракурсов, вглядывался я в чёрные грани кристалла. Однако, к моему разочарованию, вынужден признать, что никаких признаков помутнения, таинственных туманностей или дымов, которые, как утверждает народная молва, предшествуют появлению в магических зеркалах вещих образов, я не заметил — впрочем, даже самых обыкновенных, сугубо повседневных картинок тоже не наблюдалось. Передо мной был кусок угля, великолепно обработанный и отшлифованный, ничего больше.
Конечно же, я сразу подумал о Яне… то бишь о госпоже Фромм; может быть, ей, с её необычными способностями, посчастливится выманить у этого упрямца его тайну. Я окликнул её. Тишина. Попробовал ещё раз — результат тот же. Похоже, в доме, кроме меня, никого. Ничего не поделаешь, придется потерпеть до возвращения гос…
И тут же, едва я смирился с неизбежным, зазвонил телефон: Липотин! Застанет ли он меня? У него с собой кое-что интересное. Конечно, жду. Хорошо. Отбой…
Я даже не успел по достоинству оценить ту неправдоподобную точность, с какой режиссёр по имени Судьба сымпровизировал эту театральную репризу, как Липотин уже стоял в моём кабинете… Гм, не вышел же он в самом деле из-за кулис — сцена вторая, те же и Липотин! — ведь от меня до его берлоги изрядный кусок пути!
Нет, все объяснилось куда более прозаично: он телефонировал по соседству. Так, внезапный каприз, какой-то импульс; и то, что при нём оказалась вещь, которая должна меня заинтересовать, чистая случайность.
С мучительным сомнением выслушав его объяснения, я спросил:
— Кто вы, собственно: привидение или живой человек из плоти и крови? Со мной вы можете быть совершенно откровенны. Ах, как мило мы сейчас с вами поболтаем! Вы даже представить себе не можете, как я безумно люблю беседовать с привидениями!
Липотин принял мой нервически шутливый тон как нечто само собой разумеющееся и усмехнулся уголками рта:
— На сей раз вынужден вас разочаровать: я безнадёжно реален, почтеннейший. Но, быть может, вас отчасти успокоит то, что я принес; вы у меня ещё не видели вот этой… штучки?!
Он принялся шарить в своих многочисленных карманах, потом жестом фокусника продемонстрировал мне пустые руки — я недоуменно пожал плечами, — и вдруг меж его растопыренных пальцев возник небольшой красный шар из слоновой кости.
Я стоял как громом пораженный — и в этом нет преувеличения: нервный разряд пронзил меня с головы до пят.
— Шар из склепа Святого Дунстана! — запинаясь, прошептал я.
Липотин по-мефистофельски усмехнулся.
— Вам померещилось, почтеннейший. Видимо, с шарами у вас связаны неприятные ассоциации. Признайтесь, в последнее время не отходили от бильярдного стола и крупно проигрались! Или при баллотировке в какой-нибудь клуб вам недостало одного-единственного шара. Ну ничего, такой достойный джентльмен, как вы, можете рассчитывать на куда более избранный круг.
С этими словами он сунул шар в карман и, всем своим видом давая понять, что тема исчерпана, рассеянно осмотрелся.
— Извините, — сказал я, сбитый с толку, — есть некоторые обстоятельства… обстоятельства… дайте же мне этот шар: он меня в самом деле интересует.
Однако Липотин, казалось, не слышал моей просьбы; подойдя к столу, он с величайшим вниманием рассматривал угольный кристалл в золотой оправе.
— Откуда он у вас?
Я указал на открытый тульский ларец.
— От вас.
— Ну что ж, поздравляю!
— С чем?
— Вырвали наконец ядовитый зуб у последнего подарка барона Строганова? Занятно!
— Что занятно? — подозрительно допытывался я. Липотин вскинул на меня глаза, левый хитро прищурил:
— Работа! Ювелирная тонкость! Богемия! Прага! Хочешь не хочешь, а сразу вспоминается знаменитый придворный ювелир Рудольфа Габсбурга мастер Градлик.
Снова короткая вспышка в моей душе: Прага? И, уже не скрывая раздражения, я пробурчал:
— Липотин, вы же отлично знаете, что в данный момент меня ваши искусствоведческие познания мало интересуют. Этот шар у вас в кармане означает для меня много больше…
— Да, да… Нет, но вы только посмотрите на эту филигранную отделку цоколя! Восхитительно!
— Прекратите, Липотин! — воскликнул я, не на шутку рассердившись. — Скажите-ка мне лучше, раз уж для вас на этом свете не существует тайн, что я должен сделать с этой вещью, которую вы притащили в мой дом?
— А что вы, собственно, собираетесь с ней делать?
— Я… ничего в ней не вижу, — беспомощно вырвалось у меня.
— Ах, во-о-от оно что! — изобразив на лице крайнюю степень удивления, протянул Липотин.
— Ну и отлично, я ведь знал, что мы найдем общий язык! — обрадовано воскликнул я, ощущая себя игроком, к которому пришли наконец козырные карты.
— Вот так фокус! — пробормотал Липотин и от избытка чувств сломал в пальцах неизменную свою сигарету; тлеющий окурок он, разумеется, бросил в корзину для бумаг — небрежность, которая всегда выводила меня из себя. — Ну кто бы мог подумать, ведь это магический кристалл. «Глазок», как его называют в Шотландии.
— Почему именно в Шотландии?! — поймал я его на слове, как дотошный следователь.
— Потому что эта вещица родом из Англии, — с барственной ленцой объяснил Липотин и указал мизинцем на тончайшую гравировку: причудливая вязь позднеготического орнамента, опоясывающая лапки цоколя, при ближайшем рассмотрении оказалась надписью на английском языке:
Сей благородный и драгоценный камень, вместилище чудесных сил, является собственностью высокочтимого мастера тайной премудрости, несчастного Джона Ди, баронета Глэдхилла. В год возвращения его на родину 1607.
Итак, ещё одна реликвия, знакомая мне лишь по дневникам моего предка, который бы не променял её на все сокровища мира, преданно вернулась ко мне, как бы признавая в моем лице настоящего наследника и поверенного судьбы Джона Ди. Одновременно отпали последние сомнения, кем в сущности является Липотин. Я положил ему руку на плечо и сказал:
— Ну, старый мистификатор, скажите же наконец: что вы мне принесли? Хватит ходить вокруг да около. Доставайте ваш красный шар! Будем тингировать[42] свинец? Или займемся изготовлением золота?
