Марсель же, наоборот, казалось, прекрасно понимала, что нужно делать. Она сменила халат на одно из самых нарядных своих платьев, причесалась, напудрилась и очень искусно накрасила губы, пока мистер Ривз с несчастным видом наблюдал за ней, пребывая в том жалком состоянии, которое он впоследствии и описал в письме к мистеру Саймонсу.
— Ну, пошли обедать, — спокойно и дружелюбно сказала Марсель. — Я проголодалась.
При этом предложении, которое в подобных обстоятельствах было воспринято мистером Ривзом как верх цинизма, хотя обычно не вызывало в нем ничего, кроме приятного отклика, возмущение его наконец прорвалось наружу.
— Бесстыдница! — воскликнул он. — Так просто вам это не сойдет с рук, мисс! Ступай ко мне в комнату сию же секунду!
— Ах, перестань ты сердиться, папочка, — беспечно ответила Марсель. — Это просто потому, что ты голоден. Тебе нужно пообедать, и ты сразу почувствуешь себя лучше.
— Не рассуждай! — сказал мистер Ривз сердито, но несколько нелогично, ибо он как раз собирался задать Марсель кое-какие вопросы и получить на них ответы. — Ступай ко мне в комнату!
Марсель повиновалась, слегка пожав при этом плечами, что у нее всегда получалось как-то оскорбительнее всяких слов. Мистер Ривз яростно захлопнул и запер на ключ дверь ее номера и зашагал следом за Марсель по коридору. У себя в спальне мистер Ривз также с треском захлопнул и запер на ключ дверь, что было уже несколько излишне, если, конечно, он не предполагал увидеть мосье Гомбо в обществе Атоса, Портоса и Арамиса, явившихся, чтобы силой похитить мадемуазель.
— Сядь! — приказал он.
Марсель села и хладнокровно закурила сигарету. Мистер Ривз подошел к столу и дрожащей рукой налил себе хорошую порцию виски с содовой. Отхлебнув половину, он едва не произнес по привычке: «А-а, вот теперь другое дело!» — но, по счастью, вовремя опомнился, осознав, что стоит перед лицом большой Семейной Трагедии. Он тяжело опустился в кресло напротив Марсель.
— Так вот почему ты не захотела поехать в Монте-Карло! — с горькой иронией произнес он. — Так вот почему тебе захотелось остаться со своим старым папочкой?
Марсель ничего не ответила, но с раздражающим равнодушием продолжала безмятежно курить, — она явно считала этот вопрос бессмысленным.
— Отвечай! — заорал мистер Ривз, стукнув кулаком по подлокотнику и забывая, что сам только что приказал дочери молчать. — Что вы можете сказать в свое оправдание, мисс?
— Ты ведь не мог рассчитывать, что я навсегда останусь ребенком, папочка, — очень нежно и рассудительно проговорила Марсель. — Дети подрастают, ты же понимаешь.
А у мистера Ривза как раз уже был наготове его следующий неотразимый довод, смысл которого заключался в том, что Марсель еще совсем дитя. Нашептывай ей в уши сам сатана, то и тогда она, кажется, не могла бы более ловко выбить из рук папаши его оружие. Мистер Ривз был огорошен, вернее, едва не попал снова в уже описанное выше неприятное состояние.
— Хм, — промычал он, ища прибежища в своем излюбленном междометии. — Хм!
Снова наступило непродолжительное молчание.
— Любой взрослый человек скажет тебе, что ты не права, — промолвил наконец мистер Ривз. — По закону ты еще ребенок. Ты несовершеннолетняя.
— Но уже достаточно взрослая, чтобы знать, чего я хочу, — холодно сказала Марсель.
— Следовательно, ты хочешь выйти замуж за этого… за этого малого?
— Да.
— Хм.
Снова молчание.
— Как давно ты с ним знакома? — спросил мистер Ривз.
— Почти две недели.
— Хм. Довольно продолжительный срок, чтобы хорошо узнать человека, который должен стать твоим мужем. Мы с твоей матерью были помолвлены шесть лет.
— И такой удачный получился брак, не правда ли, папочка? — нежным голоском пропела Марсель. — Но в наше время все совершается быстрей.
— Ну да, женятся быстро, а раскаиваются долго, — нравоучительно изрек мистер Ривз.
— А разве лучше долго не жениться и быстро раскаяться? — невозмутимо возразила Марсель.
— Не дерзи! — воскликнул мистер Ривз.
Марсель снова едва заметно пожала плечами.
— Где ты познакомилась с этим… с этим малым? — спросил мистер Ривз.
— В «Беф саван».
— «Беф саван»? — озадаченно повторил мистер Ривз. — А что это значит?
— Это значит «Ученый бык», — сказала Марсель, с трудом сдерживая улыбку.
— «Ученый бык»? — сердито воскликнул мистер Ривз. — Что за чушь ты мелешь?
— Это кабаре. Дансинг, один из самых известных в Канне.
— Впервые в жизни слышу, — сурово сказал мистер Ривз.
— И тем не менее он существует, — кротко пояснила Марсель.
— Ночной клуб! — с мукой в голосе воскликнул мистер Ривз, в представлении которого само понятие «ночной клуб» было синонимом всего запретного, а следовательно, и всех соблазнов и пороков. — Самое подходящее место для порядочной девушки, чтобы свести знакомство со своим будущим мужем.
— А мамочке там бы очень понравилось, — не без злорадства заметила Марсель. — Там бывают самые что ни на есть Сливки Общества.
— Хм, — произнес мистер Ривз. — Сплошь одни бароны, так, что ли? И чем же, позвольте вас спросить, зарабатывает этот молодой человек себе на жизнь?
— Он профессиональный танцор, — гордо ответила Марсель.
— Так я и знал! — скорбно воскликнул мистер Ривз. — Как только я его увидел, так сразу понял, что он похож на альфонса.
— Вовсе он не похож на альфонса, — вспыхнула Марсель, утратив наконец свою невозмутимость. — Он изумительный танцор и когда-нибудь станет большой знаменитостью.
— Хм, — снова хмыкнул мистер Ривз. — И на какие же средства намерен он тебя содержать, пока не наступит этот счастливый, но, по-видимому, отдаленный день?
— Мы будем выступать вместе, — надменно объявила Марсель.
— И вместе подыхать с голоду, надо полагать, — добавил мистер Ривз. — Есть у него какие-нибудь сбережения?
— Нет, но деньги у него будут, — убежденно заверила Марсель.
— Ну так вот что, — сказал мистер Ривз. — Я буду говорить с тобой напрямик. Ты вела себя как лживая, распутная девчонка. Если ты хотела обручиться с этим… э… малым открыто и честно, то должна была сообщить обо всем своим родителям…
— Я так и хотела сделать, — сказала Марсель.
— Но ты этого не сделала. Все открылось мне случайно. Если бы ты хоть немного уважала и ценила своих родителей или свое доброе имя, ты бы не стала принимать этого молодого человека в номере отеля. И не допустила бы, чтобы я обнаружил тебя здесь в таком… в таком виде, в каком я тебя обнаружил.
— Ах, папочка! — воскликнула Марсель. — Ты забываешь, что тоже был когда-то молод.
— Да, и я был молод, но никогда ничего подобного себе не позволял, — твердо сказал мистер Ривз. — Я и тогда так же не одобрял некоторых вещей, как не одобряю их теперь. Я был помолвлен не тайком, а открыто, и когда скопил достаточно денег, сдержал данное мною слово и женился на девушке, с которой был обручен. Ты не можешь выйти замуж, не имея ни гроша за душой, Марсель. Брак, черт побери, стоит больших денег. Теперь послушай меня. Завтра я встречусь с этим мистером Как-Бишь-Его, и, если увижу, что он порядочный, честный малый с постоянным заработком и какими-то возможностями в будущем, я дам согласие на вашу помолвку. Если, же он просто наемный танцор и альфонс, как мне что-то сдается…
Мистер Ривз не закончил своей фразы.
— Что тогда? — спросила Марсель.
— Тогда я запрещаю тебе с ним встречаться, — весьма решительной безапелляционно заявил мистер Ривз. — Ты еще слишком молода, чтобы выходить замуж. Если годика этак через три-четыре мы узнаем, что мистер Как-Бишь-Его нашел для себя более или менее приличное занятие и в состоянии содержать жену, тогда посмотрим. Хотя самая мысль о том, чтобы выдать дочь за иностранца, донельзя мне претит, тем не менее, посмотрим. Ты меня поняла?
Марсель сжала кулаки, так что ногти вонзились, в мякоть ладони, и ничего не ответила.
— Ты меня поняла? — повторил мистер Ривз.
— Да, папочка, — сказала Марсель таким неожиданно смиренным тоном, что большинству людей это показалось бы подозрительным.
— Отлично! — весело сказал мистер Ривз. — И ты согласна со мной?
— Да, папочка.
— Ты понимаешь, кисанька, что это для твоего же добра?
— Да, папочка.
— Превосходно! — сказал мистер Ривз, обрадованный тем, что у него такая рассудительная дочка, и весело потирая руки. — Превосходно! А теперь идем обедать. Надеюсь, они сумеют приготовить что-нибудь холодненькое… Лишь бы только не цыплят…
Марсель оказалась права — обед чрезвычайно поднял настроение мистера Ривза. Метрдотель, регулярно и щедро получавший на чай и вследствие этого дружески расположенный к мистеру Ривзу, преподнес ему в виде закуски, омара, foie gras с салатом и ветчину. Мистер Ривз от души наслаждался обедом — во-первых, потому, что блюдо было новое, во-вторых, потому, что он успел основательно проголодаться и, наконец, потому, что Марсель проявляла такую необычайную рассудительность. За один этот вечер она повторила «да, папочка» чаще, чем за весь истекший месяц. После обеда мистер Ривз совершил даже совсем неслыханный подвиг — он отправился в кино, где с большим удовлетворением слушал, как американские ковбои разговаривают на безукоризненном, хотя и непонятном ему французском языке. Мистер Ривз отправился ко сну с приятным сознанием, что он исполнил свой долг в этой трудной жизненной ситуации, в которую господу богу потребовалось, понадобилось, захотелось, вздумалось или угодно было его поставить. Он принялся обдумывать, что следует сказать мосье Гомбо (Огюстену) завтра в десять часов утра, но, утомившись за этот день, как никогда, уснул, так и не продумав до конца своих наполеоновских замыслов.
