Бибиков залез на гору, задумался и свалился под гору. Чеченцы подняли Бибикова и опять поставили его на гору. Бибиков поблагодарил чеченцев и опять свалился под откос. Только его и видели.
Теперь на гору залез Аугенапфель, посмотрел в бинокль и увидел всадника.
– Эй!– закричал Аугенапфель.– Где тут поблизости духан?
Всадник скрылся под горой, потом показался возле кустов, потом скрылся за кустами, потом показался в долине, потом скрылся под горой, потом показался на склоне горы и подъехал к Аугенапфелю.
– Где тут поблизости духан? – спросил Аугенапфель.
Всадник показал себе на уши и рот.
– Ты что, глухонемой? – спросил Аугенапфель.
Всадник почесал затылок и показал себе на живот.
– Что такое? – спросил Аугенапфель.
Всадник вынул из кармана деревянное яблоко и раскусил его пополам.
Тут Аугенапфелю стало не по себе, и он начал пятиться.
А всадник снял с ноги сапог да как крикнет:
– Хаа-галлай!
Аугенапфель скаканул куда-то вбок и свалился под откос.
В это время Бибиков, вторично свалившийся под откос ещё раньше Аугенапфеля, пришел в себя и начал подниматься на четвереньки. Вдруг чувствует: на него сверху кто-то падает. Бибиков отполз в сторону, посмотрел оттуда и видит: лежит какой-то гражданин в клетчатых брюках. Бибиков сел на камушек и стал ждать.
А гражданин в клетчатых брюках полежал не двигаясь часа четыре, а потом поднял голову и спрашивает неизвестно кого:
– Это чей духан?
– Какой там духан? Это не духан,– отвечает Бибиков.
– А вы кто такой? – спрашивает человек в клетчатых брюках.
– Я альпинист Бибиков. А вы кто?
– А я альпинист Аугенапфель.
Таким образом Бибиков и Аугенапфель познакомились друг с другом.
1—2 сентября 1936 года
Даниил Иванович Хармс
Судьба жены профессора
Однажды один профессор съел чего-то, да не то, и его начало рвать.
Пришла его жена и говорит:
– Ты чего?
А профессор говорит:
– Ничего.
Жена обратно ушла.
Профессор лег на оттоманку, полежал, отдохнул и на службу пошел.
А на службе ему сюрприз, жалованье скостили: вместо 650 руб. всего только 500 оставили.
Профессор туда-сюда – ничего не помогает. Профессор и к директору, а директор его в шею. Профессор к бухгалтеру, а бухгалтер говорит:
– Обратитесь к директору.
Профессор сел на поезд и поехал в Москву.
По дороге профессор схватил грипп. Приехал в Москву, а на платформу вылезти не может.
Положили профессора на носилки и отнесли в больницу.
Пролежал профессор в больнице не больше четырех дней и умер.
Тело профессора сожгли в крематории, пепел положили в баночку и послали его жене.
Вот жена профессора сидит и кофе пьет. Вдруг звонок. Что такое?
– Вам посылка.
Жена обрадовалась, улыбается во весь рот, почтальону полтинник в руку сует и скорее посылку распечатывает.
Смотрит, а в посылке баночка с пеплом и записка: «Вот все, что осталось от Вашего супруга».
Жена профессора очень расстроилась, поплакала часа три и пошла баночку с пеплом хоронить. Завернула она баночку в газету и отнесла в сад имени 1-ой пятилетки, б. Таврический.
Выбрала жена профессора аллейку поглуше и только хотела баночку в землю зарыть, вдруг идет сторож.
– Эй,– кричит сторож,– ты чего тут делаешь?
Жена профессора испугалась и говорит:
– Да вот хотела лягушек в баночку изловить.
– Ну,– говорит сторож,– это ничего, только смотри: по траве ходить воспрещается.
Когда сторож ушел, жена профессора зарыла баночку в землю, ногой вокруг притоптала и пошла по саду погулять.
А в саду к ней какой-то матрос пристал.
– Пойдем да пойдем,– говорит,– спать.
Она говорит:
– Зачем же днем спать?
А он опять свое: спать да спать. И действительно, захотелось профессорше спать.
Идет она по улицам, а ей спать хочется. Вокруг люди бегают, какие-то синие, да зеленые, а ей все спать хочется. Идет она и спит. И видит сон, будто идет к ней навстречу Лев Толстой и в руках ночной горшок держит. Она его спрашивает: «Что же это такое?» А он показывает ей пальцем на горшок и говорит:
– Вот,– говорит,– тут я кое-что наделал и теперь несу всему свету показывать. Пусть,– говорит,– все смотрят.
Стала профессорша тоже смотреть и видит, будто это уже не Толстой, а сарай, а в сарае сидит курица.
Стала профессорша курицу ловить, а курица забилась под диван и оттуда уже кроликом выглядывает.
Полезла профессорша за кроликом под диван и проснулась. Проснулась. Смотрит: действительно лежит она под диваном.
Вылезла профессорша из-под дивана, видит – комната ее собственная. А вот и стол стоит с недопитым кофем. На столе записка лежит: «Вот все, что осталось от Вашего супруга».
Всплакнула профессорша ещё раз и села холодный кофе допивать.
Вдруг звонок. Что такое?
– Поедемте.
– Куда?– спрашивает профессорша.
– В сумасшедший дом,– отвечают люди.
Профессорша стала кричать и упираться, но люди схватили ее и отвезли в сумасшедший дом.
И вот сидит совершенно нормальная профессорша на койке в сумасшедшем доме, держит в руках удочку и ловит на полу каких-то невидимых рыбок.
Эта профессорша – только жалкий пример того, как много в жизни несчастных, которые занимают в жизни не то место, которое им занимать следует.
21 августа 1936 года
Даниил Иванович Хармс
* * *
Я родился в камыше. Как мышь. Моя мать меня родила и положила в воду. И я поплыл.
Какая-то рыба с четырьмя усами на носу кружилась около меня. Я заплакал. И рыба заплакала.
Вдруг мы увидели, что плывет по воде каша. Мы съели эту кашу и начали смеяться.
Нам было очень весело, мы плыли по течению и встретили рака. Это был древний, великий рак, он держал в своих клешнях топор.
За раком плыла голая лягушка.
– Почему ты всегда голая?– спросил ее рак.– Как тебе не стыдно?
– Здесь ничего нет стыдного,– ответила лягушка.– Зачем нам стыдиться своего хорошего тела, данного нам природой, когда мы не стыдимся своих мерзких поступков, созданных нами самими?
– Ты говоришь правильно,– сказал рак.– И я не знаю, как тебе на это ответить. Я предлагаю спросить об этом человека, потому что человек умнее нас. Мы же умны только в баснях, которые пишет про нас человек, так что и тут выходит, что опять-таки умен человек, а не мы.– Но тут рак увидел меня и сказал:
– Да и плыть никуда не надо, потому что вот он – человек.
Рак подплыл ко мне и спросил:
– Надо ли стесняться своего голого тела? Ты человек и ответь нам.
– Я человек и отвечу вам: не надо стесняться своего голого тела.
1934 год
Даниил Иванович Хармс
Из записной книжки
* * *
Старичок чесался обеими руками. Там, где нельзя было достать обеими, старичок чесался одной, но зато быстро-быстро. И при этом быстро мигал глазами.
* * *
Хвилищевский ел клюкву, стараясь не морщиться. Он ждал, что все скажут: «Какая сила характера!» Но никто не сказал ничего.
* * *
Было слышно, как собака обнюхивала дверь. Хвилищевский зажал в кулаке зубную щетку и таращил глаза, чтобы лучше слышать. «Если собака войдет,– подумал Хвилищевский, я ударю ее этой костяной ручкой прямо в висок!»
* * *
… Из коробки вышли какие-то пузыри. Хвилищевский на цыпочках удалился из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. «Черт с ней!– сказал себе Хвилищевский.– Меня не касается, что в ней лежит. В самом деле! Черт с ней!»
* * *
Хвилищевский хотел крикнуть: «Не пущу!» Но язык как-то подвернулся и вышло: «не пустю». Хвилищевский прищурил правый глаз и с достоинством вышел из залы. Но ему всё-таки показалось, что он слышал, как хихикнул Цуккерман.
* * *
Из паровозной трубы шел пар, или так называемый дым. И нарядная птица, влетая в этот дым, вылетала из него обсосанной и помятой.
1933—1934 гг.
* * *
Один толстый человек придумал способ похудеть. И похудел. К нему стали приставать дамы, расспрашивая его, как он добился того, что похудел. Но похудевший отвечал дамам, что мужчине худеть к лицу, а дамам не к лицу, что, мол, дамы должны быть полными. И он был глубоко прав.
* * *
Соловей пел в саду. И барышня Катя мечтательно смотрела в окно. Какая-то букашка заползла к барышне Кате на шею, но ей было лень пошевелиться и согнать букашку рукой.
* * *
Говорят, скоро всем бабам обрежут задницы и пустят их гулять по Володарской.
Это неверно! Бабам задниц резать не будут.
* * *
Если государство уподобить человеческому организму, то в случае войны, я хотел бы жить в пятке.
* * *
На вид ему было лет 36, а на самом деле, без малого 38.
