– Да нет! Я из-за Ронни.
– Из-за Ронни?
– Конечно. Вы знаете, какой он ревнивый.
– Ага, ага…
– Ничего не поделаешь, уж он такой. Чуть что – страдает. Монти очень хороший, но он сразу начнет: «Помнишь?.. А помнишь?.. Ты не забыла, старушка?..» Ух! Ронни сойдет с ума.
Галахад кивнул:
– Так, так, так… «Мой старый друг, мой верный друг». Да, неприятно.
– Ронни ревнует к Пилбему!
– А вы скажите, чтобы не лез в бутылку. Просто и строго.
– Ах, вы не понимаете! Какие бутылки, он будет очень вежливым. Холодный, сухой, молчит, ну Итон и Кембридж. Его совершенно не проймешь!
– Скажите, Сью, вы действительно любите юного Фиша?
– Кажется, я вас просила!..
– Да-да. Простите. Так любите?
– Конечно. Я же вам говорила. Для меня больше никто не существует. Вы спросите, как же я собиралась за Монти? Сама не понимаю. В семнадцать лет так приятно, если за тобой ухаживают… Так трудно отказать… Ничего не было, через две недели мы поссорились. Но Ронни возомнит бог весть что. Он – как ребенок, честное слово!
– Вы думаете, Монти все выдаст?
– Конечно. Он болтун.
– Да, да, помню. Вечно что-нибудь ляпнет. Как Рожа Бэгшот. Повел девицу ужинать. Вбегает какой-то дядька, машет кулаками, а он встает и говорит: «Не бойтесь, я честный человек, женюсь на вашей дочери». – «На дочери? – орет дядька. – Это моя жена!» Интересно, как они это уладили?
Галли подумал, мечтательно глядя на паука, который воспользовался веткой вместо трапеции.
– Ну что ж, – сказал он. – Все очень просто.
– Просто?
– Да. Ронни приедет завтра к вечеру. Утром пораньше езжайте в Лондон и поговорите с Монти Бодкином. Скажите, чтобы держался как незнакомый. Он не особенно умен, но если хорошо объяснить, усвоит.
Сью глубоко и восторженно вздохнула:
– Галли, вы гений!
– Опыт, моя дорогая, просто опыт.
– А если я не вернусь ко второму завтраку?
– Конни куда-то уйдет, Кларенс не заметит. Нет, главное – найти Бодкина. Вы знаете его адрес?
– Он целый день сидит в «Трутнях».
– Тогда все в порядке. Ну что за тип этот Ронни! Почему он ревнует? Должен бы знать, что вы его любите – не понимаю за что.
– А я понимаю.
– Да он кретин.
– Ничего подобного!
– Дорогая моя, – твердо сказал Галли, – если человек вам не доверяет, он кретин, и никто иной.
Предположив, что бывший жених находится в «Трутнях», Сью не ошиблась. Назавтра, в начале первого, она позвонила туда с вокзала и услышала восторженный вой в духе гиены. Судя по словам, которые тоже были, Монти обрадовался призраку прошлого и посоветовал схватить такси. Сью послушалась: и теперь, в ресторане, за столиком, благодарила судьбу за мудрость. Без всяких сомнений, необработанный Монти поразил бы дорогого Ронни, как разрывной снаряд. И над коктейлем, и за семгой он только и восклицал: «А помнишь?» или «Помню, мы с тобой…»
Сью испугалась, что разговор будет трудный, но когда спутник ее благоговейно заморгал перед truite au bleu[2], она описала ситуацию и поняла по вдумчивым кивкам, что он, против ожидания, следит за ходом рассказа.
Расправившись с truite, он кивнул еще раз, показывая тем самым, что ему все ясно.
– Старушка, – воскликнул он, – все ясно! Собственно, Хьюго мне говорил…
– Ты его видел?
– Встретил в клубе. Все понял. Решил вести себя учтиво, но сдержанно.
– Значит, я зря приехала!
– Не скажи! У тебя как-то ярче выходит. Теперь я вижу, что сдержанной учтивости мало. Кто его знает, еще взорвется…
Сью немного подумала.
– Да, ты прав.
– Может, мы вообще не знакомы?
– Да, так лучше. – Сью нахмурилась. – Какая гадость!
– Ничего, ничего, я потерплю.
– Не в тебе дело. Ронни обманывать противно.
– Привыкай. Секрет семейного счастья. А вот глупо – это да. Мы же с тобой так дружим! Помнишь…
– Нет, не помню. Забудь и ты. Ради Бога, Монти, оставь эти сантименты!
– Хорошо, хорошо.
– Я не хочу, чтобы Ронни сердился.
– Конечно, конечно.
– Значит, следи за собой.
– Ладно, ладно. Не подведу.
– Спасибо, милый! А, что?
Как раз в этот миг официант поднес к ним серебряное блюдо и поднял крышку, словно ловкий фокусник. Монти с должной серьезностью посмотрел, что там лежит.
– Ничего, – сказал он, когда официант удалился. – Вот ты говоришь: «милый». Я вспомнил…
– Ради Бо-о-ога!
– Хорошо. Ладно. Странная штука – жизнь. Какая-то такая… странная.
– Не без того.
– Вот, возьми нас с тобой. Сидим едим, прямо как тогда, только ты мечтаешь о Ронни, а я – о Гертруде Баттервик.
– Что?
– Баттервик. Банан, ананас, тюльпан, тюльпан…
– Спасибо, я расслышала. Ты женишься?
– Как бы тебе сказать?.. И да и нет. Прохожу проверку.
– Она никак не решит?
– Что ты, она решила! Она меня жутко любит, прямо ужас. Но есть скрытые пружины.
– Прости?
– Такое выражение. Сама понимаешь, пружины. Кстати, почему пружины? Может, причины? Вроде бы нет… В общем, все сложней, чем кажется.
– Нет, выражение я знаю. В чем дело у тебя?
– В папаше. В Дж. Дж. Баттервике. «Баттервик, Прайс и Мандельбаум, экспорт-импорт».
Монти с чувством проглотил картофелину. Сью умилилась. Да, конечно, слава Богу, что она за него не вышла, но так… словом, умилилась.
– Бедненький! – воскликнула она. – Ты ему не нравишься?
– Я бы не сказал… Иногда он со мной здоровается. Один раз чуть не предложил сигару. Не в том суть. Понимаешь, экспорт-импорт действует на психику. Ему почему-то кажется, что я бездельник. Прямо так и спросил: «Чем вы зарабатываете себе на жизнь?»
– Как грубо!
– Я и говорю. Дал мне испытательный срок. Надо целый год где-нибудь проработать.
– Ужас какой!
– Вот именно, ужас. Сперва я не поверил, что это всерьез. Потом поскакал к Гертруде, предложил бежать. И что же ты думаешь? Не согласилась! Послушная дочь, ах ты Господи! Вот оно, буржуазное воспитание. Чего ты хочешь? Средний класс, так его так, становой хребет империи. В общем, не бежит. Ну, я попросил дядю Грегори устроить меня в «Мамонт», есть у них детский журнальчик. Хорошо, работаю – а тут редактор уехал. Я без него немного ошибся. В общем, два дня назад меня выгнали. Начинаю заново.
– Понятно… А я уж испугалась, что ты разорился.
– Ну что ты! Все деньги при мне. Деньги! – Монти взмахнул рукой, заехав лакею в манишку. – Это сор! Мало того, это тлен! Золото гномов. Никакие деньги ни на шаг не приблизят меня к Гертруде.
– Она хорошая девушка?
– Ангел. Какой может быть разговор! Ангел самого высшего типа.
– Поверь, все у вас уладится.
– Спасибо, старушка. А вот ты скажи, – Монти немного смутился, – продержусь я год? Секретарей редко выгоняют.
– Хью и то продержался. Сам уходит. Как ты со свиньями?
– Со свиньями?
– Понимаешь, лорд Эмсворт…
– А, да, помню. Сбесился на свинье. Советуешь ее обхаживать? Это можно. Попробуем. – Он широко улыбнулся и от полноты чувств погладил ей руку через столик. – Ты меня подбодрила, старушка. Помню… Ладно, ладно! Хороший у тебя характер, всегда ты видишь лучшую сторону. Действительно, Хьюго продержался, кто ж не продержится? Тем более если заняться свиньей. В общем, через год женюсь. Ты к тому времени будешь давно замужем. Когда вы скачете с вышки?
– Если лорд Эмсворт даст деньги, Ронни купит долю в автомобильной фирме.
– Как семья, не против?
– Ну, леди Констанс – не в восторге.
– Донесли, что ты из шоу?
– Да, не без того.
– Ясно. Сдалась она?
– Сдалась.
– Значит, все в порядке.
– Вроде бы да. А все-таки… Монти, у тебя бывают предчувствия?
– Было одно недавно. Когда Тилбери взял меня за шкирку и понес к выходу.
– Вот и у меня. Я говорила Ронни, а он не верит. Говорит, я пессимистка.
– Какие слова знает! Сильная личность.
– А его мама? Она тоже сильная?
Монти почесал подбородок.
– Ты ее не видела?
– Нет. Она в Биаррице.
– Скоро приедет?
– Да, кажется.
– Спешит, а?
– М-дэ…
– Ну почему же!
– М-дэ…
– Ради Бога, что ты заладил «М-дэ»? Она очень страшная?
Монти почесал скулу.
– Как тебе сказать… Вообще-то хорошая тетка.
– Вот и Ронни так говорит.
– Свой парень. Такая, знаешь, в духе Дианы. Охотится, улыбается, угощает селян. А вообще, кто ее разберет. Я ее боялся больше, чем леди Констанс.
– Почему?
– Не знаю. Боялся, и все тут. Да плюнь, ничего не будет. Может, она сейчас распевает: «О ты, волшебница любовь!» Пошли, мне пора. Мой поезд в 2.45.
– Что?
– Без четверти три.
– В Бландинг?
– А то куда же?
– Так ведь и я им еду.
– Очень хорошо. Поедем вместе.
– Нам нельзя вместе ехать.
– Почему? Посидим, поболтаем, а выйдем – и не знакомы. Все ж веселей.
Сью вспомнила, как скучно ехать одной, и кивнула:
– Ну хорошо.
– Может, заскочим ко мне? Возьму вещи.
– И опоздаешь на поезд. Нет, спасибо. Скачи, если хочешь, я буду на вокзале.
