И вот все обитатели Нюгорда отправились на поиски. И каждый, кого они встречают на своем пути, присоединяется к ним. Изо всех домов выходят люди и идут за толпой.
Их начинают расспрашивать:
— Послушайте вы, люди из Нюгорда, как все это могло произойти? Как могли вы допустить, чтобы красивая девушка одна ходила по незнакомым местам? Лес ведь велик, а бог лишил ее разума.
— Никогда не бывало, чтобы кто-нибудь тронул ее, — отвечают нюгордцы, — да и она никого не трогала. Она, словно дитя, ничего не боялась и ходила всюду без опаски. Казалось, сам бог охраняет ее. Прежде она всегда возвращалась.
Они уже обыскали леса к востоку от Нюгорда. И вот на третий день они идут мимо церкви Бру, направляясь в леса, расположенные к западу от Экебю.
Где бы ни проходило это странное шествие, всюду оно вызывает недоумение. То и дело кому-нибудь из толпы приходится останавливаться и отвечать на вопросы:
— Кто вы такие? Кого вы ищете?
— Мы ищем голубоглазую темноволосую девушку. Она ушла в лес, чтобы там умереть. Вот уже неделя как ее нет.
— Но почему же она решила умереть? Может быть, она голодала? Или была несчастна?
— Нет, она не терпела нужды, но этой весной с ней случилось несчастье. Уже давно, несколько лет назад, увидела она сумасбродного пастора Йёсту Берлинга и влюбилась в него. И ведь нашла же в кого влюбиться! Но ведь господь лишил ее разума.
— Да, вы правы, люди из Нюгорда, господь лишил ее разума.
— А весной случилось несчастье. Раньше Йёста Берлинг даже и не смотрел на нее, а тут он вдруг объявил, что решил жениться на ней. Он просто пошутил и скоро забыл об этом, но она никак не могла успокоиться. Она все время приходила в Экебю. Она ходила за ним по пятам и надоедала ему. А в последний раз, когда она пришла в Экебю, на нее спустили собак. И вот с тех пор никто больше не видел ее.
Выходите же все из домов и идите за нами! Идемте спасать ее жизнь. Она ушла в лес, чтобы там умереть. Может быть, ее уже нет в живых. А может быть, она заблудилась и не может найти дорогу. Лес велик, а господь лишил ее разума.
Так идите же на поиски! Пусть овес останется на полях, пусть картофель гниет в земле. Отвязывайте лошадей, чтобы они не погибли от жажды в конюшнях, отоприте коровники, чтобы коровы могли сами заходить туда на ночь. Берите с собой детей — ибо им поможет господь! Господь укажет им верный путь. Дети помогут там, где будет бессильна мудрость мужчин.
Следуйте за нами все — и мужчины, и женщины, и дети! Разве может кто-нибудь остаться дома? Кто знает, вдруг именно он окажется избранником божьим и найдет девушку? Идите же все сюда, все кто ищет милосердия божьего, все, кто не хочет, чтобы его неприкаянная душа носилась над бесплодными равнинами в тщетных поисках покоя и мира! Сюда, сюда! Бог лишил ее разума, а лес так велик.
Кто сумеет найти это место, густо заросшее елями и покрытое мягким мхом? А что это там чернеет под отвесной скалой? Нет, это всего-навсего муравейник. Хвала тому, кто направит безумцев по верному пути!
О, что за странная процессия! То не праздничная нарядная толпа, которая встречает победителя, разбрасывает цветы на его пути и оглашает воздух восторженными приветствиями. То не паломники, направляющиеся с пением псалмов к святым местам. То не скрипучие фуры переселенцев, которых гонит нужда, и не войска с оружием и барабанами. Это всего лишь крестьяне в рабочей домотканой одежде и потертых фартуках, с ними их жены, которые на ходу вяжут чулки, и дети, которых матери несут на спине или ведут за руку.
Какое величественное это зрелище — люди, объединившиеся ради великой цели, — будь то чествование победителей или восхваление бога, будь то поиски новых земель или защита своей страны от врагов! Но этих людей гонит вперед не голод, не страх перед богом и не опасность. Они бескорыстны в своих помыслах. Они идут на поиски умалишенной. Сколько усилий, труда, волнений и страха — и все это лишь ради того, чтобы отыскать в лесу несчастное существо, которое господь лишил разума.
О, как не любить этот народ? Как удержаться от слез при воспоминании об этом зрелище тому, кто стоял у края дороги и смотрел на толпу — на мужчин с суровыми лицами и грубыми руками, на женщин, чьи лица изборождены морщинами, и на утомленных детей, которым бог должен указать верный путь?
Толпа удрученных людей заняла всю дорогу. Озабоченно оглядывают они лес и мрачно продолжают свой путь, ибо уверены, что она уже умерла.
Что это чернеет там в расселине: муравейник или вывороченное с корнем дерево? Да, слава богу, это всего лишь вывороченная сосна. Но разве можно разглядеть что-нибудь в этом густом лесу.
Нет конца людскому потоку! Когда самые выносливые и сильные достигли опушки бьёрнского леса, то замыкающие шествие калеки, изнуренные старики и женщины с детьми только миновали церковь в Брубю.
Но вот наконец вереница людей исчезает в глухом лесу. Утреннее солнце освещает землю под соснами; вечернее солнце встретит этих людей, когда они выйдут из леса.
Вот уже третий день продолжаются поиски. Люди ищут и ищут. Они ищут в расселинах между крутыми скалами, с которых легко сорваться в пропасть, под бурелом, где легко сломать ногу, под густыми ветвями раскидистых елей, среди мягкого мха, который так и манит присесть и отдохнуть.
Чего только не попадается им на пути: берлога медведя, лисья нора, глубокое логово барсука, черная яма для обжига угля, склоны, поросшие красной брусникой, серебристая ель, горы, опустошенные недавним лесным пожаром, камень, брошенный великаном... Но они не видят, что под скалой что-то чернеет. Никому и в голову не приходит посмотреть — муравейник ли это, упавшее дерево или человек? А ведь это был человек, но никто не догадался заглянуть туда.
Вечернее солнце застает людей по другую сторону леса, но молодая девушка, которую господь лишил разума, так и не найдена. Что же им теперь делать? Неужели снова обыскивать весь лес? Лес во мраке опасен: там глубокие топи и крутые обрывы. И что смогут они найти в темноте, если ничего не нашли днем, при солнечном свете?
— Пойдем в Экебю! — раздается вдруг крик из толпы.
— В Экебю! — подхватывают остальные.
— Пойдем в Экебю!
— Пойдем спросим кавалеров, почему они натравили собак на ту, которую бог лишил разума, почему они довели безумную до отчаяния! Наши дети голодны и плачут, наши одежды изорваны, наши хлеба брошены и осыпаются на полях, наш картофель гниет в земле, наши лошади одичали, и некому ходить за коровами, мы сами едва держимся на ногах от усталости, — и во всем этом виноваты они. Пойдем в Экебю и расправимся с ними! В Экебю! Что за проклятый год выдался для нас, бедняков! Тяжело карает нас бог, зимой нам не миновать голода. Но на кого же гневается господь? Пастор из Брубю тут ни при чем: его молитвы были услышаны богом. На кого же еще ему гневаться, если не на кавалеров?
— Пойдем в Экебю! Это они разорили имение, это они выгнали майоршу с нищенским посохом и сумой на большую дорогу. Из-за них мы сидим без работы, из-за них голодаем. Вот из-за кого мы терпим нужду. Пойдем в Экебю!
И угрюмые, озлобленные люди устремляются в Экебю; голодные женщины с плачущими детьми на руках следуют за мужчинами; а позади всех плетутся калеки и немощные старики. И, словно разливающийся поток, растет озлобление среди людей.
Они бурлят, словно осеннее половодье. А теперь с гор устремляется новый поток, новые опустошения грозят теперь чести и могуществу Экебю.
До хуторянина, который пашет у опушки леса, доносится неистовый рев толпы. Он отпрягает одну из лошадей и скачет на ней прямо в Экебю.
— Беда, беда! — кричит он. — На Экебю идут медведи, волки и тролли!
Обезумев от ужаса, он мечется по двору.
— Собралась вся нечисть из леса! — кричит он. — Тролли идут против Экебю! Спасайся, кто может! Они хотят поджечь Экебю и перебить всех кавалеров!
А вот уже слышится рев разъяренной толпы. Осеннее половодье угрожает Экебю.
Знают ли эти озлобленные люди сами, чего хотят: пожара, грабежа, убийства?
Это даже не люди — это лесные тролли, это дикие звери. Темные силы, которые скрываются под землей, вырвались на свободу. Жажда мести освободила их.
Это призраки тех, кто добывает руду в горах, это призраки тех, кто валит деревья в лесу и обжигает уголь, это призраки тех, кто выращивает хлеба на полях; и теперь они вырвались на свободу, готовые все вокруг предать разрушению. Смерть Экебю, смерть кавалерам!
А в Экебю водка льется рекой. В подвалах лежат груды золота. Кладовые ломятся от зерна и мяса. Почему же честные люди должны голодать, а преступники наслаждаться всеми благами жизни?
Но теперь, кавалеры, вам пришел конец, чаша терпения переполнилась. Вы — белоручки, которые никогда не пряли, вы — птицы, которые никогда ни о чем не заботились, — и теперь чаша народного терпения переполнилась. В лесу лежит та, которая вынесла вам приговор; мы ее посланцы. Не лагман, не ленсман, а та, что лежит в лесу, вынесла вам приговор.
