– Мне кажется, доведись вам прочесть «Замок», вы бы непременно его полюбили. Книга такая интересная!
– Только не я! Если уж я и захочу почитать, то это будут только сочинения миссис Редклиф – они достаточно забавны и вполне правдивы.
– Так «Замок» как раз ею и написан, – смущенно возразила Кэтрин, боясь унизить молодого человека.
– Да неужели? Кажется, теперь я припоминаю. А я как раз думал о другой глупой книжонке, вокруг которой дамы устроили такой переполох. Кажется, там героиня выходит замуж за какого-то французского эмигранта.
– Вы, наверное, имеете ввиду «Камиллу»?
– Вот именно. Как там все надуманно – старик качается на качелях! Помню, я взял первый том, полистал его и решил, что это не для меня. Конечно, я предполагал, что это может быть за книга, но как только я узнал, что девушка выходит замуж за эмигранта, я окончательно понял, что не могу читать такое.
– Я сама тоже ее не читала.
– Уверяю вас, вы ничего не потеряли; поистине, это самая жуткая чепуха, какую можно только вообразить. Подумать только, старик качается на качелях и учит латынь!
Такую вот критику и осуждение выслушивала бедная Кэтрин до самого порога номеров, в которых расположилась миссис Торп. Только тогда неумолимый в своем негодовании читатель «Камиллы» сменил гнев на милость, когда мать, разглядевшая их еще из окна, спустилась к ним навстречу.
– Ах, матушка, как поживаете? – шагнул к ней сын и страстно пожал обе протянутые руки. – Где вы нашли такую странную шляпку? В ней вы похожи на старую ведьму. Мы с Морландом решили погостить у вас пару дней, так что вы уж найдите где-нибудь пару кроватей помягче.
Таким образом, прозвучало все, что желала услышать мать от любящего сына, поскольку приветствия с ее стороны были бурны и горячи. Теперь настала очередь двух сестер принять на свой счет потоки братской нежности, в которых тот не забыл спросить их о здоровье и отметить, как безобразно обе выглядели.
Эти манеры не очень-то понравились Кэтрин, но молодой человек был другом Джеймса и братом Изабеллы, и очень скоро нетерпимость ее оценки смягчилась, поскольку, когда девушки разглядывали новую шляпку, Изабелла заверила подругу в том, что Джон, несомненно, ею покорен и непременно еще до ужина ангажирует ее на танец. Будь наша юная особа старше или опытней, такие доводы имели б мало силы; но, коли молодость шагает рука об руку с застенчивостью, нужна нечеловеческая твердость, чтоб устоять перед наслаждением услышать в свой адрес слова о том, что ты самая очаровательная девушка на свете, и не поддаться просьбе танцевать на грядущем балу, произнесенной так загодя. В результате Морланды, просидев целый час у миссис Торп, вместе отправились к миссис Аллен, и, как только дверь за ними закрылась, Джеймс спросил:
– Ну же, Кэтрин, как тебе показался мой друг Торп?
Вместо того, чтобы честно признаться в своей полной неприязни к новому знакомому, как это было бы сделано еще час назад, не будь здесь замешаны дружба и лесть, она просто ответила:
– Он мне очень понравился – такой милый молодой человек.
– Он добрейшее существо на свете, правда, много болтает, но, как я понимаю, именно это и нравится женщинам. А что ты думаешь об остальном семействе?
– Я их очень-очень люблю. Особенно Изабеллу.
– Как я рад это слышать. Она именно тот тип, который, как мне кажется, достоин твоей дружбы; она такая рассудительная, совершенно естественная и живая. Я всегда хотел вас познакомить. Похоже, и она к тебе неравнодушна. Она расхваливала тебя, как только могла. А похвала такой девушки, как мисс Торп, Кэтрин, – в порыве нежности он сжал ее руку, – даже тебе должна быть лестна.
– Мне и правда очень приятно. Я безгранично ее люблю, и мне так приятно узнать, что и тебе она очень нравится. Но ведь когда ты у них гостил, ты ни словечком о ней не обмолвился.
– Это потому, что я надеялся, что мы и так скоро встретимся. Вообще я хочу, чтоб вы подольше оставались в Бате вместе. Она такая приятная девушка, с такими глубокими мыслями! Вся семья от нее в восторге. Несомненно, она там общая любимица. Должно быть, здесь она имеет бешеный успех?
– Да, жаловаться не на что. Мистер Аллен считает ее самой восхитительной леди в Бате.
– Не сомневаюсь. Я не знаю другого мужчины, кто больше него разбирался бы в женской красоте. Как я понимаю, мне нет нужды спрашивать, счастлива ли ты здесь, – с таким другом, как Изабелла Торп, иначе и быть не может. Уверен, что и Аллены к тебе очень добры.
– Конечно. Никогда раньше я не была такой счастливой. А сейчас, когда ты приехал, я вообще сама не своя от радости. Как замечательно с твоей стороны приехать в такую даль, чтобы встретиться со мной.
Джеймс, выслушав слова благодарности и постаравшись не обращать внимания на укоры совести, вполне искренне подтвердил:
– Да, Кэтрин, я очень тебя люблю.
Они много говорили о братьях и сестрах, об их росте, здоровье и взрослении, а когда эта тема себя исчерпала, вновь вернулись к особе мисс Торп, и незаметно для себя оказались на Пултни-стрит, где были тепло встречены четой Алленов; Джеймс получил приглашение отужинать, а также оценить достоинства новой муфты и палантина миссис Аллен и угадать их цену. Предварительная договоренность с семьей товарища не позволила ему обещать погостить здесь подольше, и как только приличия были соблюдены, молодой человек поспешил в обратный путь. Время встречи на балу уточнили, и Кэтрин со спокойной душой погрузилась в роскошь безумной, необузданной и пугающей фантазии, склонившись над страницами «Замка» и отрешившись от земных хлопот, связанных с ужином, выбором туалета и страхами миссис Аллен по поводу задержки портного, уделив разве что минутку для мысли о собственном счастье от того, что она уже получила ангажемент на весь вечер.
Несмотря на «Замок» и портного, семейство с Пултни-стрит поспело на бал аккурат вовремя. Торпы и Джеймс Морланд ждали их не больше пары минут, и Изабелла, с завидной тщательностью повторившая ритуал приветствия подруги, скрупулезно не забыв отметить удачный выбор платья и позавидовать особенно симпатичным локонам, взяла Кэтрин под руку и поспешила вслед за старшими компаньонками в зал, расточая по пути рукопожатия, любезности и улыбки.
Танцы начались почти сразу же, как только они уселись. Джеймс, как и его сестра, уже получивший ангажемент, долго и настойчиво приглашал Изабеллу подняться, в то время как Джон ушел к карточным столам поболтать с приятелем, и посему мисс Торп наотрез отказалась вставать до тех пор, пока ее дорогая Кэтрин не сможет к ним присоединиться.
– Ни за какие блага на свете я не встану без вашей милой сестры, ведь если я пойду танцевать, то мы, возможно, уже не увидим друг друга сегодня.
Кэтрин с благодарностью приняла этот знак преданности, и еще три минуты они просидели вместе, когда Изабелла, доселе щебетавшая с Джеймсом, повернулась, наконец, к его сестре и прошептала:
– Дорогая, боюсь, мне придется тебя покинуть: твой брат так настойчив и нетерпелив. Я знаю, ты не будешь против. Уверяю тебя, Джон вернется через минуту-другую, и тогда ты легко сможешь меня найти.
Кэтрин, слегка раздосадованная, была все же слишком великодушна, чтобы возражать, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как пожать Изабелле руку, выслушать ее «до свидания, моя любовь» и проводить взглядом удаляющуюся пару. Младшие сестры Торп тоже уже танцевали, и Кэтрин вверила себя заботам миссис Торп и миссис Аллен. Раздражение от того, что мистер Торп все еще не появился, нарастало, поскольку ей не просто хотелось танцевать, но ее терзала самая мысль о том, что для стороннего наблюдателя, не знавшего о полученном ею приглашении, она ничуть не отличалась от целого ряда девиц, сидя вздыхающих о так и не найденных кавалерах. Так низко пасть в глазах света, снести такой позор при ясности помыслов и невинности намерений – вот именно те испытания, которые непременно должна перенести истинная героиня, призвав на помощь стойкость и силу духа. И то, и другое имелось у Кэтрин в избытке, поэтому она страдала совершенно молча.
С такими мыслями об унизительности собственного положения, на десятой минуте бала девушка все же дождалась перемен к лучшему, увидев – нет – не мистера Торпа, но юного Тилни не далее чем в трех ярдах от ее кресла. Он шел навстречу, но, казалось, еще не заметил своей знакомой, поэтому румянец на щеках девушки вспыхнул и пропал, так им и не замеченный и не запятнавший достоинства настоящей героини. Молодой человек выглядел столь же очаровательно, сколь и в прошлый раз, и оживленно вел беседу с какой-то милой юной особой, державшей его под руку, в ком Кэтрин сразу и безошибочно узнала его сестру, а не собственную соперницу, грозившую разлучить их навеки. Думая лишь о вещах простых и вполне вероятных, мисс Морланд никогда не предполагала возможности того, что мистер Тилни уже мог быть женат. Он совершенно не походил на остальных женатых мужчин, которых она видела в своей жизни в большом количестве; сам он никогда о супруге не упоминал, но зато признал наличие сестры. Вот из таких составляющих Кэтрин тут же уверилась в том, что девушка рядом с ним – его сестра, поэтому вместо того, чтобы смертельно побледнеть и упасть без чувств на грудь миссис Аллен, она, напротив, выпрямилась, и на щеках ее вновь заиграла краска, пожалуй, немного ярче обычного.
