— Так это ты, Джо Мерфи, совершил злодеяние, в котором обвинили потом Джема?
К Джо снова вернулся инстинкт самосохранения.
— Эй, а с чего это вы взяли? — спросил он, резко меняя тон.
Вне себя от гнева, я не в силах был уже притворяться.
— Все ясно, как Божий день, Ты подрался с Миком, а тот не посмел заявить в полицию, опасаясь, что ты выдашь его как соучастника грабежа.
Но Джо еще не окончательно утратил остатки разума.
— Соображаете! — усмехнулся он. — Вот только Джо несообразительнее вас будет, если заставил поверить такой ерунде.
Я растерялся: надежды мои рушились на глазах. Известно, чего стоят саморазоблачения пьяницы. Других доказательств, кроме его слов, у меня не было. А что, если вся эта история действительно всего лишь плод расстроенного воображения?
— Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, — вздохнул я. — Сэмпсон умер, так что с его стороны неприятностей тебе ждать нечего. Одного только не пойму: что произошло со шкатулкой?
Но Джо уже догадался об истинной цели моих расспросов.
— Со шкатулкой? — удивился он, будто не понимая, о чем идет речь. — Вы что же, всерьез восприняли болтовню полоумного бедолаги? Я уж и забыть успел, что вам тут наговорил.
Вне себя от ярости, я попробовал прибегнуть к угрозам.
— Если ты сейчас обо всем не расскажешь, завтра же предстанешь перед мировым судьей, а потом отправишься за решетку — по меньшей мере за кражу и вторжение в частные владения.
Но все было тщетно.
— Эти благоверные христиане не будут очень строги к бедному немощному старику. Валяйте, хозяин: я готов к новому испытанию.
Отчаявшись, я готов был уже отпустить его на все четыре стороны, как вдруг меня осенило. Незаметным движением я вновь сорвал с картины газету. Джо, не заметивший этого маневра, вновь оказался лицом к лицу с нарисованным призраком. Эффект был мгновенным.
— Хозяин, он появился! — дико вскричал он, вцепившись мне в руку.
— Кто, где? — я принялся озираться. — В чем дело? Что такое тебе привиделось?
— Вот же он, Джемми Кинг в арестантской робе. Узнаю эту широкую стрелку… Он готов придушить меня! Не подпускайте его. Он идет сюда!
И Джо бросился к двери, которую я предусмотрительно запер на ключ.
— Ты трус, Мерфи и, кроме того, мучаешься угрызениями совести, вскричал я. — Вот до чего довели тебя притворство и лживый язык! Чувство вины — единственная причина всех этих ужасных видений. Скажи мне всю правду, и призрак оставит тебя. Итак, вы с Миком ограбили Сэмпсона Гловера и повздорили из-за денег. А шкатулка… ты останешься здесь пока не скажешь мне, где она!
— Зарыта у каштана на поле старого Элмера, — выпалил он, задыхаясь. — В трех шагах к северу, глубоко под землей. А теперь — во имя всего святого отпустите меня!
Я распахнул дверь, и он, закрыв лицо руками, бросился прочь. Увы, с головой у Джо явно было не все в порядке: проковыляв несколько ярдов, он рухнул в траву, не в силах сделать ни шагу.
Я подошел к калитке, свистнул и стал ждать, пока не подоспеют на помощь двое наших работников из ближайших коттеджей.
— Отведите этого человека в приходскую больницу, — сказал я. — Он занимался тут браконьерством, но пусть это останется на его совести. Сейчас же его должен осмотреть доктор.
"А завтра пусть только попробует отпираться, — добавил я про себя. Посмотрим, чего все эти его признания стоят…"
Заключение
Прошло четыре недели. Стоял холодный октябрьский вечер. Матушка решила уже, что у меня помутился рассудок: все эти дни усидеть дома, в четырех стенах, было свыше моих сил.
Событий за этот месяц произошло столько, что их хватило бы на целую книгу. За странными признаниями, вырвавшимися у Джо Мерфи, последовало частное расследование. Вскоре результаты его получили официальное подтверждение: Кинг был признан невиновным по всем пунктам обвинения и полностью оправдан. Между тем, выяснилось еще одно обстоятельство; о самой странной его стороне осведомлен был лишь я один.
Больше всего я боялся теперь, что истина восторжествовала слишком поздно. Я телеграфировал в пункт прибытия «Камбрии», но за восемь дней не получил ни устного, ни письменного ответа. Джем мог отправиться в плавание под чужим именем. А что если он изменил маршрут, пересев на другой корабль? В голову мне приходили и более мрачные предположения.
Сотни раз под ничтожнейшими предлогами я уходил к станции, пока наконец не пообещал себе прекратить эти прогулки. И все же в тот вечер я снова решил пройтись по дорожке, которую называли здесь Шутерс-Хилл.
Предстояло обдумать новый план: мне пришло в голову разослать объявления по американским газетам. Густой осенний туман искажал перспективу, коров и овец превращая в чудовищ, луну — в бледное подобие утреннего солнца, человека — в фантастического гиганта. Одна из таких огромных фигур в эту минуту спускалась с холма, и сердце мое — что поделаешь! — вновь учащенно забилось.
На протяжении последней недели я видел сотни фигур, напоминавших издали Джемми Кинга, но каждый раз оказывалось, что это извозчик, разносчик или молочник. На этот раз я заранее убедил себя в том, что это не Джем, и все же… Поезд прибыл совсем недавно. И что, если этот огромный рост — не просто оптическая шутка тумана?
Броситься навстречу, чтобы в очередной раз стать жертвой разочарования? Ни в коем случае. Я остановился и стал ждать. По мере того, как человек приближался, я начал медленно узнавать: сначала походку, потом — как радостно забилось сердце в моей груди! — знакомые черты лица. Теперь Джем мало походил на того несчастного бродягу, с которым мы на этом самом месте не так давно распрощались. Поздоровевшее, бронзовое от загара лицо его светилось надеждой — она же излечивает от недугов лучше, чем все ветры Атлантики.
Как истинные англичане, мы ограничились молчаливым рукопожатием.
— На этот раз, Джем, ты не откажешься от небольшой прогулки со мной, произнес я многозначительно.
Что-то заподозрив, мой друг отдернул руку.
— Правда ли то, о чем сообщалось в письме? — спросил он сухо, почти грубо. — Если все сделано только ради того, чтобы выманить меня обратно пусть даже с самыми благими намерениями — знай: ты сыграл со мной жестокую и поддую шутку! Я не сделаю ни шагу, прежде чем не узнаю, как обстоят дела.
— Джемми, — сказал я, — ты оправдан. Джо Мерфи, настоящий преступник, сознался во всем.
— Мерфи, — повторил он ошеломленно. — Дружок Мика!
— Правильнее будет сказать — сообщник. Как-то раз Джо допился до чертиков и возомнил себе, будто вот-вот умрет. В противном случае вряд ли когда-нибудь мы дождались бы от него признаний такого рода. Эти двое ограбили Сэмпсона Гловера и в ту ночь повздорили из-за денег. Опасаясь, что Мерфи выдаст его с головой, Мик решил не навлекать на дружка неприятностей. Подозрение пало на тебя. Требовалось лишь подтверждение: Мик предоставил его, рассчитавшись тем самым с тобой за обиду.
— Будь проклят этот подлец, отправивший меня гнить за решетку! воскликнул Джем в необычайном волнении.
— Тише, — перебил я его. — Наших с тобой проклятий он никогда уже не услышит.
— Он мертв? — Известие это Джема явно не успокоило. — Умер, не получив по заслугам?
— Покинув Эверсфолд, Мик некоторое время под вымышленным именем жил в Лондоне. Потом связался с бандой шулеров, два года спустя был вместе с ними уличен в мошенничестве и получил большой срок, оставаясь по-прежнему под чужой фамилией. Мы так и не узнали бы о его судьбе, если бы не одно странное обстоятельство. Фотография, пришедшая вместе с ответами на вопросы, которые я вынужден был по ряду причин задать коменданту тюрьмы Саутбери, помогла нам установить личность заключенного, историей которого я заинтересовался. Так вот, полтора года назад Мик повесился у себя в камере, в тюрьме Свэйлклифф.
Сообщение это возымело на Джема неожиданный эффект. Оно не только остудило в нем страсть, но и мгновенно переменило направление мыслей. Когда мой друг заговорил вновь, голос его изменился: в нем зазвучали даже нотки раскаяния.
— Мне кое-что пришло в голову, мастер Фрэнк. До сих пор, занятый собственными бедами, я старался гнать эти мысли прочь. Вряд ли твое рукопожатие было бы столь же сердечным, признайся я в том, что не так уж чист, как ты меня только что обрисовал.
Джем умолк, словно утратив всякое желание продолжать, потом заговорил вновь — с мрачной настойчивостью, которая произвела на. меня впечатление возможно, не самое приятное, но достаточно сильное.
— Я действительно мог бы убить его за те слова, что он произнес в ту ночь. Даже сейчас его голос и смех стоят у меня в ушах. Стоит, мол, ему только свистнуть, и она, подобно прочим, тут же за ним побежит. Он приравнял Роз к остальным! Говорили, будто вино ударило мне в голову, но нет — то сам дьявол вселился мне в душу. Клянусь, если бы меня не остановили, я прикончил бы его на месте. "Будь я проклят, если ты вернешься сегодня домой живым…" О, в те минуты я знал, что говорил. В таверне мне помешали, но я ведь два часа ждал на перекрестке, через который пролегал его путь. Хотел вызвать его на драку, но честной схватки все равно не получилось бы, Он так и не появился. Уйди я сразу из «Сверчков» домой, мне без труда удалось бы опровергнуть все обвинения. Но кто-то видел меня, шатавшегося в темноте у перекрестка, кто-то заметил, что я возвратился домой позже обычного, да еще и взбешенный до безумия. Сам я толком так и не смог объяснить, где провел это время: мои показания обернулись против меня. Все произошло как в тумане: из одного дьявольского кошмара я перенесся в другой — тюремный.
