Сразу же по возвращении Натали узнала от Мишетты, что семья Луазелей тоже вернулась в Париж и что Малыш заболел свинкой. Натали уселась на свое обычное место перед доской для рисования и попыталась вновь взяться за наброски «Игрока». Аккуратно сложенные листки бумаги, стопки книг, карандаши и кисточки, торчавшие букетом из стаканчика… Зазвонил телефон. Парижская жизнь вступала в свои права… Госпожа Луазель… Она попросила разрешения зайти к Натали.
Дамы не были знакомы и знали друг о друге лишь по отрывочным рассказам Кристо и Малыша. Мишетта, которая не раз видела, как по улице Р. торопливо шагает госпожа Луазель, уверяла, что она настоящая красавица, впрочем, и о господине Луазеле она говорила, что он тоже красавец.
Высокая, хорошо сложенная женщина; трудно поверить, что она – мать четырех детей. Глаза – как у Кристо. кожа век такая тонкая, что, кажется, зрачок просвечивает сквозь эту прозрачную пленку и придает ей коричневый оттенок. Если бы госпожа Луазель не находилась в таком затруднительном положении, она ни за что на свете не решилась бы… Но Малыш схватил свинку… Миньону и Оливье отправили к дяде Фердинану, а что делать с Кристо? Этот сам заявил – отдайте меня жить к Натали, ради бога простите, к госпоже Петраччи… Уже давно Дениза Луазель мечтала познакомиться с госпожой Петраччи; Кристо говорит о ней с утра до вечера, для него она высший авторитет… Прямой долг матери знать друзей своего ребенка, но у нее никогда, никогда нет времени. Просто ужас! Это радио заедает всю нашу жизнь… Дениза Луазель вела собственные передачи, а там еще интервью, поездки… она, конечно знает понаслышке госпожу Петраччи, видела ее иллюстрации – какой талант! – много слышала о ней от прислуги, от местных торговцев… Она давно мечтала лично познакомиться с госпожой Петраччи… а теперь она, в сущности, совершенно посторонний человек, является к ней просить об услуге, если говорить откровенно, попросту нелепой…
– Понимаю, – Натали провела гребешком по своим гладко причесанным волосам. – Вот только я думаю, куда мы его положим… Здесь настоящий проходной двор, вечно народ, засиживаются допоздна. Разве что на старом диване в подвальном этаже с автоматами – иного выхода нет. Правда, для впечатлительного ребенка оставаться одному на ночь в помещении со сводчатым потолком, со всеми этими автоматами… Я лично их боюсь!
– Да что вы? – госпожа Луазель рассмеялась, очевидно вспомнив все, что пришлось пережить госпоже Петраччи… И еще уверяет, что боится автоматов собственного мужа! – У нас, – произнесла она вслух, – только один Оливье нервной конституции, а у всех остальных нервы крепкие. Пошли в отца. Я-то ужасно нервная, и Оливье в меня, но только он один.
Натали постучала в стенку:
– Мишетта, кофе…
Итак, вопрос был улажен, Кристо поживет у Натали? его мать все благодарила и благодарила… Она торопилась, но все-таки посидела еще немного. Дениза Луазель была хохотушка, живая, романтическая особа… Должно быть, ей цены нет в ее родной стихии – на радио. Натали разлила кофе.
– Кофе чудесный! Но я всю ночь глаз не сомкну. – Госпожа Луазель поставила чашку. – Пожалуй, это и к лучшему с больным Малышом… А тут еще не будет Кристо! Без ребятишек в доме… Я вечно говорю о них, как о маленьких, хотя Оливье уже семнадцать, а Миньоне пятнадцать… Так тихо будет, тоскливо… Сейчас Кристо тоже у дяди Фердинана. Пора за ним ехать. У дяди нет ни жены, ни детей, ни собак, ни кошек, и все-таки нельзя навязывать ему троих… До чего же я вам признательна, мадам, безумно признательна… Как только Оливье узнал, что дома свинка, он без оглядки умчался прочь, он уверен, что свинка отрицательно действует на мужскую потенцию. Он только об этом и думает! Вообще-то он пока еще девственник. Даже Миньона говорит: «Господи, хоть бы ты скорее потерял свою невинность и перестал нам морочить голову!» Вы только вообразите себе, каково все это выслушивать моей свекрови…
Кристо говорил совсем как его мать, многословно, быстро, представлял персонажей в лицах, настоящий театр…
– Он вбил себе в голову, что девушки над ним насмехаются. Он прав – они действительно особы вредные… Послушать их, так в пятнадцать лет они уже со всем светом переспали! А на самом-то деле они невинны, абсолютно невинны. Все происходит так же, как и в наше время, как во все времена, молодые девушки влюбляются, некоторые живут с мужчинами, другие не живут, это уж вопрос темперамента, но как бы то ни было, все они без исключения черт знает что про себя выдумывают. Единственная разница та, что в наши дни девушка скрывала, если у нее был любовник, а теперь уверяет, что у нее их дюжина. И то и другое ложь! Молодые девушки – отъявленные лгуньи… Миньона тоже невесть что на себя наговаривает, а я случайно видела, как она залепила пощечину одному господину – хлоп по щеке, хлоп по другой… Пятнадцать лет…
Время шло. Госпожа Луазель уже не смеялась. Она говорила об Оливье. Он просто одержим своей девственностью, вся семья стала одержимая, только об этом и говорят. Бабуся выходит из-за стола, до того эти разговоры ее возмущают, запирается в своей комнате и плачет. Современное воспитание… дружба, товарищество, полная естественность и откровенность… Словом, говорят обо всем.
– Вы без всякой свинки превратите вашего Оливье в импотента, – серьезно заметила Натали. – Пока вы смотрите на воду, стоящую на огне, она никогда не закипит.
Верно… Дениза задумчиво разглядывала своп красивые руки, на пальце только обручальное кольцо. У них в семье еще и политические разногласия – муж коммунист, сама она сочувствующая, а Оливье придерживается противоположных взглядов… «Молодая нация»… Совсем свихнулся. Не хочется мне быть чересчур строгой к собственным детям.
По щеке Денизы скатилась слеза. Она вытащила носовой платочек.
– Странные у нас дети, мадам… Малыш такой отчаянный врун, что страшно становится. На прошлой неделе он стянул у меня из сумочки пять тысяч франков. Я буквально их обыскалась, для нас пять тысяч – большая сумма… Так я и не нашла денег, и не случайно – оказывается, Малыш угощал на нашей улице всех ребятишек! А ему и пяти еще нет. Вам повезло, что у вас нет детей.
– В таком случае отдайте мне Кристо, а? Вот видите!
– Ну, Кристо! – Лицо Денизы посветлело. – Удивительное создание, но не подумайте, что это легкий ребенок… Он может обходиться без посторонней помощи, точен, как швейцарские часы… Не знаю, кем он себя сейчас воображает, но еще недавно был космонавтом. Я просто счастлива, что он так охотно й вам идет. А главное, не стесняйтесь! Спрашивайте с него, пусть не сидит без дела, он все умеет – и по хозяйству, и на кухне, в чем надо подсобит… Вы и представить себе не можете, до чего он полезен в доме! Он все умеет, это настоящий гений домоводства… Сейчас я позвоню дяде Фердинану, скажу, чтобы он отправил к вам Кристо. Не думаю, чтобы дядя был в восторге от того, что ему навязали ребят… но ничего не поделаешь, пускай хоть на что-то сгодится. Зачем остался холостяком?! Были бы у него свои хлопоты, своя семья и не докучали бы ему чужие дети.
Совсем как Кристо, те же неожиданные повороты мысли. Мать ужасно на него походила, только чаще, чем он, смеялась.
Через час явился сам Кристо, таща чемоданчик, а через руку у него был перекинут толстый свитер цвета бордо. Госпожа Луазель-мать – она же бабуся, – очевидно, купила оптом не меньше тонны такой шерсти и навязала для всех своих внучат различные изделия бордового цвета – свитера, носки, шарфы, перчатки, теплые шапочки… Из кармана Кристо вытащил зубную щетку, кусочек мыла, а из картонного чемоданчика – пижаму, две пары маленьких трусиков, две коротенькие рубашки, две пары носков и томик Жюля Верна.
– Я взял одного Жюля Верна… Подумал, что теперь ты расскажешь мне про «Игрока» все с начала до конца, ведь из-за каникул ты за него еще не бралась. Спать я буду в подвале? Это мама мне сказала, она не велит бояться автоматов, особенно ночью, я должен быть храбрым, потому что у Малыша свинка. Не понимаю, причем тут свинка.
– Ну, ясно же… Твоя мама имела в виду, что, раз Малыш заболел свинкой, это неприятно для всех – и для самого Малыша, и для мамы, и для всей вашей семьи… Мама боялась, что ты будешь мне мешать, но раз у Малыша свинка и другого выхода нет, ей пришлось отослать тебя к нам. Заметь, что мне твое присутствие не помешает, и я очень рада, что ты у нас поживешь… Но твоя мама считает, что ты должен быть храбрым мальчиком и не причинять нам хлопот, раз у Малыша свинка, и ей, хочешь не хочешь, пришлось поместить тебя у нас…
Кристо внимательно слушал Натали, но, когда она кончила, пожал худенькими плечами.
– И вовсе это не потому, что у Малыша свинка. Глупости какие.
Натали прервала спор, поднявшись с места. Никогда еще Кристо не видел, как она встает, передвигается… Если бы кони Марлп понеслись вдруг галопом, если бы одноножка Вандомская колонна начала вдруг прыгать вдоль улицы Кастильон, Кристо, пожалуй, не так удивился бы. В движениях Натали было что-то гармоничное, будто скользил по водам корабль, покидающий док; высокая, широкая в своем платье, как у королевы Помарэ, она, покачиваясь, легко шла по узкому коридору, ведущему в магазин.
