– Странный тип, честное слово!
А может, он просто связан с этой палаткой?… во всяком случае, на несходстве он явно подвинулся… судите сами: еще одна пара!.. вполне приличный господин с бородкой и его плачущая жена… приехали в Берлин, чтобы навестить сына в больнице… местной «Богадельне»… сын был ранен на Востоке… маньяку в пенсне они тоже кажутся не похожими на себя… приехали они из Каркассона… они пытаются ему что-то объяснить… приглашают нас в свидетели…
– Возможно мы немного и изменились, но не настолько же, не правда ли, мадам?… тяготы пути, переживания?…
Мы смотрим, сравниваем… небольшие перемены есть, но узнать их вполне можно!.. этот чиновник в пенсне – либо маньяк, либо мошенник… в лучшем случае, опасный шутник… но мы в его власти, и он в наказание отправляет нас в угол ангара, дабы мы не мешали ему снимать копии с наших бумаг… сначала он должен их переписать… а затем еще и перепечатать… господин с бородкой из Каркассона, тсс! довольно шуметь!.. и как же он собирается с нами поступить?… что за шутки! о, Ля Вига с ним согласен!.. плевать он на нас хотел!.. с высокой башни!.. этот лягавый щелкопер явно зарвался!
– Подумать только, мсье! он нас не узнает!.. меня!.. да мое фото на всех стенах! по всей Европе! к несчастью! увы!.. и в Америке! а этот болван меня не узнает! интересно, откуда взялся этот кретин?… вот вам и их хваленая полиция!.. свора тупых ублюдков!.. на наш поезд бы его, пусть бы покатался, как мы!.. а я там был, да, мсье!.. на последнем поезде с Восточного вокзала… взгляните на мой чемодан!
Он направляется к скамейке напротив… достает из-под нее свой чемодан… ставит его наверх!.. открывает… оттуда вываливается куча изорванного в клочья белья… рубашки… носовые платки… штаны…
– Вот видите!.. как только мы проехали Эперней, мы превратились в мишень!.. поезд-мишень!.. две насыпи!.. то с одной стороны, то с другой! тю-ю! тю-ю! ррррт! да что там мои чемоданы!.. сколько трупов?… никто не знает! у меня было еще три сумки!.. пришлось их оставить! маки теперь хозяйничают во всей Франции!.. я в этом убедился… на собственном опыте!.. а в Париже что, иначе?… и в Париже тоже! как, вы не знали?… можете мне поверить!..
Стоя здесь, он как бы заново рисовал себе всю картину…
– Вы не представляете! даже этих серых мышек, телефонисток!.. вырывают языки, связывают парами, и в Сену!.. с моста Конкорд!
Эти двое, бородач и его слезливая дама, кажется, сомневались… ах, не может быть!
– Вы мне не верите, мсье?… что ж, тогда можете сами прогуляться сейчас по любому парижскому мосту, а потом поделитесь со мной впечатлениями!..
Их скептицизм его крайне раздражал! разве наши чемоданы не были в дырах?… вот вам доказательство! три… четыре пули!
– Пошли, Фердина! я больше не могу тут находиться! Он выходит и увлекает меня за собой… мы сразу же натыкаемся на дверь с табличкой… Abort… туалет… и заходим туда…
– Это же стукачи! ты что, не видишь? ну те, что якобы из Каркассона!.. очнись! они же хотят нас заложить!..
– Ты так думаешь?
– Уверен!.. в этой конуре полно микрофонов, они там всюду!..
Хорошо… я приму это к сведению…
– Фердина, если мы хоть чуть-чуть задержимся здесь и не уйдем отсюда!.. сейчас же… немедленно!.. мы не уйдем отсюда уже никогда!
Я с ним согласен.
– Сходи за Лили!.. а этому типу за столом мы скажем, что отправляемся пообедать напротив и скоро вернемся!.. мы оставляем ему наши бумаги! все наши бумаги! и вернемся с фотографиями!.. он вымогает у нас бабки, можешь мне поверить!
– Ты прав!
Я делаю знак Лили… подскакиваю к столу!.. естественно, в силу своих возможностей!.. нашего чиновника уже нет, он пошел есть… черт! там уже другой! тот выслушивает… он конечно не против, чтобы «мы вернулись», но он нас предупреждает, что мы останемся без еды, если не представим паспортов!
– Я дам вам «талоны»… пока это все!.. Hausgericht!..[43] очень скромная пища!..
Да! да! конечно!.. главное, отвязаться от него, вырваться из этой конуры! а эти двое из Перпиньяна! может, тут и ни при чем? никакие не стукачи!.. странно, правда, что они никогда не видели Ля Вигу… ни в театре, ни в кино!.. что это за личности?… непонятно!.. от таких лучше держаться подальше!..
– Давай, Фердина! пошевеливайся! надо успеть, пока другой лягавый не вернулся!
Поторапливает он нас…
– Сперва давай пожрем!.. нет, послушай, сначала сфотографируемся! я тебе еще не все рассказал, Фердина!.. про наш славный поезд! последний улетный с Восточного вокзала!.. нас обстреливали четыре раза, малыш!.. Эперней… Мезьер… и еще в Бельгии!.. две насыпи полны маки! вот такие дела!
Он решил повторить все заново!
– Взгляни-ка на мой чемоданчик!
Он снова его открывает… и оттуда опять все вываливается… все его тряпье!.. стоящие в очереди должны знать, каково было ему ехать в этом последнем поезде!.. а эти двое из Каркассона, что заливаются слезами, вообще не нюхали пороха!
– Вот какова сегодняшняя Франция!
О, наконец-то! кто-то его узнал!.. один!.. еще десяток!..
– Ле Виган!.. Ле Виган!.. это же он!
Он раскланивается… направо… налево… выражает им свою признательность… и снова упаковывает свой скарб… все свои лохмотья… время не ждет…
– Ну что, малыш, в путь!
А путь не такой уж и далекий… на другую сторону проспекта, в «Тюрингер Хоф»… мы решили, что, в конце концов, сфотографироваться можно и потом… Лили несет Бебера в своей сумке…
– Ты что, уже совсем идти не можешь? Спрашивает он меня.
– Могу! просто с ней как-то легче!
– Да, ты стареешь!
Себя самого он в старости просто не представлял! лучше об этом не думать!..
– Но послушай, дружище, ты же на десять лет моложе! посмотрим, что с тобой будет годика через два!..
Неудивительно, что я ковыляю, а он прямой как штык…
Вот мы и у «Тюрингер Хоф»!.. у дворца: о, правда, довольно обшарпанного… между развалинами двух домов… от которых, можно сказать, осталось мокрое место… а «Тюрингер» еще держался, разве что один балкон обвалился… ладно, входим… регистратура… в самом центре огромного зала с золоченым потолком… я достаю наше «разрешение»: «талон на питание»…
– Stimmt!.. хорошо!.. вы хотите есть?
– Да!.. да!.. конечно!..
Отвечает за всех Ле Виган…
– А комната вам нужна?
– Две комнаты!.. одна для меня и моей жены!.. а другая вот для него, нашего друга!..
Портье своим видом напоминает о лучших временах: более чем просторный редингот, украшенный изящным золотым шитьем, и почти адмиральская фуражка… но тут он замечает Бебера!.. его голову!.. Бебер тоже пристально смотрит на него…
– У вас еще и кот?
Черт, увидел все-таки!.. хлоп!.. он закрывает свой журнал!.. мы его больше не интересуем!
– Животных здесь быть не должно!
– Ну так и что?
– И что теперь?
Можно, конечно, было с ходу на него наехать: бош, лакей, дерьмо и т. д… да пошел, мол, ты!.. но вряд ли бы нам это помогло…
– Покажи ему свой чемодан, болван!
Говорю я Ля Виге… он послушно демонстрирует свое рванье… все свои изодранные в клочья тряпки… а я пихаю ему в нос свои костыли… мол, я не могу стоять на ногах…
– Мы же ранены! ранены! verwundet![44] и моя жена тоже!..
– Тогда обратитесь туда!.. там принимают с животными…
Он пишет на карточке название… Отель «Зенит»… Шинкельштрассе…
Мне не хочется, чтобы Ля Вига опять начал нести какой-нибудь бред, поэтому я стараюсь сам все уладить…
– Спасибо, господин портье, мы сейчас же туда отправляемся… а не могли бы вы позвонить в этот отель «Зенит»… предупредить о нашем приходе?
Он явно рад, что от нас избавился!
– Ja!.. ja!.. ja!..
Я достаю бумажку в сто марок, складываю ее в четыре… восемь раз… потом пихаю ему в ладонь… и с силой стискиваю его руку в своих руках… он сразу же соединяется с «Зенитом»… я слышу приглушенный диалог… «все в порядке!.. stimmt! можно ехать!»… они готовы нас принять! потому что мы не скупимся на чаевые…
Я заранее заготавливаю еще одну бумажку в сто марок, чтобы нас там должным образом приняли… надо же нам хоть где-то пристроиться!..
– Ну все, Ля Вига, трогаем!
Пошутили, и ладно!.. если нас еще и из отеля «Зенит» выставят, то куда мы тогда пойдем?… я предупреждаю Лили и нашего знаменитого друга… чтобы впредь, прежде чем что-либо сказать, они советовались со мной!.. во избежание каких-либо осложнений!..
Но сперва эту Шинкельштрассе нужно еще найти!.. адмирал-портье даже соблаговолили выйти… и все нам показать… а, четвертая?… нет, третья?… налево?… теперь все понятно!.. еще бы!.. правда, я эти фасады уже знаю: кажется, что это самая обычная улица, а ее больше нет… все ее внутренности, балки, кирпичи, лестницы болтаются на окнах… или же свалены в груду перед дверями… небольшие кучки кирпичей, заметные издали, в сущности, это все, что осталось от большинства зданий… постепенно к этому привыкаешь… тротуар теперь так сузился, что по нему мог пройти только один человек… между высокой стеной обломков и так называемыми домами… ну а от «Тюрингера» до этой улицы Шинкель было две минуты ходьбы и все время вдоль раздолбанных фешенебельных витрин… и ставен… видели бы вы нас! ведь в городе, где уже нет настоящих домов, всегда очень ветрено… в Хиросиме, должно быть, было ужасно! трах!.. и в вас летит окно!.. того и гляди, прибьет… с костылями вы… или без… у меня эта Шинкельштрассе до сих пор перед глазами стоит… дом 15… куча обломков – на уровне первого балкона… отель «Зенит»… на сохранившемся маленьком кусочке таблички: «нит»… все верно, значит!.. звонок не звонит! и черт с ним!.. вперед!.. нас никто не встречает! ладно, глянем хотя бы, что осталось от этого отеля «Зенит»… может, кого-нибудь найдем… в глубине я замечаю что-то вроде дворика… на котором тоже полно обломков, кирпичей и прочего мусора… но совершенно не разобранного и не разложенного по кучкам… куда там!.. как на свалке… кроме того, там еще и экскременты… что ж!.. полный букет!.. и все это почти в абсолютной темноте… тьма и плесень… где-то там сбоку должен быть первый этаж… ни окон, ни дверей… одни драпировки… интересно, живут ли в этих развалинах?… я кричу: о! о!.. из кучи трухи кто-то вылезает… да это мужик!.. вы не поверите, но самый что ни на есть настоящий!.. борода, сапоги, рубаха навыпуск… да еще скалится во весь рот… ну хоть этот с нами приветлив!.. он обращается ко мне на ломаном немецком… а я кое-как отвечаю ему по-бошски… в общем, мы друг друга понимаем… от тут в «Зените» за директора, а приехал он, по его словам, из Сибири… пленный, что ли? депортированный?… власовец?… я его ни о чем не спрашиваю… но его уже не остановить!.. он сам все выкладывает!.. слово за слово… хвалы Сибири!.. а как же без этого? насколько все-таки эта Сибирь богата! как там много дичи! цветов! деревьев! какие там все гостеприимные! нет, я и представления об этом не имею!.. об этих долинах! пастбищах!.. кустарниках!.. а какие там гардении! нет, мне этого не понять!.. он так мне все это расписывает, что мы, видимо, должны были бы тут же, сразу все бросить!.. и отправиться в Сибирь!.. но постойте! конечно! мы бы с радостью! да вот в Берлине застряли… а может быть, он на ставке в «Интуристе»? надо будет у него уточнить… а это, должно быть, его жена выглядывает из-за драпировки… тоже настоящая баба, с раскосыми глазами и в платке на голове… эта не так разговорчива… надо ее подбодрить… Ля Вига направляется к ней… с аккуратно сложенной сотенной в руке… ну, конечно, она видит, что мы люди приличные и показывает своему мужику, что нас можно принять… впустить внутрь…
