Услыхав это, Мелани испугалась и горько расплакалась. Тетушка Питти бросилась за доктором Мидом, а Мелани схватила Скарлетт за руку и взмолилась:
— Дорогая, не уезжай, не покидай меня! Мне будет так одиноко без тебя! Ах, Скарлетт, я просто умру, если тебя не будет со мной, когда придет мой срок! Да, да, я знаю, тетя Питти обо мне позаботится и она — сама доброта. Но ведь у нее никогда не было детей, и порой она так действует мне на нервы, что хочется визжать. Не оставляй меня, дорогая. Мы же с тобой как сестры, и притом, — тут она выдавила из себя лукавую улыбку, — ты пообещала Эшли позаботиться обо мне. Он сказал, что попросит тебя об этом.
Скарлетт глядела на нее в полном изумлении. Почему Мелани так к ней привязана, в то время как сама она с трудом ее выносит и порой не в силах этого скрыть? Как может Мелани быть так глупа, чтобы не догадаться, что она любит Эшли? Ведь за эти мучительные месяцы ожидания вестей от него она тысячу раз выдавала себя! А Мелани ничего не видит, да и вообще не в состоянии видеть ничего дурного в тех, кого любит… Да, она действительно обещала Эшли позаботиться о Мелани. О, Эшли, Эшли! Быть может, его давно уже нет в живых, а это обещание связывает ей теперь руки!
— Ладно, — сказала она сухо. — Я, правда, обещала ему и слово свое сдержу. Но в Мэйкон я не поеду и жить с этой старой ведьмой, миссис Бэрр, не стану. Все равно я через пять минут выцарапала бы ей глаза. Я вернусь домой, в Тару, и увезу тебя с собой. Мама будет очень тебе рада.
— Ах, как чудесно! Твоя мама такая милая! Но тетя Питти просто умрет, если не будет возле меня, когда маленькому придет время появиться на свет, а в Тару она не поедет, я знаю. Это слишком близко к линии фронта, а она хочет быть там, где поспокойнее.
Прибежал запыхавшийся доктор Мид, заключив из испуганного лепета тети Питти, что у Мелани по меньшей мере начались преждевременные роды, сильно вознегодовал и не почел нужным это скрывать. Узнав же причину расстройства, разом решил их спор.
— Не может быть и речи о том, чтобы вам ехать в Мэйкон, мисс Мелли. Если вы тронетесь с места, я ни за что не отвечаю. Поезда переполнены, идут не по расписанию, пассажиров могут в любую минуту высадить и бросить в лесу, если вагоны потребуются для перевозки раненых, переброски войск или для других военных нужд. В вашем положении…
— А если я поеду в Тару со Скарлетт…
— Повторяю, я не разрешаю вам сниматься с места. До Тары идет такой же поезд, что и до Мэйкона, и условия будут совершенно те же, да и никому не известно, где находятся сейчас янки, они могут быть где угодно. Могут даже захватить поезд. И даже если вы благополучно доберетесь до Джонсборо, оттуда до Тары еще пять миль по скверной проселочной дороге — путешествие не для женщины в интересном положении. К тому же там во всей округе нет врача с тех пор, как старик Фонтейн ушел на фронт.
— Но ведь есть повивальные бабки…
— По-моему, я сказал: нет врача, — резко повторил доктор, окидывая безжалостным взглядом хрупкую фигурку Мелани. — Я запрещаю вам отправляться в путь. Это опасно. Вам, верно, не захочется рожать в вагоне или на дороге? А?
Беззастенчивая откровенность эскулапа заставила дам покраснеть и смущенно прикусить язык.
— Вам надлежит оставаться здесь и притом лежать в постели. А я буду вас наблюдать, и никакой беготни по лестнице в погреб. Даже если снаряд влетит в окно. В конце концов здесь пока еще не так опасно. Мы скоро прогоним янки отсюда… Так что, мисс Питти, езжайте-ка в Мэйкон, а эти молодые дамы останутся здесь.
— Без старшей в доме? — в ужасе воскликнула старая дама.
— Они взрослые, замужние женщины, — раздраженно сказал доктор. — И миссис Мид через два дома отсюда. А поскольку мисс Мелли в положении, они так или иначе не станут принимать у себя в доме мужчин. Да боже милостивый, мисс Питти! Ведь сейчас война! Нам теперь не до соблюдения приличий. Надо думать о здоровье мисс Мелли.
Громко стуча башмаками, он направился к двери, но на веранде приостановился, поджидая Скарлетт.
— Я буду говорить с вами напрямик, мисс Скарлетт, — сказал он, теребя седую бороду. — Мне сдается, что вы — женщина, не лишенная здравого смысла, так что избавьте меня от ваших стыдливых ужимок. Я не желаю больше слышать ни про какой отъезд мисс Мелли. Я сомневаюсь, чтобы она могла выдержать дорогу. Даже при самых благоприятных условиях родить ей будет нелегко при ее, как вы, вероятно, знаете, узком тазе. Весьма возможно, что потребуется накладывать щипцы, поэтому я не желаю, чтобы какая-нибудь неграмотная повивальная бабка вмешивалась в это дело. Женщинам с ее сложением вообще не следовало бы рожать, но… Словом, уложите-ка пожитки мисс Питти и отправьте ее в Мэйкон. Она так напугана, что будет только зря волновать мисс Мелли, а Мелли это вредно. И затем вот что, моя дорогая. — Он умолк, и Скарлетт почувствовала на себе его пронизывающий взгляд. — О вашем отъезде я не желаю слышать тоже. Вы останетесь с мисс Мелли до тех пор, пока младенец не появится на свет! Вы ведь не боитесь, не так ли?
— Конечно, нет, — храбро солгала Скарлетт.
— Вот и молодчина. Миссис Мид постарается по возможности опекать вас, и если мисс Питти захочет забрать с собой слуг, я пошлю к вам мою старуху Бетси — она будет вам стряпать. Ждать осталось недолго. Ребенок должен появиться на свет через пять недель, но при первых родах, да еще при этой стрельбе, ничего нельзя знать наверняка. Может случиться и со дня на день.
И тетушка Питти отбыла в Мэйкон, проливая потоки слез и прихватив с собой дядюшку Питера и кухарку. Лошадь и коляску она в приливе патриотических чувств пожертвовала госпиталю, о чем тотчас же пожалела, отчего слезы снова хлынули ручьем. А Мелани и Скарлетт остались одни с Уэйдом и Присей в притихшем, невзирая на непрекращавшуюся канонаду, доме.
В эти первые дни осады, когда янки то тут, то там обрушивались на южан, разрывы снарядов наводили на Скарлетт такой ужас, что она всякий раз зажимала уши руками, съеживалась в беспомощный комочек и ждала, что с минуты на минуту ее разорвет на куски и прах развеет по ветру. Заслышав еще далекий свист снаряда, она влетала в спальню Мелани, бросалась рядом с ней на кровать, и, тесно прижавшись друг к другу, вскрикивая: «Ой! Ой!», они зарывались головой в подушки. А Присей с Уэйдом спускалась в погреб, забивалась там, скорчившись, в угол, среди мрака и паутины, и выла в голос, а Уэйд икал и всхлипывал.
Задыхаясь в жарком пуху подушек, слыша визг смерти у себя над головой, Скарлетт безмолвно проклинала Мелани, по милости которой она не могла спуститься вниз, где было безопаснее. Но доктор запретил Мелани вставать с постели, а Скарлетт — оставлять ее одну. К страху быть разорванной на куски снарядом примешивался не менее отчаянный страх, что у Мелани в любую минуту могут начаться роды. Стоило Скарлетт подумать об этом, и спина у нее становилась липкой от пота. Ну что ей делать, если Мелани начнет рожать? Скарлетт чувствовала, что она скорее даст Мелани умереть, чем отважится выйти на улицу, чтобы позвать доктора, когда снаряды сыплются там с неба, как апрельский дождь. И она знала также, что Присей можно избить до полусмерти, но и она не высунет носа на улицу. Так что же делать, если у Мелани начнутся роды?
Как-то вечером, собирая на поднос ужин для Мелани, Скарлетт шепотом поделилась своими опасениями с Присей, и, к ее удивлению, негритянка помогла рассеяться страхам.
— А что ж тут такого, мисс Скарлетт, не пудритесь, без доктора обойдемся. А я-то на что? Я эти дела знаю. Мамка-то моя кто — повивальная бабка. И я тож, как вырасту, буду детей принимать — а то нет? Меня мамка учила. Так что положитесь на меня.
Скарлетт облегченно вздохнула, узнав, что опытные руки придут ей на помощь, но тем не менее ей страстно хотелось, чтобы это испытание поскорее осталось позади. Сходя с ума от страха при каждом разрыве снаряда, она всем существом своим отчаянно рвалась домой, в тихую обитель Тары, и каждую ночь, отходя ко сну, молилась о том, чтобы ребенок появился на свет на следующий день и она, освободившись от своего обещания, могла покинуть Атланту. Тара казалась таким надежным, таким далеким от всех этих ужасов и бедствий пристанищем.
Никогда еще Скарлетт не желала ничего так страстно, как очутиться сейчас под родительским кровом, возле матери. Рядом с Эллин она не знала бы страха, что бы ни произошло. После целого дня, наполненного воем и оглушительным грохотом рвущихся снарядов, она ложилась спать с твердым намерением наутро сказать Мелани, что не может больше выдержать ни единого дня этой жизни, что она уезжает домой, а Мелани пусть перебирается к миссис Мид. Но как только ее голова опускалась на подушку, перед глазами у нее возникало лицо Эшли: бледное, напряженное, словно от какой-то невысказанной боли, но с легкой улыбкой на губах — таким она видела его в миг их последней встречи… «Вы позаботитесь о Мелани, я могу надеяться? Вы такая сильная, Скарлетт… Обещайте мне». И она пообещала. А Эшли уже нет в живых. Где-то в чужом краю он лежит в земле. Но и оттуда он наблюдает за ней, не позволяет ей нарушить данное ему слово. И живому ли, мертвому, она будет ему верна, чего бы это ей ни стоило. Так день убегал за днем, а Скарлетт оставалась в Атланте.
