class="p1">
- Поговорили! - Всеволод со злостью нажал "отбой".
- И как? - поинтересовался Данька.
- Как как! Да она пьяная в дрова! Представляешь? Что они там себе думают? Спаивают мне мага жизни? А последствия они себе представляют?! Им, что? Жить надоело?! Славич! Срочно соединись с Леманном и вставь ему такого фитиля, чтоб на сто лет запомнил! Пусть поднимает по тревоге гарнизон и объявляет в губернии чрезвычайное положение! В столице организовать дополнительное патрулирование. Население не беспокоить, но быть начеку!
- И всё это из-за одной мелкой пигалицы? - усмехнулся Меншиков-папаша.
- Иваныч, может для тебя она и мелкая пигалица, - сердито ответил царь. - А для меня она прежде всего, маг жизни! И не просто, маг жизни, а маг жизни в пубертатном возрасте! Вопросы есть?
- Хм.
- То-то! Славич, пусть фон-барон выгонит на перекрёстки БТР-ы. Будут спрашивать - учения! При встрече, обращаться с девчонкой, как с миной замедленного действия. Не спорить и со всем соглашаться. Осторожно и плавно! И пока она не проспится, чрезвычайного положения не отменять! Всё!
Вятка. Новый Год.
Проснулась Оленька поздно, около четырёх часов пополудни. Правда она и до этого несколько раз просыпалась ненадолго. Один раз по нужде, а ещё парочку - из-за разудалых, пьяных песен деда Сидора, который в голос орал их на различных языках. Даже на тех, которые Оленька слышала первый раз в жизни. В конце-концов, дед вернулся назад к русскому языку, вернее к его квинтэссенции, - русскому матерному - и противным, скрипучим, старушечьим голосом, запел частушки. Это переполнило чашу терпения девочки и она окончательно взбеленилась!
" Меня милай тузав тузав,
Думал што я без рятузав!"
Набатом раздавалось в Оленькиной голове!
"Деда! Немедленно прекращай свой концерт! У меня сейчас голова лопнет!"
"Да?.. Ик!...А неча было вискарь хлестать без закуси! Теперь - терпи!" - веселился Сидор. - "Прощайте, скалистые горы", - выдал он неожиданно, басом. - "На подвиг Отчизна зовёт..."
Девчонке показалось, что ей на голову надели церковный колокол и с размаху врезали по нему кувалдой!
"Мы вышли в открытое море-е-е..." - продолжал издеваться Моисеич.
" Ща кто-то по лбу огребёт! И быстро хлебало заткнёт!" - зарычала мысленно Оленька.
"Ой-ёй-ёй, какие мы страшно-грозные!" - совершенно не испугался дед. - "А вот нечего было напиваться! Забыла, что ты вообще-то не одна? И как ты, такая-сякая, с дедушкой разговариваешь?"
"Я не напивалась", - буркнула девчонка, игнорируя второй вопрос - "Я проводила эксперимент."
"Какой? Позвольте спросить, коллега," - дед сходу включил "интеллигента."
"Проверяла - и заметь, деда, на себе - стадии алкогольного опьянения."
" И как? Хотя, чего я спрашиваю, результат на лицо."
"Ой, да ладно тебе! Сколько я того вискаря выпила-то? Максимум грамм семьдесят, не больше. И то, наполовину разбавленного колой."- пошла на попятную Оленька.
"Ага. И уснула...не приходя в сознание, гы-гы-гы."
Так, под "тихие" препирательства с дедом, через несколько минут, Оленька не выдержала...и вновь отправилась в объятья Морфея. И вот теперь, наконец-то проснувшись окончательно, она уставилась в знакомый до последней трещинки потолок.
"Значит я дома", - подумала она, - "И кто меня привёз? Деда?"
"Ох-ох, непоседа", - закряхтел Моисеич, - "Твой водила, Видас, нас на плечах домой приволок. Может пошлёшь кого за рассольчиком, а? Головка-то - бо-бо, нам бы поправиться."
"Деда, перестань придуриваться! Ничего у тебя не болит! У тебя вообще головы нет."
"Как это нет? А во что я сейчас разговариваю?"
" В ж...в мой больной мозг!"
"Вот именно, что в ж...а мозг у тебя, больной с самого твоего рождения!" - почти обиделся дед.
"Да и кого я пошлю? Барыню нашёл! У нас слуг нет!"
" А вон тех двух красоток, которые сидят за твоим столом и пялятся на твои кривляния."
Оленька скосила глаза. Действительно за столом сидели две девушки, на вид - ровесницы Мэл. Одна светлая шатеночка с серыми, задорными глазками, чуть вздёрнутым носиком, немного скуластым лицом и пухлыми, капризными губками. Вторая, также шатенка, только тёмная. Карие с поволокой глаза, овальное личико с немного заострённым подбородком. Нос прямой, рот чуть великоват, но по нынешней моде - самое то. Сразу видно, серьёзная девушка, но что-то Оленьке подсказывало, что девушками они обе стали не так давно, воспользовавшись концессионной косметикой. А на самом деле это две бывшие, матёрые тётки! Вон, даже не скрывают наплечные кобуры на майках с коротким рукавом. Проснувшись, открыв глаза и мысленно беседуя с дедом, Оленька не сразу обратила внимание на этих двух барышень, которые внимательно следили за её гримасами, время от времени переглядываясь и недоуменно пожимая плечами.
Заметив, что девочка на них смотрит, молодые леди подскочили со своих мест и уселись на край Оленькиной кровати. С двух сторон.
- Привет! - весело сказала светленькая, - Я Лена. Лена Апраксина, а это, - она указала на тёмненькую, - Марина Дашкова.
"Ого!" - изумился дед. - "Фамилии-то, фамилии-то какие! С такими фамилиями, просто так не приезжают. Тем более в такую глушь. И с кем попало не знакомятся. Будь с ними поосторожнее, дочка!"
"Ты, что-то чувствуешь, деда? Опасаешься?" - с тревогой спросила Оленька.
"Не то, чтобы", - замялся Сидор. - "От них конечно исходит определённая угроза", - дед помолчал и добавил. - "Впрочем эта угроза направлена не на тебя, а как раз таки наоборот."
"Ай, деда! Совсем меня запутал! Мне их опасаться или как?"
"Мм...или как, но...осторожно."
Девицы с интересом смотрели на то, как Оленька то прищуривается, то неожиданно распахивает свои странные белые глазки вовсю ширь. То выпячивает губки, а то поджимает их. То цыкает зубом, то прикусывает нижнюю губу, то облизывает верхнюю розовым язычком, то сильно сжимает веки. Эта странная игра лицом их определённо забавляла.
- А это, что сейчас было? - спросила Лена, когда лицо девчонки приняло нормальный вид.
- Что, - непоняла Оленька.
- Ну-у, вот это, - Лена принялась по примеру девчонки задирать брови, морщить нос и подмигивать обоими глазами поочерёдно. Это выглядело так смешно, что Оленька невольно улыбнулась.
- Ах, это, - ответила она.
