– Я не понимаю, как это получилось.
– Но позвольте… ведь не могли же вы взять с собой все десять тысяч наличкой, – сказала я. – Правильно?
– Ну да… наличка пока что в каюте, – пробулькал он, – пока что в каюте, но скоро…
– Так вы играли в кредит?! – заорала я.
– Да-а…
Я умолкла. А что, собственно, говорить? Такое я могла ожидать от кого угодно, в том числе от себя самой – я человек увлекающийся, – но только не от него, не от Родиона Потаповича!
Да, кажется, он и сам пока не мог понять, как это вообще могло произойти. Родион смотрел на меня спокойно и печально, и в глазах был вопрос: как?
– Глупость какая-то, – наконец сказал он. – Ладно, пойдем отсюда.
– Пойдем, – пробормотала я.
Всю дорогу до каюты я косилась на него. Он был тих и не выглядел подавленно, наверное, до сих пор не осознал, что произошло. Но как? Родион всегда умел останавливаться. Не было случая, чтобы он ставил на кон все, что у него есть – кроме тех реальных моментов в жизни, когда ставкой было самое существование его, да и меня в придачу, на этой земле. Но чтобы такое произошло в казино… так жалко и смехотворно уподобиться идиотам, просаживающим в игорном доме все свое состояние и еще делающим долги, отквитать которые при их доходах – пусть и немалых – возможно только при условии, что их век будет не короче, чем у знаменитого долгожителя Мафусаила! Да, именно – глупость.
И все-таки непонятно, как это могло произойти. Он отнюдь не пьян, но контроль над собой явно потерял. Вероятнее всего, все случилось по наезженной житейской схеме «и на старуху бывает проруха», и теперь ему, Родиону, пора несколько пересмотреть свои взгляды на отдых.
На пороге каюты он остановился. Обернулся ко мне.
– Дурак я, – спокойно резюмировал он. – Сам не понимаю, что нашло. Хотя действительно, обстановка там на редкость располагала и производила впечатление почти домашнего уюта. Очевидно, дизайнеры неплохо поработали, в том числе с психологами, давшими консультации… вж-ж-ж… (он не видел меня, и я на несколько секунд заткнула уши)…у-уп… касательно того, какая комбинация обстановки, освещения и музыки дает наибольший эффект.
– Какой вы умный, босс, – с сарказмом сказала я, вынимая ключ от своей каюты. – Ладно. С кем не бывает. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответил Родион задумчиво, – спокойной ночи… музыка, обстановка… А может, и не в этом вовсе дело. Не в этом.
Последние слова едва не заставили меня развернуться и рассказать ему о том, что я слышала, лежа в шлюпке. Впрочем, это было секундным порывом. Я вошла в свою прохладную каюту и захлопнула дверь.
Утро вечера мудренее.
* * *
Около полудня следующего дня я постучалась в каюту Родиона и Валентины. Дверь мне открыла последняя. Босс еще дрых, возле его изголовья стояла тележка с завтраком, доставленная из ресторана.
– Привет, Валентинка! – сказала я.
При этих словах лохматое существо на кровати, до носа закутанное в одеяло, приоткрыло один мутный глаз и недовольно уставилось одновременно на меня и на свою жену.
– Хорошо спала? – спросила я Валентину, увлекая ее за собой из каюты. Пусть Родион Потапыч продерет глазки, приведет себя в порядок и покушает.
– Да под утро проснулась от оглушительного храпа, – пожаловалась она. – Он так храпел, что я чуть с кровати не упала. Ну что, Маш, ты уже завтракала?
– Да.
– Тогда переходим к водным процедурам!
– Сначала прогуляемся по палубе, – предложила я. – Посидим в шезлонгах, выпьем прохладительного. Видишь, какая погода!
– Пойду денег возьму. У Родиона из барсетки, – сказала Валентина. – Хоть и полный пансион, а…
Момент был угрожающим. Не нужно Валентине соприкасаться с вопросами финансов. Я поспешила заверить ее в том, что брать деньги излишне, если что, то у меня с собой достаточно.
На том и порешили. Стали, как и было продекларировано, гулять по палубе. Честно говоря, меня не отпускала нервная дрожь в ногах и руках, и я знала, что так будет до тех пор, пока я не поделюсь своими сомнениями и сведениями с пусть и проколовшимся боссом.
Во время прогулки по палубе нам не замедлили встретиться два вчерашних партнера по игре, так удачно оказавшихся бывшими агентами спецслужб и теперь ломающих комедию, смысл которой пока не был мне до конца ясен. Алик и Японец тоже только что проснулись, потому как ночь им выпала бурная. После казино они отправились не спать, как их новые знакомцы «Димон» и «Анюта», то бишь мы с Родионом, а на ночную дискотеку, которая проходила палубой ниже и продолжалась до утра. Там они познакомились со столь же одинокими, как и они, прожигателями жизни противоположного пола и объединились в едином алкогольно-соительном порыве, к взаимному удовольствию. Теперь же они тупо бродили по палубе, пытаясь вспомнить, чью унылую девичью жизнь они украсили своими крупногабаритными персонами. Разнились их мнения и в отношении количества подруг-однодневок: Алик считал, что их было или две, или три, а Японец утверждал, что на все про все была одна особа женского пола. У Алика же, считал его дружок, в одном глазу двоилось, а во втором троилось.
На все эти гнусности Алик отвечал крайне односложно и незамысловато, но всякий раз чрезвычайно выразительно.
Увидев меня, Алик стал приглашать на рюмочку чая в свою каюту, на что, к ужасу Валентины, я дала согласие. Сама она, разумеется, отказала наотрез. Впрочем, от нее иного и не требовалось.
Договорившись с Аликом и Японцем о встрече у них на три часа, я вернулась в каюту Шульгиных. Босс уже пробудился и активно рассекал пространство каюты своим тощим телом, до чрезвычайности напоминая льва в клетке.
– А, добрый день, Родион Потапович, – приветствовала его я, – как почивали?
– Ч-чудесно, – ответил он сквозь зубы. – Мария, мне с тобой нужно поговорить.
– Признаться, мне тоже.
– О чем это? – вклинилась Валентина. – Надеюсь, ни слова о работе?
– Нет, не о работе, – беспечно ответила я. – Мы с Родион Потапычем будем говорить о нашей любви.
– Это сколько угодно, – сказала Валентина. – Ладно, Машуня, жду тебя в бассейне. Там эти каскады, говорят – дело ррра-аскошное!
И она ушла, оставив нас наедине.
– Ну вот, мы и с глазу на глаз, как говорил фельдмаршал Кутузов адмиралу Нельсону, – сказала я. – Пока вы, босс, мило забавлялись в казино, за что никто вас, впрочем, не осуждает… я стала свидетельницей одного весьма примечательного разговорчика. Дело в том, что эти братки Алик и Японец – вовсе не те, за кого они себя так показательно выдают. И нас они срисовали не просто так, а по самой наглой и откровенной наводке.
– То есть?
– То есть, босс, тот, кого мы вроде как должны искать, сам нашел нас, точнее – мы наткнулись на него сразу же при посадке на корабль. Этот косоглазый господин, отдаленно смахивающий на Жака Паганеля, как вы думаете, кто это?..
Родион пожал плечами:
– Если ты так говоришь, я полагаю, что Вишневецкий.
– Совершенно верно.
– Тогда он сделал пластическую операцию, потому что я его не узнал.
– И не одну, вероятно. Я ведь тоже его не узнала, хотя видела на фото и на видео, как и вы. – И я передала Родиону содержание разговора между Аликом, Японцем и Вишневецким.
По окончании моего рассказа Шульгин около минуты молчал в тяжелой задумчивости. Наконец он поднял голову и произнес чуть нараспев:
– Знаешь, Мария, и все-таки я никак не могу забыть это блаженное чувство вседозволенности и полнокровности земного существования, что захватило меня там, в казино. Ты ведь не подумала, что я был пьян? Нет. Ты сама должна была ощутить. Такое впечатление, будто в организме народилось и выплеснулось половодье эндорфинов.
– Так называемых гормонов счастья? Да… я тоже почувствовала что-то смутно похожее, – призналась я.
– Словно я принял скромную дозу какого-то не самого слабого психостимулятора, – подытожил свои ночные ощущения Родион Потапович. – Ладно, вечер воспоминаний объявляю закрытым. Перенесемся в этот день. Что предпримем, Мария?
– Хорошо, что вы со мной советуетесь. Обычно сразу следуют инструкции. Ну что предпринять? Для начала придется отдать деньги, которые вы проиграли. Это тоже важно. Нужно знать, на какую сумму рассчитывать. Во-вторых, я уже кое-что сделала. Кстати, от этого моего начинания Валентина успела прийти в ужас.
– Надеюсь, она ни о чем таком не догадывается? – тревожно спросил босс.
– Да нет, конечно. Пришла она в ужас от того, что Алик пригласил меня в гости в их с Японцем каюту и я согласилась.
Родион Потапович весь сразу подобрался, наершился.
– И что?.. – отрывисто спросил он.
– Пойду наведаюсь. В три, после бассейна. Поставлю им там «жучок». Аккуратно, чтобы не нашли, они ведь у нас бывшие гэбэшники. Думаю, вежливое обращение я себе обеспечить смогу, тут без проблем.
– Да, я знаю, знаю, – с некоторым облегчением вздохнул Родион. – А как ты полагаешь, Мария, это изобретение Вишневецкого…
