– Жмуркин, ты предсказуем, как первое сентября, – сказал Витька.
– А ты поэтишка задрипанный, – беззлобно ответил Жмуркин.
– А ты режиссеришка недовинченный, – парировал Витька.
И друзья втроем выковырнули наковальню и отволокли ее в гараж. Там они установили ее на невысокий дубовый кряж, на котором Генкин отец рубил обычно кости на холодец.
Расправившись с наковальней, ребята вернулись к мангалу. Генка приладил пылесос, проверил тягу. Тяга была хорошая.
– Теперь надо углей нажечь…
– Давайте я углей нажгу, – вызвался Жмуркин.
– Тебе нельзя, – отрезал Генка. – Ты все подожжешь. Пусть Витька идет. Хотя нет, потом я сам нажгу. Давайте посмотрим, что у нас с челюстями получилось.
Генка аккуратно разлепил формы. Эпоксидная смола затвердела. Он извлек нижнюю, затем верхнюю челюсть. Челюсти были точной копией волчьих, только оранжево-золотистого цвета.
– Я в каком-то фильме видел. – Жмуркин снова взялся за камеру. – Один мужик взял челюсти волка, приделал к ним рукоятки и нападал на людишек в парке. А все думали, что это волк-убийца…
– Нашими челюстями не нападешь, – Витька пощелкал ногтем по смоле. – Хрупкие очень.
– И цвет не тот, – Жмуркин рассматривал челюсти через видоискатель. – Прозрачные даже.
– Надо серебрянкой покрасить, – посоветовал Витька.
– Бред! – возразил Жмуркин.
– Предложи что-нибудь получше!
– И предложу! – подскочил Жмуркин.
– Хватит, – остановил Генка. – Челюсти я сам покрашу. Но, насколько я помню наш сценарий, челюсти у нас в самом конце. Значит, можно начинать снимать клип.
– Еще одно, – Жмуркин поднял вверх палец.
– Чего?
– Нам понадобится эта… дорожка…
– Зачем? – удивились Витька и Генка.
– Чтобы плавно перемещать камеру. Если камера все время на одном месте находится, то статично получается, мертво, – вдохновенно принялся объяснять Жмуркин. – Камера должна немного перемещаться взад-вперед. И надо делать такой маленький фокус – наезжать камерой, с помощью объектива. Там справа есть специальная кнопка. Вы замечали, что во всех телепередачах камеры как бы потихоньку ползают? Это они по дорожкам ездят. Я не помню, как она точно называется, пусть будет дорожка…
– А еще кинематографист! – хмыкнул Витька.
– Это неважно. Надо что-то придумать, а то не получится клип. Получится телеспектакль…
Генка оглядел гараж. Прицепить штатив с камерой было решительно не к чему.
Жмуркин проследил за его взглядом и сказал:
– Обычно прокладывают специальные маленькие рельсы, а по этим рельсам катится тележка с камерой…
– Я не строю железные дороги, – вздохнул Генка. – Этот вид транспорта мне совсем не нравится.
– Надо как-то решить, – топнул ногой требовательный режиссер. – В конце концов ты технический директор!
Генка устало покачал головой.
– И еще, – Жмуркин навел камеру на потолок. – Здесь мало света. Если мало света, изображение получается мутным. Надо тоже что-то придумать.
– Что?
– Крышу, например, разобрать, – Жмуркин ткнул пальцем вверх. – Тогда света хватит. У вас есть лом?
Жмуркин отложил камеру, принялся бродить по гаражу и рыться в разнообразном металлическом хламе.
– Витька, – сказал Генка. – Он хочет сломать нам потолок. Мы его весной еле починили, а он хочет его ломом. А если наступит плохая погода?
– Искусство… – начал Витька.
– Требует… – продолжил Генка.
– Жер-р-р-тв! – прорычали Витька и Генка вместе и кинулись на Жмуркина.
Жмуркин спрятался под верстаком, Генка изловчился и задвинул его железной печкой-буржуйкой.
– Выпусти меня! – ругался Жмуркин. – Я режиссер! Я руководитель проекта…
– Помолчи, пожалуйста, – попросил Генка. – А то я разведу в печке огонь.
Жмуркин замолчал.
– Насчет света он прав, – Генка взял камеру и навел ее на Жмуркина. – Света мало. Но это я исправлю. Возьмем лампы-трехсотки, зеркала. И тогда эта проблема будет решена. А вот как быть с камерой – я не знаю. Колеса к ней не прицепить. Теперь давай разберемся с нашим дорогим режиссеришкой. Мне кажется, надо оставить его тут на ночь…
– Я не могу тут сидеть всю ночь, – проскулил из-за буржуйки Жмуркин. – Завтра у нас самый главный день.
– Твой главный полдень наступил… – продекламировал Витька. – Твой главный полдень наступил, а ты, как бобик, за буржуйкой, не крокодил и не дебил, сидишь в обнимку с пескоструйкой!
– А еще говорит, что стихов не пишет! – подал Жмуркин свой подхалимский голос из-за буржуйки.
Глава 9 Мой томагавк остр!
По дороге в гараж Жмуркин заскочил в спортивный магазин и приобрел складной рыболовный стульчик. К спинке стульчика прямо в магазине он приклеил самодельную табличку «РЕЖИССЕР», с безразличием посмотрел на засмеявшихся продавщиц, а потом потребовал у них, чтобы стул завернули в подарочную бумагу. Стул завернули. Тогда Жмуркин вспомнил, что к покупке еще полагается подарок, и потребовал развернуть и поместить подарок в сверток. Затем он попросил сделать скидку. А после скидки потребовал жалобную книгу и вписал жалобу на легкомысленный вид продавщиц и на дискриминацию покупателей по возрастному признаку.
Продавщицы смеяться перестали.
Натешившись, Жмуркин дернул в гараж.
– Это что? – спросил Витька, когда Жмуркин протиснулся в двери со свертком.
– Аксессуар. – Жмуркин разорвал обертку и устроился на стуле. – Это кресло режиссера, и прошу именовать его так. Режиссеров без хорошего стула быть не должно.
– Да, – Витька обошел вокруг Жмуркина. – Со стулом у режиссера проблем не бывает.
– Мои указания выполнены? – спросил Жмуркин.
– Угу, – ответил Витька.
Подготовка к съемочному дню шла полным ходом.
Недостаток света устранил Генка. Он притащил три трехсотваттные лампы, вставил их в разрезанные ромашкой пятилитровые банки из-под томатной пасты. Получились весьма мощные рефлекторы, правда, довольно жаркие – через минуту под этим светом со всех начинал катиться градом пот. Но Жмуркин сказал, что с потом он легко справится с помощью грима и пудры.
Проблему с плавным перемещением камеры решил Витька. Он явился в гараж с большой коробкой, в которой обнаружилась пара роликовых коньков. Витька с грустью посмотрел на ролики, затем вставил в ботинки ноги штатива, зашнуровал.
– А на третью ногу? – спросил Генка. – Трехногих роликобежцев не бывает…
– Бывает, – Витька достал из коробки третий ролик.
Ролик был древний, тридцатилетней давности, с четырьмя параллельными колесиками, Витька смонтировал его с помощью Генки скотчем и проволокой. Опробовали получившуюся конструкцию. Камера теперь перемещалась плавно.
Жмуркин тоже проверил Витькину работу и остался доволен. Он прикрепил камеру к штативу и принялся возить ее по полу, меняя ракурсы и выбирая лучшую точку.
– Нормально, – Жмуркин включил запись. – Теперь нам нужен нормальный кузнец. Лысый кузнец. Генка, посмотри в объектив.
– Будешь снимать – убью, – холодно пообещал Генка.
– Встань в очередь, – огрызнулся Жмуркин. – Витька, приступай.
Витька поглядел на Генку. Тот разрешительно кивнул. И тогда Витька важно извлек из сумки отцовские принадлежности для бритья: пенку, бритвенный станок, лосьон. Набросил на плечи Генки пластиковый пакет и для надежности закрепил его скотчем.
– Я же говорил, – смеялся Жмуркин. – В тебе, Витька, умер визажист!
Витька и Генка дружно показали Жмуркину кулак. Затем Витька неумело свинтил бритвенный станок, выдавил на ладонь горку пены и намазал Генкины волосы.
– Ты сам хоть когда-нибудь брился? – Жмуркин исподтишка включил запись.
– Нет еще, – Витька распределял пену по Генкиной голове. – Но в рекламе видел. Это легко. Раз, и все.
– Осторожнее там, – Генка закатил вверх глаза. – Раз, и все. С вашими раз и все без скальпа останешься…
– Бритва безопасная, – утешил Витька. – Я уверен, это легко. Раз…
– Начинай уж, – Генка покорно наклонил голову.
Витька принялся орудовать бритвой. Начал он с флангов. Выбрил виски и за ушами, затылок. Потом приступил к центральной части. Все шло нормально, волосы у Генки были короткие и довольно редкие, их количество на Генкиной голове уменьшалось с каждым движением станка. Но тут Витька царапнул по коже, Генка дернул головой, и Витька уронил станок на пол. Он его, конечно, сразу же подобрал, но Жмуркин из-за камеры сказал, что теперь бритву надо обязательно продезинфицировать, пусть даже в бензине. В противном случае в голову Генки может быть занесена инфекция, а голова у него и без того слаба. Витька станок развинтил, стал промывать в бензине, и конечно же, сломал бритвенное лезвие. А запасного у него не оказалось.
Генка остался с узкой полоской волос прямо посередине головы.
– Неплохо, – сказал Жмуркин. – Только кузнец с такой приче… Несколько модерново, но в духе…
