– Что, где, куда? – воскликнул Стас, подходя к девушкам.
Он шутил, как и полагалось, в любую подходящую и не подходящую для этого минуту. Задорность и весёлое настроение были в нём, как казалось окружающим, с рождения. Статная фигура с накачанными мышцами, прилично одет в найденную специально для работы спортивную форму. В лице смешались черты боксёра и весельчака, – таков был Стас.
С ним было легко общаться. А его умение привлекать девушек со скоростью Казановы вызывало уважение среди друзей и знакомых. Однако ему самому приходилось от этого в какой-то мере страдать. Девушки не были с ним долго. Слава ловеласа разлеталась молниеносно, что, в свою очередь, побуждало его к новым победам, на непаханых полях.
И теперь возможность познакомиться с очаровательной девушкой по имени Лера, невольно заставившей замереть всех на рампе, автоматически несла вперед улыбающееся тело Стаса.
– Так, не все сразу, – приостановила пыл молодых людей Жанна, – тут и одному мало будет.
– О чём ты, Жанночка? Ты же сама сказала «мальчики», а это значит много мальчиков, – сказал Стас, – я, конечно, не мальчик, – он гордо поднял голову и раздвинул в стороны руки, – но тут работы целый автобус.
– Что ты не мальчик, это вся академия знает, близлежащие общежития и вокзал, а работы здесь, как одна двадцатая вагона. У тебя энергии много, вот и возвращайся к Жорику в напарники, да передай, чтоб не спал там. Ему тоже не повредит подвигаться с тобой в стиле вальса.
– В стиле вальса – это, скорее, с тобой.
– Со мной – в стиле диско. Давай, давай, – в энергичном па отправила она Стаса в направлении неоконченной работы.
– Как всегда мне не повезло, ну что ж, пойду продолжу разговор о мире и еде. Антоха, ты не спеши, я справлюсь, – с некоторой обидой произнёс Стас и, развернувшись, ушёл.
– Я быстро! И подскачу, – пробормотал ему вслед очнувшийся Антон.
Он спрыгнул с рампы к указанной ему Жанной и Лерой машине. Это был микроавтобус синего цвета. Навстречу ему с водительской стороны вылез водитель крупного телосложения лет сорока.
– Ты, что ли, будешь грузить? – спросил он.
– Да, я, – ответил Антон, усомнившемуся в его возможностях водителю.
– Коробки, в принципе, не супертяжёлые, но складывай аккуратно, чтоб не попадали, а то на ямах кидает. Дороги после зимы – страх, а машину жалко. Хорошая телега.
– Да, машина что надо, – сказал Антон и принялся за работу.
Погрузка действительно не составляла большого труда. Коробки были одинакового размера и не грязные, как ящики овощного склада. Антон бегал между складом и машиной, изредка поглядывая на воркующих на рампе подруг и ловя, по возможности, взгляд прекрасной незнакомки по имени Лера.
– Что, понравилась? – спросил неизвестно откуда взявшийся водитель, закуривая сигарету.
– Есть немного, – ответил слегка покрасневший Антон, уловивший в эту секунду на себе взгляд Леры. Он замер с коробкой в руках, как меж двух фронтов.
– Немного? Ну, ты даёшь! Да, она хороша собой, на моих глазах выросла. Я за неё горой!
Водитель был прав: она была просто прекрасна. Это была не модельная внешность, не подиумные формы. Невысокий рост, стройная фигура, тонкие руки и пальцы. Слегка приподнятая под лёгким свитером небольшая грудь. Зелёные глаза, удивлённый взгляд. Тонкий, слегка приподнятый носик. Улыбка словно поток свежего воздуха. Светлые подстриженные в каре волосы легко падали на хрупкие плечи. Всё в ней говорило: она прекрасна.
Антон продолжил погрузку.
То заходя в помещение склада, то снова выходя на улицу, подруги утоляли накопившийся за годы разлуки голод общения. Со стороны казалось, что они не виделись сто лет. Те годы были школьными. Одноклассницы – как приговор жизни. Совместный период долгого взросления – от детства к зрелости. Они вместе поглощали первые ощущения взрослой неизведанной жизни. Первые секреты и тайны поверяли только друг другу. Первые мальчики-одногодки, жаждущие хотя бы прикосновения. Первые поцелуи на школьной дискотеке. Мысли о беззаботном и прекрасном будущем, о дороге, ведущей их рядом к личному счастью. Но судьба их развела. Разные институты, общежитие. Разные стремления, планы на жизнь. Всё разнилось, но что-то тянуло друг к другу – возможно, это был зов долгой близости юных лет.
Антон и водитель аккуратно поправляли погруженные коробки. Разворачиваясь к рампе, Антон уронил перчатку. А потом он чуть не сбил с ног Леру, поднимавщую его перчатку с асфальта.
– Спасибо, – вежливо сказал Антон.
– Это тебе, спасибо, Антон, – парировала она, протягивая протёртую до дыр перчатку.
Глядя на Леру, смущённо повернувшуюся к Жанне, Антон трепетно принял столь важную на данный момент часть одежды. Как нечто большее, нежели средство для защиты рук, он положил перчатку в карман.
Договорившись о встрече на ближайшее время, Лера попрощалась с Жанной и села в машину. Автомобиль резво тронулся и скрылся за поворотом здания склада, направляясь к выезду. Антон легко вскочил на рампу. Вытирая мнимый и реальный пот шапкой, он улыбнулся Жанне странной улыбкой и поспешил к друзьям.
Двери трамвая – старые, с отслаивающейся краской, закрылись. Огромная металлическая конструкция красного цвета, извергнув последнюю порцию пассажиров на конечной остановке, резко обогнула последний круг и направилась в депо.
Идя от трамвайной остановки до общежития, благо расстояние было незначительным, Антон невольно заметил, что снег окончательно осыпался с деревьев, прогалины в пожухлой листве становились всё больше и больше. Вечер казался тёплым, а может, просто прилив горячей после работы крови не давал холоду шансов.
– Весна наступает. На что наступает? – думал он. – Вчера был обильный снег, мороз, а сегодня нет. Когда мозги забиты чёрт знает чем, день за днём, то не замечаешь естественных вещей, творящихся в природе. Вот интересно, если бы сидеть где-нибудь в селе, в старой, пропахшей горящими дровами, хате, смотреть на медленное превращение природы в осень, зиму, весну, лето. Египет, пальмы, девушки… Стоп, о чём это я? – мысленно остановил себя Антон.
Стас и Жора плелись чуть позади и что-то бурно обсуждали. Антон имел странную привычку идти всегда немного впереди, как бы прокладывая путь любому идущему с ним рядом. Возможно, это было вызвано желанием побыть одному. В той мере, как ему хотелось, это было сложно осуществить в период бурной студенческой жизни. Общежитие, институт, редкая работа ради карманных денег – везде он был в присутствии друзей и однокурсников, даже в моменты передвижений между необходимыми для данного отрезка жизни объектами.
Показались светящиеся окна общежития. Оно выглянуло из-за поворота и со скоростью движения уставшего от работы студента приближалось к Антону с друзьями. Пять неполных лет это девятиэтажное здание встречало и провожало своих жильцов. Строение тридцати лет отроду не прельщало, но и не отвращало. Как говорят практически все бывшие студенты, годы, пролетевшие здесь, будут надолго впаяны в подсознание как самые лучшие. И в этом, наверное, есть доля правды. Но пока для Антона и многих других обитателей цитадели науки жизнь шла своим чередом. День за днём, семестр за семестром, год за годом.
Холл первого этажа. Он встречал и провожал замученных буднями студентов, по утрам собирая группки плетущихся на занятия, по вечерам полусонных принимая в объятья. По выходным дарил радость встреч с любимыми, друзьями, знакомыми, собутыльниками, прокручивая всех в скрипящей вертушке. Лишь по обыкновению строгий консьерж на посту в стеклянной будке, повелитель педали вертушки, напоминал присутствующим о значимости сооружения под названием «общежитие», в просторечье – общаги.
Толпа как обычно стояла у лифта в ожидании вожделенного подъёмника. Не имея желания стоять в очереди, Антон и Стас поднялись пешком. Тучный Жора не захотел сжигать и так оскудевшие после тяжелого труда калории, и решил дождаться подъёмного механизма.
Четвёртый этаж, блок № 41. Табличка на покосившейся от времени, перекрашенной в несколько слоёв краски двери порадовала взгляд входящих друзей.
Две комнаты, каждая на два человека, кухня, коридор, туалет и душ – всё, что нужно для прекрасного времяпрепровождения с перерывом на науку. Не то, что в старых стандартных общежитиях с двумя «ничейными» туалетами и одной кухней на весь этаж. Даже приходящие иногда дежурные преподаватели не могли ухудшить столь комфортные для обычного студента условия.
Выкрашенные бежевой краской стены, побеленные потолки коридора и кухни с торчащими лампочками излучали дух свободы. Свободы от родительского дома, от опеки и нравоучений. И даже редкие уборки, с неохотой проводимые обитателями блока, не могли омрачить этот вожделенный дух.
– Я дома! – завопил на весь блок Стас и весело побрёл на кухню. Спортивное тело требовало пищи, как и тело-антипод подоспевшего к нему Жоры.
