На спине у меня выступил холодный пот. Это был звук, который могли бы перенять все без исключения монстры из фильмов ужасов. И он определённо был громче, чем мотоцикл, который мчится по комнате.
Иоанна тоже поняла серьёзность ситуации.
– Эй, я ведь вовсе не мёртвая! – крикнула она. – Это ведь только шутка!
Чтобы доказать это, она вскочила и протянула к Мерседес свои испачканные руки. Но это было ошибкой.
Когда Мерседес увидела надвигающийся на неё испачканный кровью труп, от ужаса у неё перехватило дыхание, она судорожно глотала воздух, затем закричала ещё громче. Она хотела убежать, но споткнулась. Пытаясь удержать равновесие, девушка стала размахивать руками и… упёрлась спиной в дверь подвала.
Дверь распахнулась.
– Нет! – одновременно, как по команде, закричали Иоанна и я. Мы бросились к Мерседес. Мне удалось поймать край её джинсовой куртки, но ткань проскользнула у меня между пальцами.
Последнее, что мы увидели, была развевающаяся розовая блузка Мерседес и окрашенные розовым лаком ногти на её ногах.
Раздался оглушительный шум, это Мерседес, падая, схватилась за стоящий на лестнице ящик с пустыми пластмассовыми бутылками и увлекла его за собой вниз. Мы услышали всё ускоряющееся «бух-бух-бух-бух-бух-бух!», закончившееся грохотом. Затем наступила тишина.
Иоанна от испуга зажала рот руками, её глаза сияли как огромные зелёные острова в море кетчупа. У меня так дрожали колени, что мне пришлось облокотиться о стену. Иоанна медленно опустила руки. На губах остался белый след от её пальцев.
– Она жива? – звук её голоса был не громче комариного писка.
Я был слишком испуган, чтобы ответить сестре. Всё, что мне удалось выжать из себя, был тяжёлый вздох. А затем я от испуга сам едва не свалился в подвал. На моё плечо легла чья-то рука! Я попытался отскочить в сторону и больно ударился головой о стену.
– Что здесь происходит? – спросила мама голосом, в котором были слышны раскаты грома.
Она стояла передо мной – мстительница в махровом халате, усыпанном мелкими маргаритками! Её нос опасно подёргивался. Ого! Когда мама была так рассержена, она не понимала юмора.
Мама подняла с пола пустую бутылку из-под кетчупа – вещественное доказательство нашего проступка.
– Итак? – грозно спросила она.
– Мерседес, – только и смогла выдохнуть Иоанна и показала рукой в сторону подвала. Мама вопросительно подняла брови и подошла к двери. Она сняла руку с моего плеча и включила свет в подвале. Я зажмурился и сглотнул. На этот раз мы зашли слишком далеко. Мерседес, скорее всего, лежит на полу возле лестницы, как Иоанна до этого. Язык, видимо, свисает у неё изо рта, а глаза закатились. Разница заключалась бы только в одном: Иоанна была жива и облизывала в это мгновение со своих губ остатки кетчупа. Мерседес же…
– Что вы натворили? – растерянно прошептала мама.
Я осторожно открыл глаза и заглянул в подвал.
Он выглядел так, словно там произошёл взрыв. Всюду были разбросаны брюки, блузки, пуловеры и полотенца. Корзина для грязного белья приземлилась в углу рядом с пустыми бутылками и разломанным ящиком для напитков. И посреди этого беспорядка на куче грязного скомканного белья лежала Мерседес. Она как раз пыталась встать на ноги. За её серёжку зацепился один из полосатых носков Иоанны, а на приплюснутых локонах гордо, как на троне, восседала верхняя часть маминого бикини.
От облегчения я почувствовал тошноту. Теперь я понял, что означало это «бух-бух-бух»: Мерседес упала в корзину с грязным бельём, которая стояла на лестнице. Затем она съехала в ней по лестнице, как на скейтборде. Фу, как же ей повезло!
Иоанна начала пронзительно смеяться.
– Прекрати, – прошипел я.
Но она хохотала и фыркала, извивалась и одновременно отчаянно хватала ртом воздух. Это было так похоже на Иоанну. Когда дело принимало совсем плохой оборот, она начинала кудахтать, как истеричная курица. Даже тогда, когда ситуация была далеко не забавной. Я знал, что таким образом она снимала напряжение. Другие этого не знали и чаще всего очень сердились.
Мерседес не была исключением.
– Ce ne sont pas des enfants! – сердито крикнула она по-французски и встала на ноги. – Ce sont des monstres!
Я понял только одно слово – «монстр». Она имела в виду нас? Да, верно: её указательный палец, как игла, был направлен на нас, полосатый носок радостно болтался у её уха. Ругаясь, она сорвала с головы бикини и протопала вверх по лестнице. В какой-то момент я был убеждён, что она просто задушит нас, но она промчалась мимо и побежала по лестнице вверх, в свою комнату. Дверь на втором этаже захлопнулась с такой силой, что задрожали стёкла, а мы втроём дружно вздрогнули.
Мама скрестила руки на груди и молча смотрела на нас. Смех Иоанны мгновенно стих. Я крепче сжал в руке фотоаппарат и спрятал его у себя за спиной.
– С ней ведь ничего не случилось, – едва слышно пропищала Иоанна. Победная улыбка, которую она попыталась выдавить из себя, выглядела довольно жутко. Даже её зубы были испачканы кетчупом. Иоанна – вампир!
– Мы просто хотели немного испугать её, – извиняющимся тоном произнёс я. – Это был наш план кетчупа-убийцы и…
От взгляда мамы мог застыть даже воздух. Я замолчал.
– В душ! – приказала мама Иоанне. Это были единственные произнесённые ею слова, но мы с Иоанной непроизвольно втянули головы в плечи. За этими словами и грозным тоном выстраивались другие невысказанные слова. Много слов. Например, запрет на телевизор до Рождества. Домашний арест на ближайшие десять лет. Заточение в доме для детей-преступников. Или что-нибудь ещё более страшное.
Мама сурово кивнула мне, словно она прочла мои мысли. Затем она повернулась на каблуках и, не удостоив нас больше своим вниманием, поспешила по лестнице наверх, чтобы успокоить Мерседес.
Номер три покидает корабль
На следующее утро в нашем доме не пахло хрустящими тостами с мармеладом, не ощущался и запах свежего какао, которое нам обычно варила на завтрак Мерседес. На первом этаже хлопали двери, в коридоре раздавались быстрые шаги, но нас никто не звал. Мы не решались спуститься на кухню. В окно мы видели, как возле дома остановилось такси. Было утро субботы, и улица была ещё совсем пуста. Только лёгкая пыль перекатывалась по асфальту. Выглядело это таинственно, как в вестерне. Из такси вышел коренастый мужчина и подошёл к нашей двери. Через некоторое время мы увидели, как он вынес из дома чемоданы. Много чемоданов в розово-жёлтую клетку. Он изрядно кряхтел, сгибаясь под тяжестью ноши, – это мы могли видеть даже издали.
– Она возвращается домой! – прошептала Иоанна.
Я только кивнул. И хотя я с трудом переносил Мерседес, сейчас у меня было нехорошо на душе. Все девушки, приезжавшие из разных стран, чтобы совершенствовать свой немецкий язык, и помогавшие маме по хозяйству, покидали наш дом до окончания намеченного срока. Но ни одна из них ещё не уезжала так внезапно и в такой спешке. Наконец с последним чемоданом в руке на улицу быстро вышла Мерседес и села в машину. Мы отпрянули от окна, спрятавшись за шторой, но это было излишним. Наша бывшая няня даже не сделала попытки ещё раз оглянуться на дом и на нас. Водитель включил мотор, и машина рванула с места с такой скоростью, словно таксист убегал от погони.
Мы ещё довольно долго топтались в нашей комнате, пока голод наконец не привёл нас на кухню.
Наша мама сидела за столом и сосредоточенно смотрела в свой еженедельник. В руках у неё была чашка с кофе, она сжимала её с такой силой, словно хотела задушить. Некоторое время мы смущённо переминались с ноги на ногу, но мама не обращала на нас никакого внимания.
– Завтрака не будет? – наконец еле слышно спросила Иоанна.
Мама медленно повернула голову в нашу сторону. Казалось, внутри у неё всё бурлит, как в закрытом котле перед взрывом.
– Завтрак? – спросила она дрожащим от гнева голосом и со звоном поставила чашку на стол. Из неё выплеснулся кофе. – И чего же вы хотите? Может быть, кукурузные хлопья с кетчупом? – Кончик её носа вздрогнул. Это было плохим признаком. Совсем плохим.
Я сглотнул и из предосторожности отступил на шаг назад.
– Мы… всё почистим, – попытался я успокоить её. – Обои тоже. Мы заново покрасим их. Честное слово, мы…
– Дело тут вовсе не в обоях! – крикнула мама и вскочила. – О чём вы вообще думали? Вы что – сошли с ума? Вы хоть понимаете, как плохо всё это могло закончиться? Мерседес могла получить серьёзные травмы!
Иоанна прикусила нижнюю губу.
