Глава 30
В Израиль вместе с Марком и Эдуардом полетела только Оля. Как Марк ни просил взять Валентина, Эдик на это не пошел, потому что не хотел неприятностей: вдруг станет известно, что Марк гей, и его откажутся лечить? Кто их там знает, все-таки чужое государство. «Нет, рисковать не стоит!» – решил он.
Израиль встретил их весенней жарой. Пальмы, море и теплый воздух, наполненный ароматами цветущих деревьев, очаровали всех с первого взгляда.
Клиника произвела приятное впечатление: чисто, уютно, внимательный персонал.
Три дня ушло на интенсивную предоперационную подготовку.
Сама операция длилась восемь часов и закончилась полным успехом. Профессор, сделавший ее, сказал:
– Через два месяца этот пациент будет бегать.
Два месяца реабилитации в Израиле пролетели быстро. Несколько раз Эдик вылетал по делам то в Россию, то в Китай, но постепенно втягивался в размеренную жизнь страны.
С Ольгой они жили как счастливые молодожены. Утром уходили к морю и оставались там, пока жара не начинала плавить их тела. Затем ехали в больницу к Марку.
Но всему отведено свое время, нужно было возвращаться в Москву.
Несмотря на то что операция прошла благополучно, Марк не встал и не пошел. Врачи ничего не объясняли, говорили, что надо подождать.
В Москву Марк вернулся в инвалидной коляске. У него началась тяжелейшая депрессия, он не хотел никого видеть, проект с виртуальной клиникой забросил. Вместо него специалистам пересылала вопросы Оля. Единственным, кого, кроме Оли, подпускал к себе Марк, был Валентин.
Эдик решил нанять еще одну медсестру – он желал засыпать и просыпаться с Ольгой и ни с кем не делить ее время. Но Марк закатывал истерики, и Оля каждый раз уговаривала Эдика:
– Потерпи, любимый. У нас вся жизнь впереди.
Однако она переоценила свои силы. Однажды, прибежав на звонок Марка, Эдик нашел Ольгу на полу без сознания. Приведя девушку в чувство, он решительно заявил:
– Все! Объявляется недельный отдых. Мы с Ольгой летим в Китай.
Оля догадывалась, что беременна. Ей, как медику, не нужны были ни тесты, ни обследования гинеколога.
Марк временами становился просто невыносимым. Однажды он спросил у Валентина, сидящего у его постели:
– Ты меня любишь?
– Да, родной, конечно! – Валентин поправил ворот модной рубашки. – Очень люблю.
– Валька, я решил возобновить свою уникальную коллекцию, но теперь буду собирать не простые фаллосы, а особые: от калек, юродивых и знаменитых людей.
Валентин по специальности был художник по тканям, его мутило и выворачивало наизнанку при виде трупов.
– Я в этом тебе не помощник. – Он потрогал золотое кольцо на безымянном пальце. – Мне твоя коллекция кажется мерзкой.
– Тогда убирайся из моей жизни! – Марк вытащил из-под головы расшитую подушку и кинул ее в любовника. – Навсегда! Пошел вон!
Валентин всегда умел найти компромисс в отношениях с Марком, поэтому он и задержался при нем дольше остальных любовников.
– Не нервничай, любимый. Я готов тебе помочь. – Валентин судорожно вздохнул. – Один раз попробую.
– Хорошо. – Марк тут же успокоился. – Вот тебе первое задание: сходи в мавзолей на Красной площади и добудь мне фаллос Ленина.
– Ленина? – в ужасе прошептал Валентин. – Там же охрана, кремлевские курсанты, полно народа!
– Ты, наверное, не понял – это единственное условие продолжения наших отношений. Пообещай денег, больших денег.
«Вообще-то, почему бы и нет? – подумал Валентин. – Ленина так Ленина. Наверняка можно подкупить ночных охранников, или тех, кто там убирается, и самому не касаться этого… Им не все ли равно: с членом Владимир Ильич или нет? Он же в брюках лежит».
Через неделю Валентин приехал к Марку особенно гордый. Одет он был соответственно моменту – в темный костюм и розовую рубашку. Он торжественно внес в комнату банку от дорогого крема. Банку осторожно поставил на тумбочку.
– Вот, любимый, здесь фаллос вождя мирового пролетариата. Правда, я не смотрел, не смог.
– Наконец-то! – воскликнул Марк и открыл банку.
Остро запахло формалином. В банке, на ватном тампоне, лежал грецкий орех.
Впервые после операции Марк хохотал до слез.
– Валька, да нет у него давно никаких органов. Я просто проверял тебя, прикололся.
Валентин обиделся. Пришлось покупать ему новое золотое кольцо.
Через неделю Марк опять заскучал, захандрил и попросил Валентина пока его не навещать.
По ночам Марка мучила бессонница, а потом целый день он находился в полудреме. Он исхудал и осунулся. Жесткая щетина на лице постепенно превращалась в бороду. На Марка было страшно смотреть. Человек не хотел жить.
Эдик с Ольгой улетели в Китай. Ольга старательно демонстрировала восторг – она не стала рассказывать Эдику, что они с мамой в трудные времена часто ездили в Китай из Хабаровска челночить. Ее нанимали «помогалкой», и девочка таскала тюки с синтетическим барахлом для всего автобуса. Потом мама продавала свою часть на стройках и в поселках, стоя на сорокаградусном морозе. Все это продолжалось, пока она не спилась. Сначала приходилось пить, чтобы согреться, затем чтобы поднять настроение, а после и повода не требовалось.
Оля не была корыстной. Она все время уговаривала Эдика не тратить на нее так много, но он не внимал этим просьбам и сорил деньгами, стараясь купить невесте все, что могло ей понравиться.
Встреча с Мао Теном Ольгу потрясла. После длительной чайной церемонии в его исключительно красивом деревянном доме, отделанном резьбой, она спросила у старого китайца через переводчика:
– После операции врачи сказали Марку, что он будет ходить, а он не встает. Что делать?
– Нужен стресс, испуг, – ответил Мао Тен, – и он пойдет, даже побежит.
– И какой же стресс или испуг?
Старик, покачав головой, не ответил.
Тем временем у Ольги уже начал очерчиваться животик, впрочем, и за другими признаками беременности дело не стало. Ее рвало по утрам, она быстро уставала и была очень бледной, но Эдик, ослепленный любовью, ничего не замечал. Когда они уходили от Мао Тена, тот сказал Ольге:
– У вас будет девочка.
Услышав слова знаменитого врача, Эдик схватил Олю за руку:
– Что же ты молчала?!
– Я боялась твоей реакции, – спокойно ответила она.
Они вышли из большого дома Мао Тена и пошли вниз, к городу. Вдоль тропинки росли акации, какие-то необычные кустарники, высокие пионы. И все они так сильно пахли, что Ольге иногда приходилось останавливаться, чтобы отдышаться.
– Потрясающе пахнут пионы, я даже задыхаюсь. – Она в очередной раз остановилась. – Скажу тебе сразу: я твердо решила рожать, и тебя это ни к чему не обязывает.
– Дурочка! Любимая моя! Надо срочно сыграть свадьбу. – Эдик обнял Ольгу. – Я хочу свадьбу в Париже! Там есть ресторан – маленькая копия Версаля. Все будет, как в сказке. Димка приедет, все друзья. Ну в общем, человек тридцать-сорок наберем. Здорово!
От распирающих его чувств Эд подхватил невесту на руки и закружил на узкой тропинке между цветущих кустов.
– Теперь я тебя буду оберегать и баловать! Скорее летим в Москву регистрироваться, а затем в Париж – праздновать свадьбу!
– Хорошо, я согласна, но при одном условии: мы сыграем свадьбу, когда Марк начнет ходить, – неожиданно ответила Оля.
Эдик растерялся и промолчал. Ольга чмокнула его в щеку.
– Поставь меня, пожалуйста, а то у меня голова закружилась.
У Марка появилась чувствительность в гениталиях, и он уже обходился без памперсов. Это его сильно подбодрило, хотя быт все равно оставался для него адским трудом: помыться, побриться, одеться он мог только с помощью сиделки.
Эдик рассказал ему о предстоящей свадьбе.
Известию о свадьбе обрадовались все в доме, и особенно Эдит. Она начала подбирать платья себе и Ольге.
Девочке через месяц исполнялось двенадцать лет. Эдит была маленькой копией Бэллы, и, когда Эдик смотрел на дочь, его сердце сжимала боль утраты.
Было понятно, что, пока Марк остается в беспомощном состоянии, ни о какой нормальной, и уж тем более семейной, жизни в одном с ним доме думать не приходится.
После слов Мао Тена о стрессе, страхе и испуге Ольга не находила себе места, стараясь придумать, как это можно осуществить.
Придумав сценарий эксперимента, она решила провести его в свое дежурство.
Эдик уехал в Париж договариваться о свадьбе. Перед отъездом он десять раз давал последние наставления:
– Оля, прекрати дежурить у Марка. Ты без пяти минут моя жена, а не сиделка. Он просто не хочет поправляться! Ему лень напрягаться. Через мои руки прошло много пациентов, и только те, кто поставил себе целью встать на ноги, смогли справиться с болезнью. А мы разбаловали Марка.
– Да, – Ольга поцеловала будущего мужа. – Мы его разбаловали, но мы его вылечим. Езжай, у тебя самолет через два часа.
Привычно поцеловав Ольгу, Эд в последнюю минуту смутился.
