– Американцы неплохо устроились, – ворчал как всегда недовольный Воробей, спарывая с большого красного мешка звездочки из мишуры – в Новый год с этим мешком путешествовал по детишкам Дед Мороз, а теперь они с ним собирались отправиться за угощениями. – Откупаться от нечистой силы! Сунул конфетку, и тебя уже никто не тронет. С нечистой силой надо бороться, а не откупаться от нее!
– Ты гляди, какой Ван Хельсинг! – хмыкнул Серый. Он уже который день пришивал к зеленому комбинезону полоски зеленой ткани – на празднике он собирался быть то ли водяным, то ли лешим, он еще не решил. – Со злом он борется. Ты как только это зло увидишь, сразу в штаны наложишь!
– Да ладно, – Воробей оторвал бесконечно тянувшуюся мишуру. – Посмотрим, что ты будешь делать. – И он переключился на Анжи: – А ты уверена, что тебя в таком виде испугаются привидения? А если кто-то попроще подвернется? Вызовут психовозку, и ты последуешь туда же, куда увезли в свое время Глеба.
– Это еще не все, – заверила его Анжи, доставая из пакета новенький ватманский лист. – Теперь нам надо подготовиться для вызова духа Тургенева.
Она засадила ребят за разрисовывание ватмана, а потом на нее свалился шкаф, после чего она из активного участника процесса превратилась в пассивного лежателя на диване и только изредка подавала голос.
– В XIX веке спиритизм и вызывание духов было очень популярным занятием, – между тем разглагольствовал Серый. – Об этом даже у Толстого есть.
Упоминание имени очередного классика вызвало на лице Джека гримасу отвращения.
– Короче, Менделеев это дело осудил как шарлатанство и обман. – Буква «я» у Серого получилась отменной, с веселой завитушкой на выступающей ножке.
– Видел бы твой Менделеев, как этот «обман» дом ломает и людей в гроб вколачивает, я бы посмотрел, как он тогда заговорил, – проворчал Джек, потирая перепачканной в чернилах рукой нос.
– Кстати, а где мы все это провернем? – Лентяй аккуратно складывал кисточки и карандаши. – Нужно нежилое помещение.
– Только не у меня! – слабо махнула рукой Анжи, после встречи со шкафом чувствовала она себя неважно. – Мой домовой этого не переживет.
– Мне тоже лишние привидения по углам не нужны, – сразу перешел в глухую оборону Воробей. – А потом, у меня кухня жилая, там бабушка спит.
– У меня тоже не выйдет, – развел руками Лентяй. – У нас в кухне собака живет и попугай.
– Сравнил! – возмутился Джек. – Когда это они стали живыми?
– Я знаю, куда мы пойдем, – приподнялась на локте Анжи. – Мы пойдем к Светлане!
– Что? К черту в логово?! – тут же завопил Воробей. – Я знал, что вы психи, но чтобы такие полные и законченные – не подозревал. Это уже без меня!
– У нас есть защита. – Анжи села на диван и потянула к себе запылившийся за время бездействия портфель.
– Да хоть три защиты! – брызгал слюной Воробей. – В этой игре перезагрузки нет! Здесь после смерти не встают!
– Кое у кого получается, – хмыкнула Анжи.
– Я сказал – без меня!
Лентяй молча следил за тем, как Воробей собирал свои вещи – одни ронял, другие подбирал.
На ладони у Анжи лежали засохший листок клевера и травяная куколка, та самая, которую ей принес старый барин.
– Чтобы отпугнуть духа, нужно сжечь его куклу, – решительно произнесла она. – Держи. Это сделаешь ты. А еще тебе клевер – на счастье.
– Да? – Джек с сомнением покосился на подношения. – И где же твое счастье?
– Ничего, я своим счастьем готова поделиться. – И, не дожидаясь согласия Джека, она посмотрела на Серого: – Лентяй, звони Светлане!
…На длинный звонок в дверь долго никто не открывал.
– Я говорил, у нас ничего не получится, – ворчал Джек, который у писательницы еще не был, а потому не ожидал от этого визита ничего хорошего. Но не успел он договорить, как замок щелкнул и дорогая стальная дверь распахнулась.
Агния Веселая была явно чем-то раздражена.
– Вы не вовремя, – заявила она с ходу. – У меня неприятности.
Лентяй хмыкнул, выражая всю глубину своего понимания происходящего, и сразу перешел к делу.
– Хотите написать новую книгу? – с порога начал он и потянул из пакета свернутый ватман. – Вы верите в переселение душ?
– Вы собираетесь вызвать дух Пушкина? – изумилась Светлана столь старомодному подходу к делу. – Шли бы тогда к черным магам, у нас их полные ведра, в каждой газете по двадцать штук.
Она прошуршала шелковым халатом в сторону кухни.
– Существует версия, что от неприятностей можно откупиться, – зашел с другой стороны Серый. – Раньше приносили жертвы, чтобы начатое предприятие удалось. Ну, типа, бутылки шампанского били о борт корабля перед первым выходом в океан. Так и здесь – нужно принести жертву, чтобы все пошло как хочется.
– Что ты подразумеваешь под жертвой, мальчик? – усмехнулась Светлана и плеснула себе в стакан красной жидкости из бутылки без этикетки. Гостям она не предложила даже сесть. – Что ты вообще можешь знать о жертвах? Ты и твое поколение живете без жертв и без проблем!
Лентяй опять кхмекнул.
– Надо что-то отдать, чтобы получить большее, – осторожно предложил он.
– И что же ты хочешь у меня забрать? – Писательница одним глотком выпила содержимое стакана.
Лентяй уже открыл было рот, чтобы развить свой план по спасению ее сына, но тут шарахнула входная дверь, и через секунду Глеб нарисовался в дверном проеме кухни.
– Ма, у нас гости? – промурлыкал он, внимательно оглядывая присутствующих. – Фи, ма, а ты все пьешь, – ткнул он пальцем в сторону бутылки.
Светлана на появление сына отреагировала странно. Она села ровно, положила перед собой руки и уставилась в окно.
– Ну что, поговорим? – Глеб дернул к себе табуретку и уселся на нее. – Плохо выглядишь, Анжи! Не спится?
– Спится, – огрызнулась Анжи, отодвигаясь от сына писательницы вместе со стулом, а заодно как можно незаметнее поправляя на запястьях браслеты. – Причем каждый раз сны такие яркие снятся! Цветные!
Воробей вытащил из кармана травяную куклу и сжал в кулаке.
– Вы меня утомляете, – вдруг провыл Глеб, опираясь спиной о стену и запрокидывая голову. Казалось, он пытался выжать из себя чужеродную душу. – Я вас уничтожу!
Ба-бах! Дзинь, дзинь!
От резкого удара подпрыгнули все. Даже Светлана на секунду оторвала взгляд от окна и с удивлением оглянулась. Анжи подняла бубен над головой и со всей силой ударила по нему костяшками пальцев. Глеб свалился с табуретки и на четвереньках отполз в коридор.
– Прекрати! – завыл он. – Ты что, офонарела?!
Анжи потрясла бубном над головой, зазвенели металлические пластинки.
– Серый, дверь! – крикнула она, выхватывая у опешившего Воробья ватман. – Блюдце! Ремни снимайте! Не должно оставаться ничего, что связывает. – Она снова шарахнула в бубен. Светлана поморщилась, но ничего не сказала. – Ты забыл, что призраков надо пугать? – весело повернулась она к Серому. – Бери сковородку!
Джек потянулся к висевшим на стене сковородкам. Но его быстро опередил все сообразивший Лентяй. Он подхватил сковородку, вынул из ящика половник и со всей дури шарахнул им по чугунному дну. Звук получился не очень громкий, но какой-то вибрирующий. Из-за него Глеб, выползший в коридор, просто забился в припадке.
– Ага, не нравится! – Анжи придавила сворачивающийся ватман стаканами и бутылками, положила в центр перевернутое блюдце, по бокам установила несколько свечей – за окнами темнело, поэтому немного света им не помешало бы.
Снова по кухне разнеслось металлическое дрожание, а потом – кряк – половник сломался.
– Жги куклу! – крикнула Анжи застывшему Джеку.
– Открывай! – бился о дверь с той стороны Глеб и вдруг на громкой ноте запел:
Ай, люлю, ай, люлю,
Ходит гусь по полю.
Ты пройдись, пройдись, пройдись,
Только волка берегись!
Воробей странно дернулся. Кукла в его руках дрогнула, не донесенная до пламени на несколько сантиметров. Потом она упала на ватман, Джек непонимающе огляделся. Анжи первой заметила его странное поведение.
– Держи его! – крикнула она Лентяю и рванула на себя стол, придвинутый к окну. – Быстро, сели! За руку его держи! Светлана, руку!
Писательница равнодушно проследила за передвижением мебели по ее кухне и протянула холодную вялую руку Анжи. За другую руку Анжи схватила пытавшегося вырваться Джека, напротив нее сел Лентяй с каменным выражением лица.
– Сосредоточились! – прошептала она и склонила голову. Дергавшаяся в ее левой руке ладонь Воробья мешала сконцентрироваться, но она задержала дыхание, вдохнув глубоко-глубоко, так глубоко, что даже мурашки по рукам побежали.
– Дух Ивана Сергеевича Тургенева, появись! – начала Анжи, и вдруг, как эхо, за ней повторила Светлана:
– Дух Ивана Сергеевича Тургенева, появись!
– Не выйдет, не выйдет! – вопил в коридоре Глеб и вдруг разразился страшным смехом. Он смеялся и всем телом бился о пол и стены. – «Бойтеся, зайчики, деда Мазая!» – прокричал он, путая всех классиков, вместе взятых.
