– Н-нет, я так не хочу…
Еще один кусок футболки я скрутила в комок и засунула ему в рот.
– Теперь ори не ори, никто тебя не услышит, как ты ни старайся!
Он лягнул меня ногой, и я скатилась с него.
Раньше надо было думать, дядя! Увидел бабу – и раскис! Теперь-ка полежи и поразмышляй! Время на это у тебя есть. Подумай о жизни! Раньше, видимо, времени на это у тебя не было, раз ты с такими подонками связался. Или ты сам из таких?
Он замычал, но я его не слушала. Я думала, как мне выбраться отсюда! Футболка разорвана. В таком виде я не могла покинуть дом – это ясно. Я взяла со стула Колину рубашку. Она была мне мала – не прикрывала мою грудь.
– Щуплый ты какой-то! Размерчик твой на меня не лезет. Придется пуговку верхнюю расстегнуть…
Внезапно я замолчала: ведь я даже не знала – одна я в доме или нет. Спросить Коленьку, что ли? Не стоит. Он, чего доброго, заорет, и тогда люди могут прибежать на крик. Придется мне действовать самостоятельно. Я натянула джинсы и оглядела их: порваны на бедре, понизу – грязь… Ну ладно, сойдет и так. Выхода-то все равно нет. Я обыскала Колю, он все пытался лягаться. Оружия при нем не оказалось, а оно мне бы весьма пригодилось. Зато в его кармане я нашла нож.
– Сойдет и это, – негромко сказала я. – Ты – как Чингачук, Большой Змей! Кажется, индейцы пользовались ножами? Вот и ты тоже.
Я прислушалась: в доме было тихо. Но означает ли это, что в нем никого нет?
Подойдя к кровати, я приблизила лицо к его глазам:
– В доме кто-нибудь еще есть?
Коля неопределенно мотнул головой.
– Не поняла!
Он снова дернулся.
– Ясно: говорить ты не хочешь. Но времени у меня нет…
Я подошла к двери и осторожно открыла ее, стараясь производить как можно меньше шума. Сделав несколько шагов на цыпочках, я замерла: мне показалось, что где-то рядом что-то шумит… Постояв в неподвижности несколько минут, я шагнула вперед и задумалась. Расположения комнат в доме я не знала. Вчерашний вечер, когда меня привели сюда, я помнила плохо. Кажется, комнатуха, из которой я вышла, была по коридору направо, значит, выход на улицу – там же. Хотя мне лучше бы воспользоваться другим входом! Если кто-то там есть, он сразу засечет меня, едва лишь я появлюсь на крыльце. Какое-то время я стояла в нерешительной задумчивости, потом все-таки пошла туда, где предполагала наличие выхода. Но я ошиблась. Послышались какие-то тихие звуки, я наткнулась взглядом на приоткрытую дверь: там сидел Сыч и смотрел телевизор. Получается, они не уехали? Или тут остался один Сыч? Ну, плюс этот Коля! Отступив, я прошла несколько метров и оказалась в коридоре. Дверь к вожделенной свободе была прямо передо мной. Оставалось только пройти эти метры и открыть дверь. И все! А если Сыч услышит?
Мои раздумья прервались шумным топотом: на крыльцо кто-то взошел. Я метнулась влево и, открыв дверь, оказалась на маленькой веранде. Вся дрожа, я приоткрыла щелочку. Вернулся Толстяк. Он шел по коридору и, судя по всему, прямо на веранду. Я сжалась, метнула взгляд в сторону и увидела лопату. Схватив ее, я приготовилась к его визиту.
Тихо напевая, Толстяк распахнул дверь на веранду, и я изо всех сил огрела его по голове. Он негромко ойкнул и свалился на пол, видимо, отключившись. Я увидела, что из кармана его брюк торчит рукоять пистолета. Я схватила его и засунула в карман джинсов. Вот удача! Интересно, слышал ли этот шум Сыч? Или он поглощен кинофильмом?
Меня могла спасти только скорость: чем дольше я здесь остаюсь, тем больше шансов, что меня в любой момент обнаружат. И я даже не знаю, сколько в доме человек…
Я быстро пересекла коридор и, рванув дверь на себя, выглянула на улицу. Никого! Железные ворота заперты. Как же я выберусь? Машины нет! На своих двоих? И куда бежать, я даже не знаю! Но главное – выбраться отсюда, а там уж я как-то сориентируюсь… Пригнувшись, я побежала к калитке, но вдруг услышала:
– Стой! – это заорал Сыч.
Я припустила быстрее, инстинктивно дернувшись в сторону. Дернулась я не напрасно: мимо моего уха просвистела пуля.
– Эй, стоять, тебе говорю!
Я уже была у калитки, но все-таки обернулась и, выхватив пистолет, выстрелила, не целясь. Сыч оказался удобной мишенью. Послышался громкий вскрик, и он схватился за колено, выронив пистолет.
– Я тебя порешу! – завопил он. – Стоять, сука!
Но я уже открыла калитку и выбежала со двора.
Вокруг дома простирался лес. Никаких домов рядом не было! Очевидно, этот домик был предназначен для неких темных дел, и их совсем не предполагалось как-то афишировать. Его уединенность этому весьма способствовала. Ну и куда же мне бежать? Судя по неясным звукам, доносившимся с той стороны забора, Сыч не оставил попыток догнать меня и расквитаться по полной. Выход у меня оставался только один – бежать куда глаза глядят. Причем мне предстояло воплотить это выражение в жизнь в буквальном смысле. Я рванула вперед… Мрачноватый лес постепенно сгущался. Ноги мои болели, колено ныло. Сколько я пройду в таком состоянии? И куда мне идти? В голову полезли мысли о том, как долго человек может блуждать в лесу? Кажется, бывали случаи, когда люди бродили несколько дней подряд, а потом их трупы кто-то находил. Но все же сколько времени я протяну без еды и питья? День? Два? Неделю?.. Почему-то будущее рисовалось мне в мрачном свете, я никак не могла нарисовать себе оптимистичный конец этого приключения. Неожиданно крики раздались почти рядом со мной, и я испуганно прислушалась. Похоже, Сыч развязал Колю, да еще, возможно, «реанимировал» Толстяка, и вся эта троица ищет меня по всему лесу. Я споткнулась и упала. Справа вырисовывалось что-то похожее на ельник. Там было сыро и глухо. Есть такое выражение – «медвежий угол»; сваленные грудой деревья напоминали мне именно этот «угол». Я полезла туда, преодолевая отвращение; рукой я сразу же влипла в мягкую землю и шлепнулась, растянувшись во весь рост. Этот «маневр» я исполнила очень даже вовремя, потому что голос Коли послышался буквально над моим ухом:
– Где-то здесь девка шляется! Далеко она не могла уйти!
– Ты уверен? – ответил Сыч. – Это не девка, а коза драная! Черт бы ее побрал! Куда она делась-то, интересно?
– Ага! Очень интересно! Учитывая, что нам за нее головы свинтят!
– Ни ссы! Найдем. Ну а не найдем, отвертимся.
– Каким образом? Нам было сказано: сторожить! А эта курва убегла!
– Штаны надо было на замке держать!
– Дык кто ж знал? Она на меня залезла, очухаться не дала! Давай, мол, мужик, секса я хочу! Кто бы отказался?!
Ответом ему было молчание.
Моя голова упиралась во что-то твердое, подо мной была влажная, размокшая земля. Ноги кололи иголки. Долго они будут так кружить-то?!
Голоса постепенно удалялись. Я лежала, затаив дыхание. Когда их голоса стихли, я выбралась из укрытия и отряхнулась. Вся моя одежда была заляпана землей. Голова в трухе и иголках, руки грязные. Но это было не самым страшным. Самым ужасным было то, что я по-прежнему не знала, куда мне идти. В лесу темнеет рано, и, если я не найду дороги и не выйду на трассу или к какой-нибудь деревеньке, придется мне ночевать тут. Удовольствия, конечно, в этом мало… Я сердито тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, которые только и поджидали удобного случая, чтобы попытаться испортить мне нервы.
Я шла и шла вперед, часто останавливаясь и прислушиваясь к любому звуку. Я шла, как робот, и понимала, что еще немного – и я упаду, но все равно продолжала идти вперед. Уже почти к вечеру между деревьями показался просвет, и я, ускорив шаг, пошла туда. Я вышла на поле, уставленное стогами сена. Деревня маячила чуть дальше. И тут я поняла, что идти больше не могу – нет сил. Да и опасно! Вдруг они поджидают меня в деревне? И что тогда? Я кое-как добрела до стога сена и зарылась в него. Просто рухнула и, повозившись несколько минут, уснула.
Проснулась я утром, выползла из стога и посмотрела по сторонам. Справа, чуть вдалеке, виднелась дорога, по ней ехали машины. Мне надо туда! Я пригладила волосы и отправилась к трассе.
Машина остановилась только через пятнадцать минут. Все ехали мимо, даже не сбавляя скорости. Наконец, притормозил грузовик, оттуда выглянул мужик лет сорока, рыжий, худой, и сплюнул на землю.
– Куда ехать-то?
– Не знаю, – призналась я. – А где я нахожусь?
– Во дает! – повертел мужик головой. – Даже не помнит ничего! Много выпила-то? Али как? На себя погляди! Где ты валялась? Муж в курсе?
– У меня мужа нет.
Он распахнул дверь пошире:
– Садись!
– А куда мы едем? – спросила я, уставившись на свое отражение в верхнее зеркальце. Ужас! Ужас! Под глазом синяк! Волосы всклокоченные, будто над ними экспериментировал ученик парикмахера, возле рта – свежая царапина. На правой скуле – грязное пятно.
– Так ты сама не знаешь, куда тебе ехать?
– Поэтому и спрашиваю.
– Мне – в Калугу. А тебе?
– А до Калуги далеко?
– Не очень.
