– Даже не думал, что мои слова так тебя заденут. Ты вроде не из тех, кто страдает комплексом неполноценности, чтобы при слове «старуха» падать в обморок, – Танеев как-то неприятно хохотнул.
Его шутливое настроение никак не располагало к серьезному разговору, поэтому я не спешила расспрашивать его о покойном Викторе Кузнецове. Ждала более подходящего момента. Да и Генка не проявил любопытства относительно моих намерений. Мы пошли по аллее вперед, вспоминая наших общих знакомых. Танеев зло иронизировал над нашими бывшими однокашниками, некоторые из которых занимали теперь очень даже высокие посты, и мне этот разговор был неприятен. Я могла себе представить, как он за глаза отозвался бы обо мне: «Таньку Иванову помнишь? Так вот, ее из прокуратуры выперли, из-за того, что мужики ее там поделить между собой не смогли. Короче, с формулировкой «да не доставайся же ты никому!». Теперь она в частный сыск ударилась». На самом деле все было не так. Мне просто надоело прогибаться под корыстных начальников, которые строили себе дачи и покупали машины на взятки. Никто меня из органов не выгонял. Я ушла сама…
Наконец Танеев устал от собственной язвительности.
– Гена, а ведь я хотела с тобой о Викторе Кузнецове поговорить.
– Интересно, с чего бы это вдруг? – удивился он. – Откуда ты его вообще знаешь? Он вроде в Москве учился, а не здесь.
– Зато жили мы в одном городе. Ты ведь с ним работал и даже дружил? – проявила я свою осведомленность.
– Допустим, – подтвердил мой однокашник.
– Знаешь, у меня в голове не укладывается – такой молодой, и умер от банального гриппа.
– Ну, во-первых, не от банального, а от атипичного. А во-вторых, вирусы – это такая коварная штука… Тань, а ты почему вдруг Кузнецовым заинтересовалась?
– Ну, разумеется, по роду своей деятельности.
– Я в курсе, что ты частным сыском сейчас занимаешься. Только смерть Виктора тебя каким боком касается, я не пойму? Неужели здесь что-то личное?
– Гена, скажи мне честно и без всяких острот: ты уверен, что Кузнецов действительно умер от гриппа?
– Таня, ну какие тут могут быть остроты, тем более что Витька был моим другом. Да, конечно, смерть нелепая, но как говорится, никто из нас от этого не застрахован. Таня, ты так и не объяснила, почему Кузнецовым интересуешься? Неужели тебя Наталья наняла? – Я не подтвердила и не опровергла этого предположения. Но Танеев и не ждал моего ответа, он сам вдруг признался: – Я в курсе, она считает, будто Витю того… в общем, убрали, но поверь мне, эта версия лишена каких бы то ни было оснований. Я уже говорил ей, что не стоит забивать этим голову, надо как-то привыкать жить без Виктора. Мне показалось, что она вняла моим словам, но выходит – нет.
– А ты, значит, уже привык жить без Кузнецова? Никакой скорби в твоих глазах я что-то не вижу. А еще и двух недель со дня его смерти не прошло.
– Мне, что же, в монастырь теперь уйти? Не дождешься! Я понимаю, что смерть – это всего лишь старый долг, который рано или поздно всем нам приходится возвращать. Кузнецов вот уже его вернул. А я пока что в должниках хожу. Да и ты тоже.
– Это ты сам такую философию придумал? – удивилась я глубине Генкиной мысли.
– Нет, один умный человек мне подсказал, причем не мне одному, а всему человечеству.
– И кто же это?
– Эйнштейн. Это часть его теории относительности. В общем, так, Иванова, я потерял друга, но это не значит, что моя жизнь на этом тоже остановилась. Да и Наталья… чем раньше она смирится с этой потерей, тем будет лучше для нее же. Ну вот зачем она затеяла какое-то расследование на пустом месте? Не понимаю.
Взглянув на эту ситуацию со стороны, я вдруг нашла оправдание ее поступку.
– Знаешь, Наташу вполне можно понять. Ее муж последние два месяца возвращался домой, терзаемый какими-то неразрешимыми думами. Потом еще эти угрозы по телефону, и после этого эпизода он просит жену уехать с детьми в деревню. А на следующий день он приходит домой совершенно больной и за трое неполных суток угасает как свечка. Разве эта внезапная болезнь не похожа на сведение счетов? Например, с помощью яда.
– Яда?! Какого еще яда?! С чего ты это взяла?
– Я встречалась в своей практике с такими случаями, когда симптомы отравления очень походили на простудное заболевание. И в этом – коварство некоторых ядов. Жертвы не спешили обращаться к врачам, потом им даже на какое-то время становилось лучше, а потом – резкое ухудшение и быстрый летальный исход.
– Таня, если бы Кузнецова отравили, экспертиза это установила бы, – вполне резонно заметил Танеев. – Но вскрытие и лабораторные анализы показали, что Виктор болел гриппом, давшим осложнение на легкие. С этим не поспоришь.
– Слушай, Гена, а ты от кого узнал о его смерти?
– Шеф сказал.
– А тот откуда узнал?
– Без понятия. Наверное, Наталья ему позвонила.
Я знала, что Кузнецова не оповещала начальника Виктора о его смерти, но не стала дальше муссировать эту тему. Перешла к другому аспекту:
– Непонятно, где Виктор подцепил этот атипичный грипп…
– Наверняка заразился от какого-нибудь пассажира, следующего из Средней Азии в Москву через Тарасов. Таня, ты бы видела этих таджиков и киргизов! Хуже цыган…
– Разве Кузнецов занимался таможенным досмотром пассажиров? Я думала, что в его должностные обязанности входило растаможивание грузов.
– Все-то ты знаешь! Да, именно грузами он и ведал, но иногда, примерно раз в месяц, когда заступал на круглосуточное дежурство, ему приходилось проводить таможенный контроль в пассажирских поездах.
– Понятно. Гена, у него были какие-нибудь проблемы на работе?
– Ну, как тебе сказать? Наша работа как раз и состоит в том, чтобы решать проблемы той или иной сложности. Кстати, Кузнецов с этим прекрасно справлялся. Такой ответ тебя устраивает?
Ответ был уклончивым, и он меня, разумеется, не устраивал. Я должна была как-то разговорить Танеева, поэтому спросила:
– Гена, неужели ты не замечал, что в последнее время Виктор был сам не свой?
– Я не только это замечал, но даже знал, в чем причина его столь упаднических настроений, – признался мой однокурсник.
– И в чем же?
– Таня, поверь мне на слово – ни тебе, ни Наталье знать об этом совсем необязательно, точнее, даже противопоказано.
– Значит, тайна все-таки существует? – Я поймала Танеева на слове.
Он попытался вывернуться:
– Ну, допустим, существует, только она никак не связана с Витькиной смертью.
– Позволь мне тебе не поверить.
– Я тебе «холодно» говорю, а ты мне – «горячо». Иванова, ну что ты за человек?
– Я в данном случае частный детектив.
– Без разницы. Если я говорю, что эта тайна никак не связана с каким-либо преступлением, значит, так и есть, – стоял на своем Танеев.
– Гена, уж прости меня, но твоя загадочность только распаляет мою подозрительность. Если ты не расскажешь, какими мыслями была занята голова Кузнецова в течение последних двух месяцев его жизни, я поищу другие источники информации.
– Только этого не хватало! Ладно, Иванова, я тебе приоткрою завесу над тайной Виктора, но только в том случае, если ты мне пообещаешь: Наталья ничего об этом не узнает.
– Клянусь нашим студенческим братством, – я повернула голову в сторону Академии права. Все это выглядело пафосно, зато искренне.
– Было бы еще неплохо положить руку на Библию или на Уголовный кодекс, но, поскольку их под рукой нет, так и быть, я тебе поверю на слово. Слушай, мы с тобой уже зашли черт-те куда! Может, двинемся в обратную сторону?
– Танеев, это ты сейчас в буквальном смысле или в переносном?
– Конечно, в буквальном.
– Ну хорошо, тогда поворачиваем обратно. Ну так о чем я должна хранить молчание? – Я подтолкнула Генку к дальнейшим откровениям.
– Ладно, думаю, Виктор простит мне мою словесную невоздержанность. В общем, был у него один грешок, – Танеев сделал небольшую паузу, – по имени Анжелика. Их… отношения, если я не ошибаюсь, года два длились. Скажу тебе больше, Витек скрывал от нее, что он женат и двоих детей в браке нажил… А недавно этот обман открылся. Анжелика где-то увидела Кузнецова со всем семейством и устроила ему на следующий день скандал. Уж не знаю, как там Витька перед ней оправдывался, но, похоже, получилось это у него плохо. Официанточка оказалась слишком гордой, обман ему не простила и дала Кузнецову отвод. Только Витька к ней сильно прикипел, поэтому всячески пытался вернуть ее расположение. Тань, вот скажи, ты бы устояла, если бы тебе курьер каждый день букет цветов приносил?
– Да легко! – ответила я, не задумываясь.
– Правда, что ли? Ну, значит, ты – второе исключение из правил. Лично у меня пару раз такие трюки срабатывали.
– Гена, не отвлекайся. Что дальше-то было?
– А что было? Ничего особенного. Кузнецов пообещал Анжелике развестись и даже всерьез задумался о разводе.
– Да ладно?! – не поверила я.
