Эдуард Веркин - Через сто лет

Журналист убежал. И клубникой от него уже совсем не пахло.

Но он, видимо, вернется. Этическая концепция – дело нужное, видимо, не отступится. Да.

Некоторое время я сидел в гостиной. Потом солнце утонуло в океане, я поднялся на веранду, повернул телескоп, включил «Пионер». Солнечная корона, шорох Луны, красное смещение.

Как в той книге. Где у него фамилия еще такая дурацкая, а она вообще синяя. Где он на Земле, она на Марсе, и он каждый вечер слушает небо, ждет ее голоса. Но небо, конечно, молчит.

По тропинке шаги. Дэн. Шагал открыто, не крался, пах обидой. Попытался вскарабкаться по решетке до плюща, верхняя планка подломилась, три метра.

Я, разумеется, успел. За шкирку.

– Привет.

– Привет, – хлюпнул Дэн. – У тебя там это… Срезать решил по решетке.

– Ну что? – спросил я. – Когда на Луну?

– А… – Дэн поморщился. – Надул. Сказал, что на Луну достанет, а сам только до «Сола» притащил. А что я на этом «Соле» не видел? Мы туда с классом сто раз уже летали…

– Я тебя предупреждал: не верь журналистам.

– Угу… – разочарованно промычал Дэн. – Теперь не буду. Точно не буду. И ведь, главное, ничего теперь не докажешь…

– Ладно, – успокоил я его. – Не расстраивайся. Все еще образуется.

Выкинул его на веранду. Дэн отряхнулся, размазал сопли. Огляделся, устроился в кресле. Некоторое время мы молчали.

– Ну что? – Дэн кивнул в зенит.

– Ничего, – ответил я.

– Понятно.

Мы еще помолчали. Мне нравится Дэн, хорошо молчит.

– Слушай, а давай его напугаем, а? – предложил он. – Я намажусь фосфором и в глаза вишневый сок закапаю, а пальцы красной краской покрашу, а ты меня на веревке к нему на балкон спустишь? А я вот так завою! Е-а-э…

Дэн завыл, вытянул перед собой руки. Глаза скосил. Страшно.

– Е-е-у… – клокотал Дэн. – Я твоя сме-е-ерть… У-у-у…

– Ладно, – сказал я. – Так, наверное, и сделаем.

Не у Страдивари, а у Паганини, не на контрабасе, а на скрипке.