– Ну а ты что? – спросил Алешка.
– Ну а я, кажется, орал, какой идиот здесь кирпичами кидается, – ответил Антон. – Эх, надо было сразу дядю Семена расспросить! Хотя он так пьян, что сейчас от него все равно ничего не добьешься!
– А больше он ничего не говорил?
– Опять кричал, чтобы мы смотрели в оба и других предупредили, – вспоминал Антон. – Ну а потом пообещал пойти и засветить кому-то этим самым кирпичом.
– Не хотел бы я быть на месте этого кого-то! – усмехнулся Алешка, вспоминая, что в гневе дядя Семен может быть действительно страшен.
– Знаешь что, слазаю-ка я на крышу и посмотрю, что там к чему, откуда кирпич взялся! – решил вдруг Антон.
– Ты что, с ума сошел?! Одному туда лезть! – разволновался Алеша.
– Ну и что такого? Подумаешь! Что я, на крыше не бывал?! – ответил Антон, к которому вернулась его обычная самоуверенность.
– А если там кто-то есть?
– Значит, этот кто-то получит у меня по первое число! – нахмурился Антон, показывая кулаки. – Я в себя кирпичами кидаться не позволю.
– Так он же тебя сбросить оттуда может! – пытался втолковать ему Алеша.
– Не дрейфь, все в порядке будет! – ответил Антон. – Это еще кто кого сбросит. – И, не слушая дальнейших протестов друга, он затопал вверх по лестнице.
Алешка, приоткрыв дверь, с волнением прислушивался к его шагам. О том, чтобы идти за Антоном, не могло быть и речи. Да даже если бы он и добрался до верхней площадки, то взобраться на чердак со своими костылями без посторонней помощи представлялось совершенно нереальным.
– Черт возьми! Там все закрыто! – разочарованно произнес Антон, спускаясь вниз. – То ли у этого гада есть ключи, и он уже успел удрать, пока я тут разговаривал, то ли действительно какая-нибудь кошка постаралась. Не нравится мне все это! – добавил он, немного подумав и почесав в затылке.
– Кому ж это понравится! – поддержал Алешка. – Так скоро вообще весь класс будет по больницам валяться. Надо все-таки дядю Семена поспрашивать: вдруг добьемся чего-нибудь?
– Попробовать можно! – согласился Антон.
Но сколько они ни стучали и ни звонили в дверь непутевого соседа, никто им не открыл. То ли дядя Семен уснул и ничего не слышал, то ли он отправился с обломком кирпича исполнять свое обещание наказать кого-то загадочного.
Алеша снова остался один, и его взгляд опять упал на фотографию. По непонятной причине он проникался к этому снимку прямо-таки какой-то ненавистью. И чего он такой нервный и впечатлительный? Привязался к какой-то фотографии! Вот у нормальных людей, у Антона, например, наверняка ничего такого не бывает!
Мальчик стал вспоминать, откуда у них появился этот снимок. Как-то раз в классе, на родительском собрании, незадолго до конца учебного года, объявили, что в городе появился один очень хороший фотограф, который особенно любит делать детские портреты. У него это так хорошо получается, что некоторые его снимки даже попадают на выставки и публикуются в журналах. Причем делает это фотограф, так сказать, из любви к искусству, поэтому берет за работу много меньше, чем в любом ателье. А уж если получившееся фото ему чем-то особенно приглянулось, то может и вовсе отдать его бесплатно.
Их классный руководитель рассказал, что этот замечательный человек завтра придет в школу, и предложил всем желающим сдать деньги на снимки. Желающими за такую небольшую сумму получить качественный фотопортрет оказались почти все. Среди родителей нашлось только несколько скептиков или жадин, которые хотели сперва посмотреть, что же получится у других.
На следующий день фотограф действительно появился в школе. Выглядел он, надо сказать, довольно необычно, даже несколько смешно, но почему-то при взгляде на него смеяться никому не хотелось. Казалось, будто он сам сошел с черно-белого снимка прошлого или даже позапрошлого века. Очень серьезный и очень бледный, высокий и худой, в старомодном черном, наглухо застегнутом костюме, в широкополой черной шляпе, почти полностью скрывавшей лицо, с черным зонтиком-тросточкой, который держал в длинных руках. Фотограф производил очень странное впечатление, словно он был актер, играющий злодея. Он чем-то напоминал убийцу из комедии «Укол зонтиком». Зонтик у него, кстати, тоже был весьма необычный: ручка, сделанная из дерева и покрытая какими-то трещинками, черточками, составлявшими едва уловимые узоры. К тому же оставалось совершенно непонятным, кому нужен зонтик в такую ясную, солнечную погоду и черные перчатки на руках. Фотоаппарат, который фотограф принес с собой, тоже выглядел далеко не современно; это был большой ящик на трехногой подставке.
Странный фотограф явно не отличался многословием. Обычно фотографы бывают людьми довольно веселыми и общительными, но этот явно был не из их числа. Перекинувшись несколькими словами с завучем, он прошел в небольшой кабинет, который на время выделили для съемок, и приготовил свою аппаратуру. Ребят вызывали по одному, и случилось так, что Алешка попал туда одним из первых.
Едва войдя в комнату, мальчик почувствовал сильный озноб, словно открыл окно в тот момент, когда на улице крепкий мороз, или же сунулся в какой-то огромный холодильник. Алеша зябко поежился и огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда же идет такой холод, но ничего путного в голову так и не приходило.
Фотограф жестом пригласил мальчика встать у белого экрана, на котором в кабинете физики показывали учебные фильмы и слайды и который должен был служить фоном для фотографий. Конечно, снимки на белом фоне могли смотреться чересчур официально, но фотограф объяснил завучу и классному руководителю, что с помощью специальных фильтров он сделает так, что задний план будет выглядеть очень даже живо.
Алеша встал там, куда указывал мастер, испытывая странное волнение. Казалось бы, чего тут волноваться! Ведь на снимок ему было, по большому счету, наплевать: он же не какая-нибудь модель! Но волнение, как ни странно, не проходило. Быть может, таким образом на нервы действовали холод и странная фигура фотографа, колдующего над своим допотопным аппаратом? Ну и еще его тяжелый, немигающий взгляд, который словно гипнотизировал. Интересно, что фотограф не расстался со своей шляпой даже в помещении, так что рассмотреть толком его лицо и даже сказать, какого цвета у него глаза, было весьма затруднительно.
– Смотри на меня! – хрипло и глуховато проговорил фотограф, и Алеша почувствовал, как его глаза волей-неволей поднимаются к лицу фотографа. – И будь посвободнее.
Быть свободнее под таким тяжелым взглядом было делом отнюдь не легким, но мальчик вдруг с удивлением почувствовал, что действительно расслабляется. Он стал в какую-то очень свободную позу и неожиданно для самого себя улыбнулся. Именно в этот момент и сверкнула фотовспышка.
Тем не менее, несмотря на свою улыбку, Алеша вышел из комнаты с таким облегчением, словно только что покинул зубного врача. Разумеется, о своих ощущениях он распространяться не стал; а то еще подумают, что струсил ни с того ни с сего. Но Аня, фотографировавшаяся вслед за ним, молчать не собиралась.
– Не знаю, может, это и очень хороший фотограф, – заявила она, зябко передернув плечами, – но мне он не нравится. Смотрит так, словно и не человек вовсе! Да и говорит не поймешь каким голосом.
– Мало ли у кого какой голос! – сказал кто-то из тех, кто еще не успел сняться. – А смотреть профессионалы и должны не как все, а придирчиво!
– И вообще, там такой мороз, что хоть в мае шубу надевай! – продолжила Аня, не обратив внимания на возражение. – Интересно, откуда там такой морозильник взялся?
Многие из тех, кто побывал на съемке, говорили то же самое. И даже те, кто молчал, а то и вовсе отпускал шуточки, выглядели явно обескураженными. Словом, фотограф произвел на всех неприятное впечатление. Можно сказать, что этот день был испорчен. И когда мрачный фотомастер покинул школу, все вздохнули с облегчением.
Физик попросил Алешу унести экран из комнаты, где проходила съемка, обратно в физический кабинет. Когда мальчик снова зашел в эту комнату, ему показалось, что что-то здесь не так, изменилось. И только потом до него дошло, что температура воздуха с уходом фотографа вновь сделалась абсолютно нормальной, даже слегка жарковатой. Алеша хотел было спросить физика об этом странном явлении, но на что-то отвлекся, а потом и вовсе забыл об этом загадочном факте и вспомнил о нем только теперь…
Зато на следующий день на фотографа буквально не могли нахвалиться. Непонятно, каким образом он умудрился сделать снимки так быстро, но они понравились всем без исключения. Это были не просто портреты. Для каждого этот мастер нашел свою, характерную позу. Кто-то был изображен в полный рост, как Алешка, у кого-то было снято только лицо, но все фотографии были такими, что их хоть сейчас можно было бы публиковать в каком-нибудь солидном журнале или же фотоучебнике. Причем все фото были уже в одинаковых рамках старинного стиля. Некоторым они могли бы показаться тяжеловатыми, но ведь у каждого свои причуды, и если мастеру захотелось сделать именно такую галерею портретов, то кто взялся бы его осуждать!
