4. «Знай, что просто меня уже нет…»
На ужине Степана Кардецкого за столом не было. Алена, сама не понимая почему, забеспокоилась. После бассейна она первым делом полезла на сайт виртуального санатория, но писем от него не обнаружила. Несмотря на то что он уже давно пригласил ее на дискотеку, отсутствие письма ей не понравилось. Алена пыталась доказать себе, что его письма ее вовсе не интересуют, но через каждые пять минут снова врубала уже отключенный Интернет и проверяла, не пришло ли от него письмо. Его так и не было. И вот теперь сам Степан отсутствовал на ужине. Алена видела, что Марианна тоже нервничает. Вместо того чтобы есть, она раскладывала по тарелке макароны с сыром стройными рядами, как армию макаронных солдатиков. Соня выглядела спокойной, но говорить ей, похоже, тоже не хотелось.
Когда девочки в полном молчании кое-как закончили ужин, Алена обезличенно спросила:
– На дискотеку-то пойдете?
Марианна никак не отреагировала, а Соня ответила:
– Пойдем. Что тут еще делать? Мы зайдем за тобой без пятнадцати минут восемь. Форма одежды – парадная!
– А парадная – это как? Ну… в чем у вас на дискотеку ходят?
– Кто в чем. У меня блузка есть блестящая. У Марианки платье на тоненьких лямочках.
– Ясно! – Алена кивнула и отправилась к себе в номер.
Переступив порог, она первым делом опять бросилась к ноутбуку и как-то болезненно обрадовалась, когда обнаружила письмо. На нервной почве девочка даже не сразу попала курсором в «о’кей». Когда наконец удалось открыть письмо, она прочитала: «Приходи сегодня в 19.30 в зимний сад».
Алена удивилась. То приходи на дискотеку, то приходи в зимний сад… У этого странного Кардецкого семь пятниц на неделе. Прямо так она и побежала в этот зимний сад… Кстати, а где он находится?
Алена закрыла письмо и кликнула на надпись «План корпуса». Зимний сад оказался на четвертом этаже и занимал приличный по размерам холл в другом по отношению к дискотечному залу крыле корпуса. Наверно, Степан хочет с ней поговорить до дискотеки, а потом они вместе пойдут на танцы. Вот уж у Марианки вытянется лицо, когда она увидит их вдвоем с Кардецким. Впрочем… стоп! Разве она собирается идти в зимний сад? Что этот Степан о себе воображает? Сейчас она ему прямо так и напишет: «А не пошел бы ты…» Алена собиралась вернуться к письму, чтобы ответить, но ее уже ждало следующее. Она прочитала: «Почему ты не отвечаешь на мои письма? Я слишком плох для тебя?»
Алене стало стыдно. Почему она и в самом деле ни разу не ответила ему? Ведь читала же у кого-то из классиков, что не ответить на письмо – это все равно, что не пожать протянутую руку. Степан уже несколько раз протягивал ей руку, а она… А что она? Мало ли кто протягивал ей руку! Что, так уж всем и пожимать? С другой стороны, жаль человека. Конечно, он не красавец… более того, он просто некрасив… Совершенно непонятно, что девчонки в нем находят… Но ответить, конечно, можно. Руки у нее не отвалятся. Алена немножко подумала и написала: «Я не знаю, кто мне пишет. Анонимам я не отвечаю».
«Я не аноним. Ты ведь видишь, что письмо пришло из номера 206», – ответил Кардецкий.
«Я не знаю, кто живет в номере 206», – написала Алена. Она не сомневалась в том, кто является ее собеседником, но ему вовсе не обязательно об этом знать.
«Думаю, что ты говоришь неправду, но представлюсь: я Степан Кардецкий, твой сосед по столу».
«Очень приятно! – Алена отдала дань этикету, а потом решила уточнить: – А зачем мне приходить в зимний сад?»
«Там красиво и пустынно».
«Разве пустынно – это хорошо?»
«Да. Меня утомляют люди».
«Почему?»
«Они слишком глупы».
Алена хмыкнула. Вот, значит, как! Все глупы, а он, конечно же, наполнен каким-то особенным знанием! Она так и написала ему:
«Ты считаешь себя умнее всех?»
«Не всех, но многих», – последовал ответ.
«А я – такая, как все!»
«Нет, не такая!»
«Откуда тебе знать?»
«У тебя умные глаза и одухотворенное лицо».
Конечно же, Алене не могло не понравиться про глаза и одухотворенность. Она почувствовала, что щеки слегка разгорелись. Хорошо, что он ее не видит. Но что же ответить на такой комплимент? Впрочем, почему комплимент? Разве это не правда?
«И все же, ты меня не знаешь», – написала она.
«Я и хочу познакомиться поближе».
«Можно это сделать на дискотеке».
«Я ненавижу дискотеки».
Алена удивилась, зачем же он сначала приглашал ее именно на танцы, а теперь пишет, что дискотеки не любит. Впрочем, он мог не сразу сообразить про зимний сад…
«Почему ты не любишь дискотеки?» – спросила она.
«Мне кажется это пустой тратой времени».
«А что не является пустой тратой?»
«Например, в зимнем саду я могу почитать тебе стихи, а на дискотеке гремит музыка, и ты ничего не услышишь».
Алена опять покрылась испариной. Откуда он знает, что ей интересны стихи? Она скрывала это от окружающих, потому что увлечение было не из модных. Она даже сама пыталась их писать. Конечно, о любви. Преимущественно о несчастной. Наверно, потому, что счастливой у нее еще не было. Разве можно считать счастливой любовь к Мише Губерниеву, который оказался обидчиком малолетних? А об Антоне Шалевиче даже и говорить не стоит…
«Ты много знаешь стихов?» – спросила она Степана.
«Не очень, но кое-что знаю. Вот, например:
Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!
Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!
Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!
Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.
Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!»
Стихи Алене понравились. Неужели его собственные? Она так и спросила:
«Это твои?»
«Ну что ты! Это написал Эдуард Асадов».
Алена припомнила, что где-то слышала эту фамилию.
«А еще его стихи можешь прислать?» – написала она.
«Конечно. Вот еще:
Если град зашумит дождем,
Если грохнет шрапнелью гром,
Все равно я приду на свиданье,
Будь хоть сто непогод кругом.
Если зло затрещит мороз,
И завоет метель, как пес,
Все равно я приду на свиданье,
Хоть меня застуди до слез.
Если станет сердиться мать,
И отец не будет пускать,
Все равно я приду на свиданье,
Что бы ни было – можешь ждать.
Если сплетня хлестнет, ну что ж,
Не швырнет меня подлость в дрожь.
Все равно я приду на свиданье,
Не поверя в навет и ложь.
Если я попаду в беду,
Если буду почти в бреду,
Все равно я приду. Ты слышишь?
Добреду, доползу… дойду!
Ну а если пропал мой след,
И пришел без меня рассвет,
Я прошу: не сердись, не надо!
Знай, что просто меня уже нет…»
У Алены выступили на глазах слезы. Неужели этот Кардецкий такой же, как Эдуард Асадов? Не случайно же он прислал ей это стихотворение. Вот они сейчас договорятся о свидании в зимнем саду, и он будет ее ждать там, несмотря ни на что. Она может не прийти, может танцевать до упаду на дискотеке, а Степан все равно будет ждать, пока не придет рассвет… Жаль, что он так некрасив. Впрочем, разве красота в мужчине главное? Тот же Губерниев очень даже ничего внешне, а что у него оказалось внутри! Одна гниль! Да и Шалевич тоже хорош! Эта история с письмом… Он даже не попытался сказать ей, Алене, каких-нибудь ободряющих слов. Она ведь не сразу уехала в санаторий. И потом… мог бы у Лариски узнать ее электронный адрес. Так нет! И какой тогда толк в этой их красоте?
Алена бросила взгляд на время внизу компьютерного экрана. До половины восьмого оставалось пятнадцать минут. Надо же еще привести себя в порядок. Она уже не сомневалась в том, что в зимний сад нужно пойти. Такие интеллектуалы, как Кардецкий, на дороге не валяются. Теперь делается понятным, чем он берет девчонок. Одно дело – в дорогие шмотки рядиться и мышцу качать и совсем другое…
Алена задумалась. Что именно – другое, она сразу сформулировать не смогла и решила вовсе не формулировать. В конце концов, ей захотелось встретиться со Степаном, и кому какое дело – почему.
«Хорошо, я приду в сад в 19.30», – написала она.
«Я буду ждать», – ответил он.
Алена выключила ноутбук и бросилась к шкафу. Ей впервые назначили свидание, на которое хотелось пойти. Что же надеть? Что же? Что?
Она перебирала свои вещи, и ничто ей не нравилось: одно невыразительное, другое – слишком вызывающее… Степан – человек серьезный, а потому ему вряд ли понравится трикотажная блузочка со стразами. Оно и понятно: к чему блестки? А эта юбка слишком коротка. А у этой кофточки – дурацкие цветки из пуха… Джинсы – очень узки и талия чересчур занижена… Разве что… вот эти брюки. Да! Они без затей, обыкновенные, черные… И вот этот зеленоватый джемпер. Тоже очень простой и к глазам подходит! И скромно, и красиво!
