Белла уже решила, что всё поняла, но Жон продолжил свою мысль.
— Если мне нужно будет спасти тебя или одну из твоих мам, то я сделаю всё, что от меня зависит, даже пожертвую жизнью, и тем более я попробую стать сильнее всеми доступными способами, — серьезно сказал Жон.
— Черт, а это было красиво, дракончик, — цыкнула Янг. — В умении чесать языком тебе не откажешь.
— Прозвучало грубо, но вынуждена согласиться. Это действительно те слова, которые любая девушка и мать хотела бы услышать, — кивнула Виллоу.
— Мама, — тихо шикнула Вайсс.
— Подобное усиление — это уродство, притом уродство даже не физическое, а умственное. Калека, в принципе не способный на яркие эмоции, зато сильнее обычного. Удобный инструмент, не так ли? — Хмыкнул Жон. — Хотя тут промахнулся и тот, кто дал Кукле эту силу. Не ожидал он встретить дракона, и дар дал, рассчитывая исключительно на людей. Но это уже не имело смысла. Усиление почти не сказалось на Эдварде, зато потеря эмоций изменила его очень сильно. Достаточно, чтобы он наконец-то решил обдумать всё, что с ним происходило.
— Обдумать? — удивленно спросил Айронвуд. — Только сейчас?
— Похоже, что сейчас мы можем наблюдать совершенно неопытного дракона, — тонко улыбнулась Салем. Вспоминая и свои первые века бессмертия.
Даже обычные люди, прожив десяток лет, оглядываются на себя назад и удивляются, какими дураками они были раньше. Что тут говорить про тех, кто живет действительно долго. Салем, за тысячелетия своей жизни, уже успела сделать несколько витков в развитии своей личности. Она стала мудрее, сильнее и более понимающей. И сейчас, наблюдая за Эдвардом, она видела малыша, в котором не было ни опыта Ниота, ни хватки Жанны. Да даже матерый охотник Геральт, с которого началась эта история, казался более опытным человеком, чем это недоразумение.
— Наш с тобой сородич припомнил всё, что только смог узнать о Великих. Припомнил он и добытые пуповины Полукровок… — и снова Жон запнулся, не желая говорить дочери о той кровавой резне, что Эдвард учинил в Ярнаме, когда началась всеобщая истерия. — Они означали особую связь между смертными и Великими, и Эдвард, отринув свою гордость, свои эмоции, признал использование Пуповин приемлемым способом приблизиться к Великим, что бы находить их и убивать.
— Звучит самонадеянно, — даже маленькая Белла это понимала.
— Да, даже слишком. Это почти конец истории Эдварда, по крайней мере то, что произошло после этого события я тебе рассказывать не буду, — заметил Жон. — Герман, первый Охотник, объявил о конце охоты…
— Ты отлично справился, добрый охотник. Близок конец ночи. Теперь я окажу тебе милость. Ты умрешь, позабудешь этот сон и проснёшься в лучах утреннего солнца. Ты будешь свободен… От этого ужасного сна… — одноглазый и одноногий старик уже не походил на себя прежнего. Он покинул инвалидную коляску, опираясь на простой деревянный протез и древко косы.
— Ви-и-и! — воскликнула Руби, подскочив на месте. — Дядя Кроу, дядя Кроу, смотри, он тоже косу использует!
— Да, я вижу, — хмыкнул Кроу, с некоторым напряжением.
Несмотря на своё патологическое пьянство, Кроу все ещё оставался лучшим охотником Вейла и одним из лучших в мире. Так что, с высоты своего боевого опыта и навыков, он даже через экран созданный Джин, может сказать, что этот старик очень непростой противник. Скорее даже очень сложный. И это при том, что Кроу всё ещё считал себя молодым и сильным, а тут старый калека, и такое сильное чувство угрозы.
Рейвен тоже, как и брат, чувствовала опасность от этого старика. Опасность не в виде подавляющей силы, а через невероятные, фактически нечеловеческие навыки.
В голове главаря бандитов просто не укладывалось, как хныкающее ничтожество, что они видели в начале и вот этот вот воин, могут быть одним человеком? Зато теперь, видя эту его сторону, она уже была готова поверить, что это смертный, убивший бога.
Как никогда прежде Рейвен заинтересовалась гуманоидным драконом. Личная сила была очень уважаема Бранвен, но сила, которой она сама достичь не сможет, это скорее минус, чем плюс. Поэтому Рейвен отказалась бороться против Салем, нет смысла махать мечом против чего-то сравнимого по силе со стихийным бедствием. Но здесь был лишь навык и знание, все то, что Рейвен могла бы добыть. Всё то, что ей может дать Дракон. Всё то, что можно использовать против бога, и уж тем более против Салем.
— Даже жаль, что коса обычная, без мехасдвига, — продолжала меж тем Руби, не замечая напряженного мыслительного процесса своего дяди.
— Там есть мехасдвиг, — вздохнул Жон. Энтузиазм Руби ему нравился, обычно, но сейчас он хотел лишь того, чтобы эта история закончилась. — Коса превращается в меч.
— Ва-у! — теперь восторгу Руби не было предела. — Совсем как у дяди Кроу!
— Конструкция явно другая, — вздохнул означенный дядя. — И, Руби, давай уже просто посмотрим, что там дальше.
— И мы просто проигнорируем, что для освобождения от охоты надо умереть? — спросила Аурели.
— Да, проигнорируем, в конце концов это лишь Сон, — хмыкнул Жон.
— Сон, в котором можно стать сильнее, и из которого этот парень вынес ту самую трость, которой он всех убивал? — младшая сестра Жона выражала скепсис всем своим видом.
— Про то, что это простой сон, разговора не было, — отрезал Жон, остро взглянув на Джин. — И давайте и правда закончим, наконец, с этим воспоминанием. Мне не нравится, что нам приходится копаться во всем.
— Я так не думаю, Герман, — ответил Эдвард ему спокойно и холодно. Его боевая трость уже была разложена в форму хлыста, готовясь нанести первый удар на слишком большой для противника дистанции.
— Ну и ну, и в чем причина? Охота, кровь или кошмарный сон? — спросил первый охотник с усмешкой. Он сразу же понял, что Кукла, ненавистный дар-насмешка от Великого, хорошо исполняла свою работу, усиливая парня перед ним. Хотя другого было бы просто глупо ожидать. — Хотя, это в любом случае не имеет значения. Помощнику охотника постоянно приходится улаживать такие дела, не ты первый, не ты последний. Сегодня я тоже поучаствую в охоте… на тебя.
— Это была ловушка, охотника освобождают, взамен на все его воспоминания, — Жон не стал посвящать дочь в подробности диалога между Эдвардом и Германом, как и описывать их бой, довольно сложный надо сказать. Герман точно превосходил по силам и Ром и Кормилицу Мерго. Скорее всего первому охотнику даже хватило бы сил убить Амигдалу и Ибраитас, так же как он когда-то убил Кос. — Мало кто купился бы на подобное, так что нет ничего удивительного, что Эдвард ответил отказом. Вот только он сам усложнил себе задачу, уничтожив Кошмар Охотника, что
