Глава 4. Палимпсест
Душ, холодное молоко, хлопья, серая юбка, серое небо: утро четверга начинается довольно привычно. Но стоит сесть в такси, как всё идёт наперекосяк.
Окна в машине открыты, со всех сторон продувает, но мне почему-то неудобно попросить водителя их закрыть. Прическа разлохматилась, я замерзла на месяц вперед, и даже Kiss of Fire по радио не может меня согреть.
Выхожу в квартале от офиса, и тут же сквозь густые тучи начинают просачиваться первые капли дождя.
Я достаю зонт, ускоряю шаг и - о, ужас! - подхожу к зданию именно тогда, когда Майер паркует у входа свой «Порше». Хочется раствориться в сыром воздухе прежде, чем он меня заметит, но это невозможно, поэтому я просто замедляю шаг, делая вид, что поправляю спицы у зонта.
Только вот Майер выходит не сразу, и мы сталкиваемся у дверей. Я замечаю на его шикарном черном костюме россыпь маленьких прозрачных капель и чувствую, как терпкий аромат парфюма смешивается с запахом осеннего дождя.
- После обеда - в мой кабинет, - бросает он на ходу, даже не глядя в мою сторону, а затем быстро проходит вперед. Я смотрю ему вслед, и горло будто сжимает невидимая рука. Зачем он меня вызывает? Что ему нужно теперь?
Первую половину дня места себе не нахожу. Работаю с трудом, постоянно щелкая мышкой: «раз-два-три-раз», «раз-два-три-раз». В обед набрасываю плащ, выхожу на улицу и почти час бесцельно брожу по проспекту. Дождь уже перестал, однако сырость заползает под одежду, и я застегиваю плащ на все пуговицы.
Толпы-толпы-толпы людей. Но сейчас здесь лучше, чем в офисе.
Девушка с розовыми волосами. Женщина с тремя маленькими белыми пуделями. Широкоплечий мужчина с бритой головой.
Пожухшая петуния в горшках на уличных фонарях. Банк. Мини-маркет. Маркет. Марк… Марк. Чёрт! Я так надеялась, что он оставит меня в покое на месяц! Видимо, зря.
«После обеда» наступает медленно и мучительно. Наконец, я возвращаюсь назад. Снимаю плащ, мою руки, поднимаюсь наверх и заглядываю в кабинет Майера.
- Я… вы сказали… - кажется, что сердце рухнуло в живот и теперь пульсирует там.
Марк сидит за столом и что-то печатает в ноутбуке. Услышав меня, хмурится и кивает на стул:
- Проходи и присаживайся.
Надо же, в этот раз даже присесть предложил. Это хороший знак или плохой?
Сажусь напротив. Украдкой рассматриваю стол и снова вижу распечатки моей рукописи. Значит, плохой.
- Как продвигается редактура твоей книги? - после этого вопроса Марк подвигает распечатки к себе и начинает постукивать по ним пальцами.
- Э-э-э… продвигается, да, - этот вопрос застал меня врасплох, поэтому приходится врать.
- Хорошо. Перешли мне сейчас то, что уже исправила.
- А-а-а… но… - я теряюсь еще сильнее, - дело в том, что я больше не работаю в Гугл-доке. Теперь у меня всё дома и… если честно, я пока мало что исправила.
- Значит, пришли вечером.
- Но я…
- София. Я жду от тебя текст. Сегодня вечером, - сухо чеканит он. - Всё, свободна.
В одном фильме я слышала, что политики советуют: «Если не имеешь власти - тяни время». Именно так и хотела поступить с Майером - тянуть время целый месяц, но не вышло. Мне нечего ему присылать, поэтому сейчас придется сказать то, что сегодня я говорить не собиралась. Только как это сложно! Я вздыхаю и рассматриваю родинки на своих коленях.
- София! - Марк стучит по бумагам еще громче. - Повторяю: ты свободна.
Я поднимаю голову, смотрю на него в упор и еле слышно произношу:
- Но вам ведь всё равно не понравится. Никакие исправления вас не устроят.
Майер изображает удивление. А может, и впрямь удивлен, что я начала с ним спорить.
- Почему?
- Потому что вы ненавидите любовные романы.
- Хм… ты действительно не понимаешь, в чем главная проблема, София?
Я-то понимаю, Марк. Главная проблема в том, что ты - самый ужасный человек на свете. Но сказать тебе это в лицо я, к сожалению, пока не могу.
- Дело не в том, что ты пишешь, - продолжает он. - А в том, как ты пишешь. Я подозреваю, что у тебя врожденный иммунитет к русскому языку, и ты зря занимаешь своё место, но всё-таки дал шанс доказать, что это не так. А пока - сплошное разочарование, - он берет из стопки верхние листы. - К примеру, первая глава. «Она фыркает», «по телу пробегает табун огненных мурашек». Слово «фыркает» повторяется в главе пять раз. «Табун» - два раза. Это что вообще такое - зарисовки из жизни лошадей? Или вторая глава: «Он захватывает мои губы своими…». Это что - фронтовая сводка?
Я краснею до ушей. Ладони становятся влажными.
- В общем, здесь что ни глава, то абзац. Такое впечатление, что тебя тошнило словами: «Он приближается сзади и словно нечаянно прижимается к моему телу. Протягивает руку за флешкой и медленно подвигает ее к себе. Я чувствую обжигающее дыхание на своей шее, а потом вдруг понимаю, что запонка его рубашки зацепилась за край моей шифоновой юбки и она стала медленно задираться. Выше, еще выше…»
Невыносимо! Когда он прекратит издеваться?
В этот момент дверь открывается, и я слышу голос Уваровой:
- Марк, я…
Заметив меня, она осекается:
- Ой, ты занят? Тогда я позже…
- Нет, заходи.
Альфия, слегка покачивая бедрами, направляется к нам. Даже на высоченных шпильках умудряется двигаться плавно, завораживающе. Тонкое шерстяное платье подчеркивает все достоинства соблазнительной фигуры, но выглядит это совсем не пошло, - думая об этом, я на секунду забываю про свой позор.
Она подходит к столу и кладет на него какие-то бумаги, а затем поправляет волосы и смотрит Майеру в глаза. По ее губам скользит загадочная улыбка, и вдруг я вижу отражение этой улыбки на его губах, как будто их связывает общая тайна.
Внезапно Марк поднимается, обходит стол и вплотную приближается к ассистентке Влада. Кладет обе руки на столешницу, словно заключая Алю в свои объятия, но при этом делает вид, что внимательно рассматривает документы, которые она принесла.
