13 глава
Это шутка? Да, это должно быть шуткой. Или просто блеф, ложь. Или всё вместе. Точно. Я не верю. Я поверю во всё, что она сказала. Но не в то, что она беременна. От Марата беременна.
Он так не мог. Не мог. Он не настолько жесток! ...Правда ведь? Он не мог.
– ...Что? Ты врёшь... – я не верю. Нет. Этого не может быть. Что за глупости? У неё даже живота нет!
Пытаюсь я убедить себя. Но тут же понимаю. У меня тоже ещё нет живота, но я беременна.
И она столько обо мне знает. Того, что не знает моя родная мать. Он ведь просто соврал мне, что это был их первый раз, верно? А сам спал с ней, обсуждал меня, перемывал кости о том, как я ему надоела...после чего писал издевательское "я люблю тебя".
В висках болезненно долбит. Предатель. Он предатель. И лжец. Лжец.
– Нет, не вру, моя хорошая. У меня есть доказательство! – в голосе Анжелы плещется точная уверенность и злорадство. Её глаза горят бешеным восторгом, словно она гиена, что вот вот накинется на оставшиеся после другого куски мяса. Марат убил меня. А ей не терпится вцепиться в остатки добычи. Обглодать всё с костей. Она принимается шариться в своей сумке и уже через секунду суёт мне в нос какую-то бумажку. – Смотри!
Я на автомате отталкиваю её руку, а она снова суёт её мне с листком, но уже не так близко. И теперь я нормально вижу то, что никогда бы не хотела увидеть.
Практически точно такой же снимок УЗИ, как у меня, и немного ниже приписка.
Срок беременности шесть недель. Всего немного меньше, чем моя собственная. И примерно это время назад, несколько раз Марат вообще не приезжал домой с офиса.
Мол, слишком важное дело, постоянные встречи, звонки, куча документов. Проще поспать в кабинете офиса на диванчике, чем вернуться домой на три часа и обратно.
Так он тогда описал несколько дней отсутствия дома и выглядел действительно плохо. Уставший, просто выжатый, как настоящий лимон.
Я верила. Но теперь вижу этот снимок, снова вспоминаю картину в спальне.
И слеза всё же срывается с моего глаза, скатывается по щеке и капает на бумажку.
– И это не все доказательства... – голос Анжелы садится, пропитывается ненавистью всё больше, больше и больше, – После десятой недели я могу предоставить тебе тест ДНК и ты убедишься. В том, что это действительно сын Марата. А ты просто лохушка, которая всё это время была с ним только потому, что ему жалко было бросить такой балласт как ты!
Я его балласт? Как много раз он говорил ей это? И что он сказал ей после того, как я увидела их и уехала, а он вернулся? Посмеялся надо мной и продолжил незаконченное дело? А потом приехал ко мне и соврал, что Анжела никто.
Хотя она стоит здесь. Прямо в когда-то моей квартире. Когда-то моём безопасном, родном месте.
Она ела на моей кухне. Мылась в моей ванной. Спала в моей кровати.
Кувыркалась в ней с моим мужем.
А сейчас царапает мой паркет шпильками, не сняв их после улицы и тычет носом в поганную бумажку.
Вижу, как в замедленной съемке, что её красные, филлерные губы растягиваются в какие-то слова, она словно орёт что-то, её лицо перекошено, но я не слышу. Вообще ничего.
И ничего не чувствую. Кроме того, как глубоко во мне что-то закипает. Словно вода в чайнике бурлит. Всё сильнее и сильнее.
Сильнее и сильнее!
– Ты меня вообще слышишь, дрянь?! Чего молча таращишься! Язык в одно место засунула?! – в последнюю секунду слышу лишь это.
Анжела только и успевает выплюнуть слова, как порцию яда. После чего, даже не успев осознать, я делаю резкий взмах рукой и по всей прихожей разносится громкий, просто оглушающий шлепок.
Мою ладонь обжигает огнём, пальцы немеют, а голова Анжелы мотается в сторону с противным писком от боли.
После чего наши глаза встречаются. В её шокированных, светло-голубых глазах я вижу отражение собственных, абсолютно стеклянных, не живых.
И голос мой, когда я говорю, словно холодная сталь.
– Убирайся из моей квартиры или я вышвырну тебя сама.
– Да что ты себе позволяешь?! Я!... – Не даю договорить. Сердце даёт приказ раньше. И со всего размаху я снова бью её по щеке, ещё сильнее, не чувствую уже ладонь полностью, словно она отказала.
Секунда молчания. Слышно лишь моё тихое дыхание и её бешеное сопение. Той, кого я сейчас выкину отсюда.
– Дрянь паршивая! – визжит она.
И мы вцепляемся в друг друга, как две кошки.
Её длинные когти царапают мою голову, пальцами она хватает меня за волосы и тянет. За самые корни, так сильно. Больно. Хочет вырвать клок.
С губ срывается болезненный стон, я жмурюсь и всем телом толкаю её в стенку прихожей рядом. А затем ещё. Просто вбиваю собой её в стену.
Анжела охает, ослабевает хватку и теперь уже я хватаю её за волосы.
Ещё сильнее, чем она меня. Так, будто хочу снять с её черепа скальп.
Она думала, что если я убежала от Марата, если я расплакалась при нём и не смогла толком отстоять себя. То и с ней я буду так же.
Посмела мне наговорить гадостей. Ткнуть носом в мою бывшую бесплодность. В мою ухудшевшуюсь внешность. В моё общее состояние от ЭКО.
Специально вывалила на меня все слова Марата обо мне.
И думала, что я это просто проглочу?! Да ни черта!
– Отпусти! Мне больно! Отпусти! – скулит, как шавка.
А я лишь рычу. Открываю дверь и действительно вышвыриваю её из квартиры прямо на лестничную площадку.
Из-за каблуков она запинается и падает. Хнычет от боли и прожигает меня уничтожающим взглядом.
– Ты бешеная дрянь! Ты пожалеешь об этом! – орёт она на всю лестничную площадку.
