его головой, потом заговорил негромко, быстро:
– Я знаю, где моя мать и чем она занимается. Я ее видел.
Китаец лихорадочно сотворил в уме молитву, призывая Всевышнего на помощь.
– Что ты еще хочешь узнать? – сказал он осторожно.
– Думаю вот. А ты скажешь правду?
– Обязательно.
Вопросы роились и путались в голове Кэла, сбивали с толку. Он не знал, что спросить.
– Отец знает?
– Знает.
– Почему же он говорил, что она умерла?
– Жалел вас.
Кэл подумал: «Может, он что-нибудь такое сделал, и она ушла?»
– Он любил ее всей душой и телом. Отдавал ей все.
– Она выстрелила в него?
– Да.
– Зачем?
– Он не хотел ее отпускать.
– Он не обижал ее?
– Никогда – я бы знал. Не мог он ее обидеть.
– Зачем она это сделала, Ли?
– Не знаю.
– Взаправду не знаешь или не хочешь сказать?
– Взаправду не знаю.
Кэл так долго молчал, что пальцы у Ли вздрогнули и сами собой сжали запястья. Он овладел собой, лишь когда подросток заговорил снова. В голосе его теперь слышалась мольба.
– Ли, ты ее хорошо знал. Какая она?
Ли вздохнул с облегчением, руки у него разжались.
– Тебя интересует мое личное мнение? Я могу ошибаться.
– Ну и пусть!
– Видишь ли, мой мальчик, я много думал об этом и все же не понял ее до конца. Она остается для меня загадкой. Что-то отличает ее от других, так мне кажется. Чего-то недостает ей – может быть, доброты, может, совестливости. Человека понимаешь только тогда, когда чувствуешь его в себе. А я ее совсем не чувствую. Вот начинаю думать о ней и весь будто немею. Так и не разгадал, чего она хотела, к чему стремилась. Она полна какой-то злобы, но откуда она, эта злоба, и против чего – не пойму. И злоба какая-то особенная, нездоровая. Бывает, человек сердится, а у нее одно бессердечие. Не знаю, правильно ли я делаю, что говорю такие вещи.
– Я должен знать.
– Зачем? Тебе стало от этого легче?
– Нет, тяжелее. Но я должен все знать.
– Верно, – вздохнул Ли. – Вкусивший правды должен знать ее до конца. Но я сказал все, что знаю сам. Больше мне добавить нечего.
– Тогда расскажи мне об отце.
– Это гораздо проще… – начал было Ли. – Как ты думаешь, нас никто не слышит? Давай говорить тише.
– Ну, рассказывай же!
– У твоего отца непомерно развиты те самые качества, которых нет у его жены. Он так добр и так совестлив, что его достоинства оборачиваются против него самого, понимаешь? Ему трудно жить.
– Что он делал, когда она уехала?
– Ничего не делал. Он умер. Нет, он ходил, дышал, спал. Но внутри у него все омертвело. И только совсем недавно ожил.
Какое-то новое, незнакомое выражение появилось на лице Кэла. Глаза у него расширились, а резко очерченные и обычно стиснутые губы слегка разжались и как бы подобрели. И тут в первый раз, к своему изумлению, Ли разглядел в его облике черты Арона, хотя тот был светлый, а этот смуглый. Плечи Кэла подрагивали, как под тяжелой ношей.
– Что с тобой, Кэл? – спросил Ли.
– Я люблю его, – выдавил тот.
– Я тоже, – сказал Ли. – Если бы не любил, я не смог бы так долго жить с вами. Твой отец непрактичен, и житейской хватки у него нет, но он замечательный человек. Может, самый замечательный из всех, кого я знал.
Кэл вдруг встал:
– Спокойной ночи, Ли.
– Погоди, погоди! Ты кому-нибудь говорил?..
– Нет.
– И Арону тоже?.. Ой, что я спрашиваю, конечно, не говорил.
– А если он сам узнает?
– Тогда поддержи его, помоги. Подожди, не уходи! Другой раз, может, не придется вот так, по душам. Или сам не захочешь – тебе будет неприятно, что я посвящен в твой секрет… Скажи откровенно – ты на нее озлобился?
– Я ее ненавижу.
– Я потому спросил, – произнес Ли, – что твой отец не озлобился. Он только сильно печалился.
Кэл медленно пошел к двери, глубоко сунув руки в карманы, потом резко обернулся.
– Ты вот сказал: когда понимаешь человека по-настоящему. Я знаю, почему она уехала, и поэтому ненавижу ее. Я все знаю, потому что… потому что это есть во мне самом. – Голос Кэла дрогнул, он опустил голову.
Ли вскочил с кресла.
– Замолчи! – воскликнул он. – Замолчи немедленно, слышишь? Попробуй сказать хоть слово. Может, в тебе это тоже есть – ну и что? Это в каждом человеке сидит. Но в тебе есть и другое, понимаешь, – другое! Ну-ка, посмотри мне в глаза!
Кэл поднял голову и убито сказал:
– Что ты от меня хочешь, Ли?
– Я хочу, чтобы ты понял: в тебе есть и другое, доброе. Иначе ты не стал бы мучиться, задаваться вопросами. Легче легкого свалить все на наследственность, на родителей. Ну а сам-то ты что – пустое место? Смотри у меня! Нечего прятать глаза! Запомни хорошенько: все, что человек делает, это он сам делает, а не его отец или мать.
– И ты в это веришь, Ли?
