Ясно видела – ты это. Вроде побежала ты к забору дальнему, нагнулась, что делала – не видать. Потом потихоньку назад – шмыг!.. Очнулась я, значит, а мне говорят: Фей богу душу отдала.
Этель замолкла, дожидаясь, что скажет Кейт, но лицо у той по-прежнему решительно ничего не выражало. Видя, что Кейт молчит, Этель заговорила снова:
– Вот я и говорю, что верю я в свои видения. И чудно, понимаешь, ничегошеньки там у забора не было, только разбитые пузырьки из-под лекарств и резинка от пипетки.
– И ты, конечно, всю эту дрянь к доктору потащила, – безмятежно произнесла Кейт. – Ну и что же там было, в этих пузырьках? Чего он тебе сказал?
– Никуда ничего я не потащила.
– А надо бы! – заметила Кейт.
– Зачем, чтоб кто-то страдал? Сама горя хлебнула, знаю. Я просто склянки в конверт положила и спрятала.
– И теперь пришла спросить, что с ними делать? – вкрадчиво осведомилась Кейт.
– Ага.
– Тогда я тебе вот что скажу, милая. – Кейт не повысила голос. – Ты старая истрепавшаяся шлюха, поняла? И по голове тебя чересчур много били.
– Ты хочешь сказать, что свихнулась я?.. – начала было Этель.
– Может, и не свихнулась, – перебила ее Кейт, – не знаю. Но то, что нездорова и устала вся, – это точно. Я же тебе сразу сказала: не такая я, чтобы старую подругу в беде бросить. Возвращайся, если хочешь. Гостей, конечно, принимать – куда тебе, но по хозяйству пригодишься. Прибрать где или повару помочь. Полный пансион обеспечу, комнату и стол. Деньжат буду давать на карманные расходы. Ну как?
Этель заерзала на стуле:
– Да нет, спасибочки. Не хочется мне что-то… жить здесь не хочется. А конвертик тот я при себе не держу. У знакомого он.
– Чего же ты хочешь?
– По чести говоря, я думала, ты сумеешь мне сотню в месяц подкидывать. Тогда бы я перебилась, и еще на доктора бы хватило.
– Ты в «Южно-Тихоокеанской», говоришь, проживаешь?
– Там. Комната у меня в конце коридора, направо от конторки. А ночной портье – приятель мой. На дежурстве никогда не дрыхнет. Хороший парень.
– Ладно, Этель, не трухай. Присмотри только за своим «хорошим парнем», чтоб не продал по дешевке. – Кейт отсчитала еще шесть десятидолларовых билетов из ящика стола и протянула Этель: – Вот, держи!
– По почте будут первого числа приходить, или мне сюда заглядывать?
– Сама посылать буду. И вот что, Этель, – ровно сказала Кейт. – На твоем месте я бы все-таки отнесла эти склянки на анализ.
Этель крепко сжимала в руке деньги. Ее переполняли радость и торжество. Не часто у нее так складно получалось.
– И не подумаю, – ответила она. – Если только приспичит…
После ухода Этель Кейт не спеша пошла в дальний угол двора. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, было видно, что земля на знакомом месте разрыта.
На другое утро городской судья рассматривал обычную вереницу дел о незначительных драках и мелких ночных кражах. Он слушал доклад по четвертому обвиняемому вполуха и после немногословного свидетельства жалобщика спросил:
– Сколько, говорите, у вас пропало?
– Почти сотня, ваша честь, – ответил темноволосый мужчина.
Судья повернулся к дежурному полицейскому:
– А у нее сколько нашли?
– Девяносто шесть долларов, ваша честь. В шесть утра она купила у ночного портье бутылку виски, пачку сигарет и несколько иллюстрированных журналов.
– Да я его в первый раз вижу! – закричала Этель. Судья поднял голову от бумаг.
– Два задержания за проституцию и теперь – ограбление. Слишком дорого нам это обходится. Чтобы к двенадцати дня тебя в городе не было, слышишь? – Он повернулся к полицейскому: – Скажи шерифу, чтобы он выпроводил ее из округа. – Потом сказал Этель: – Еще раз тебя в городе увижу, передам дело в окружной суд и потребую самой строгой меры наказания. Так что, если не хочешь угодить в Сан-Квентин… поняла?
– Ваша честь, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз! – умоляла Этель.
– Зачем?
– Нужно, – настаивала она. – Обвинение подстроено.
– Все подстроено, – ответил судья. – Давайте следующего.
Помощник шерифа повез Этель на мост через реку Пахаро, по которой проходила граница округа, а в это время по Кастровилльской улице жалобщик направлялся к заведению Кейт, потом передумал и зашел к парикмахеру Кено подстричься.
3
Встреча с Этель не сильно обеспокоила Кейт. Она знала, что проститутку никто и слушать не будет и никакой анализ разбитых пузырьков не покажет ни малейших следов яда. О Фей она почти забыла, и вынужденное напоминание оставило лишь легкий неприятный осадок.
Однако через некоторое время Кейт с досадой стала ловить себя на том, что все чаще и чаще вспоминает о прошлом. Как-то раз вечером, когда она проверяла счета от бакалейщика, в голове у нее внезапно, как молния с небес, пронеслась и пропала какая-то шальная мысль, и она даже отложила работу, стараясь поймать и продумать ее. Почему эта мимолетная мысль воскресила в памяти смуглое лицо Чарльза? И загадочные, насмешливые глаза Сэма Гамильтона? И почему она оставила по себе трепетный страх?
Она заставила себя не думать и снова принялась за счета, но ей чудилось, будто за спиной стоит Чарльз и заглядывает ей через плечо. Вдруг нестерпимо заныли пальцы. Кейт отложила бумаги и обошла дом. В заведении было тихо и скучно – вторник. Гостей – жалкая горстка, и представление устраивать незачем.
Кейт знала, как относятся к ней ее девочки.
