– Да нет, все в порядке.
– Я пять тысяч накопил… если тебе вдруг деньги понадобятся.
– Мало ли зачем, – сказал Ли.
3
Уилл Гамильтон любил свою квадратную застекленную клетуху в гараже. Хотя его деловые интересы отнюдь не ограничивались сбытом автомобилей, другой конторы у него не было. Ему нравилось наблюдать, как работают люди и машины, а чтобы не мешал шум из гаража, он велел вставить в перегородки двойные стекла.
Он восседал в большом вращающемся кресле, обитом красной кожей, и почти всегда был вполне доволен жизнью. Когда кто-нибудь заговаривал о его брате Джо, который жил на Востоке и заколачивал большие деньги на рекламе, Уилл обязательно замечал, что он и сам не последняя спица в колесе и что вообще лучше быть первым парнем на деревне, чем незнамо кем в городе.
– До смерти боюсь большого города, – говорил он. – Мы же деревенщина. – Шутка неизменно встречалась смехом, и ему нравилось оживление: значит, приятели знают, что имеют дело с человеком состоятельным.
Кэл приехал к нему утром в субботу и, поймав недоуменный взгляд Уилла, напомнил:
– Я Кэл Траск.
– Ну да, конечно! Ты здорово вытянулся. С отцом приехал?
– Нет, один.
– Ну, присаживайся, присаживайся. Наверное, не куришь еще.
– Курю, иногда. Сигареты.
Уилл пододвинул Кэлу коробку «Мюратов». Тот открыл было крышку, но раздумал:
– Сейчас не хочется.
Уилл разглядывал смуглого юношу, сидящего перед ним. Парень ему понравился. Видно, не дурак, соображает что к чему.
– Мозгуешь, чем тебе заняться, так?
– Да, сэр. Вот окончу школу, может, за ферму возьмусь.
– Зряшное это дело, – сказал Уилл. – С земли не разбогатеешь. Сельскохозяйственный продукт прибыли не приносит. Перекупщик – вот кто наживается, а не фермер.
Уилл догадывался, что парень прощупывает его, и это тоже ему нравилось.
Наконец Кэл решился, но сперва спросил:
– Мистер Гамильтон, у вас ведь нет детей?
– Не обзавелся, о чем и сожалею. Больше всего об этом жалею… А почему ты интересуешься?
Кэл будто не слышал вопроса.
– Мне ваш совет нужен… – сказал он. – Подскажете?
Уилл весь загорелся от удовольствия.
– Охотно подскажу, если сумею. Выкладывай, что тебе нужно.
И тут Кэл пустил в ход простодушие и тем самым еще больше расположил к себе Уилла Гамильтона.
– Мне деньги нужны, много денег, и я хочу, чтобы вы научили меня, как их заработать.
Уилл с трудом удержался от смеха. Наивное желание, ребяческое, что и говорить, но сам парень, видать, не простак.
– Всем деньги нужны, – проговорил он. – И сколько же это по-твоему – «много денег»?
– Тысяч двадцать – тридцать.
– Ну ты замахнулся! – Со скрипом подвинув вперед кресло, Уилл расхохотался – от души, не обидно. Кэл сидел и тоже улыбался.
– И зачем же тебе так много – скажешь?
– Да, сэр, скажу, – ответил Кэл. Он открыл коробку, взял сигарету с мундштуком, закурил. – Конечно, скажу.
Уилл уселся поудобнее.
– Мой отец потерял много денег, вы знаете.
– Еще бы не знать! – сказал Уилл. – Я его предупреждал – глупо гнать партию салата через всю страну.
– Правда? Откуда вы знали?
– В его затее никаких гарантий не было. Деловой человек всегда должен подстраховать себя. Иначе в трубу вылетишь. Так оно и вышло. Давай дальше.
– Ну вот, я хочу заработать и вернуть ему эти деньги.
– Вернуть – почему вернуть? – изумился Уилл.
– Так мне хочется.
– Ты так любишь отца?
– Да.
Пухлое, мясистое лицо Уилла Гамильтона дрогнуло, на него пронизывающим ветерком пахнуло прошлое. Память не стала перебирать одно, другое, третье – все годы и люди словно высветились разом некой вспышкой и остановились перед ним одной цельной картиной, одной радостью и одной печалью, как фотоаппарат останавливает мгновение. Вот Сэмюэл, ослепительный и прекрасный, словно заря, со своими причудами и правилами, точно ласточка в полете, вот умный, задумчивый и загадочный Том, вот хозяйка и примирительница всего и всех Уна, хорошенькая Молли, смеющаяся Десси, красавец Джордж, чья благожелательность наполняла комнату, как наполняет ее аромат цветов, ну и, конечно же, Джо, самый младший, общий любимец. Каждый легко обогатил семью чем-то своим, неповторимым.
Почти каждый из Гамильтонов был чем-то недоволен, но переживал обиду молча, не делясь ни с кем. Уилл тоже научился скрывать, что у него на душе, громко смеялся, не стеснялся извлекать выгоду из того, что ошибочно считал своими достоинствами, но и зависти не давал воли. Он сознавал, что он тугодум, ограниченный, заурядный середнячок. У него не было высокой цели, большой мечты, и никакая беда не толкнула бы его на самоуничтожение. Его то и дело как бы оттесняли в сторону, а он отчаянно цеплялся за край родственного круга, отдавая семье все свои способности – заботливость, рассудительность, усердие. Он записывал расходы, нанимал адвокатов, звал гробовщика и в конечном итоге сам оплачивал счета. Остальные Гамильтоны понятия не имели, как нужен им Уилл. Он умел зарабатывать деньги и копить их, но думал, что другие презирают его за это его единственное умение. И все-таки он любил их всех до единого, любил, несмотря ни на что, и всегда оказывался рядом, выручая деньгами и вообще исправляя чьи-то ошибки. Ему казалось, что родные стыдятся его, и потому
