а наоборот – ее охватила глубокая меланхолия. Тадео Сеспедес нежно взял ее руку и поцеловал в ладонь, омочив ее слезами. И тогда Мила Роза с ужасом поняла, что, думая о нем каждую минуту, предвкушая радость мести, она перевернула свои чувства с ног на голову и полюбила этого мужчину.
В последующие дни они оба открыли шлюзы долго сдерживаемых чувств и окунулись в наслаждение друг другом. Гуляя по саду, они говорили каждый о себе, не обходя стороной и ту жуткую ночь, что нарушила их жизненные пути. Вечером она играла на фортепиано, а он курил и слушал, и ему казалось, что кости его размягчаются и счастье укутывает его теплым одеялом, стирая кошмары прошлых лет. После ужина Тадео Сеспедес уезжал в Санта-Терезу, жители которой уже подзабыли ужасную историю. Он всегда останавливался в лучшей гостинице и оттуда занимался приготовлениями к свадьбе. Он хотел свадьбу с фанфарами, богатую и шумную, чтобы на ней гуляла вся деревня. Любовь пришла к нему в том возрасте, когда другие уже утрачивают все иллюзии. А он вновь почувствовал в себе молодую силу. Он мечтал окружить Милу Розу любовью и красотой, дать ей все, что можно купить за деньги. А вдруг ему в старости удастся возместить ей страдания, причиненные в молодые годы? Иногда им овладевала паника. Он тайком наблюдал за выражением лица любимой: нет ли в нем тени злопамятства или признаков обиды. Но нет – он видел только свет взаимной любви, и это вселяло в него надежду. Так прошел счастливый месяц.
За два дня до торжества, когда уже ставили праздничные шатры в саду, забивали птицу и поросят для свадебного пиршества и срезали цветы для украшения дома, Мила Роза Орельяно примерила подвенечное платье. Она увидела себя в зеркале. Как она похожа на ту далекую Королеву карнавала, которая не может больше обманывать свое сердце! Мила Роза поняла, что не способна отомстить убийце и насильнику, как было задумано: она любит этого человека. Но перед ней стоял призрак сенатора. И вот, проводив портниху, она захватила с собой ножницы и направилась в самый дальний двор, откуда можно было попасть в запертую каморку.
В отчаянии Тадео Сеспедес звал и искал ее повсюду. Собачий лай привел его в самый дальний закуток дома. С помощью садовников Тадео взломал запертую на засов дверь каморки и вошел туда, где некогда увидел ангела в жасминовом венке. Он обнаружил Милу Розу Орельяно именно такой, какой она снилась ему каждую ночь. На ней было такое же окровавленное платье из органзы. И Тадео понял, что обречен жить хоть до ста лет – и не сможет искупить свою вину перед единственной женщиной, которую смог полюбить всей душой.
Мать Анны Лии Торрес умерла от родильной горячки, а убитый горем молодой отец две недели спустя выстрелил себе в грудь из пистолета. Несколько дней он промучился в агонии с именем супруги на устах. После смерти отца его брат Евгений стал управлять поместьем родителей Анны Лии и распорядился судьбой маленькой сироты по своему усмотрению. До шести лет Анна Лия росла в доме опекуна, в комнате для прислуги, вцепившись в юбку туземной кормилицы, а когда настала пора идти в школу, ее отправили в столичный интернат при женском монастыре ордена Сердца Христова, где она пробыла двенадцать лет. Девочка училась прилежно, и соблюдать дисциплину было ей не в тягость. Она даже любила строгое каменное здание, часовню с сонмом святых, аромат свечей и лилий, пустые коридоры и тенистые дворики. Не нравились ей, однако, шумная возня учениц и резкий прогорклый запах, стоявший в классных комнатах. Когда удавалось скрыться от слежки монашек, Анна Лия пряталась в чулане, среди безголовых статуй и сломанной мебели, чтобы самой себе рассказывать сказки. В эти краткие моменты она погружалась в тишину с таким ощущением, словно совершает нечто греховное.
Раз в полгода приходило краткое послание от дяди Евгения с наставлениями племяннице: веди себя примерно, чти память покойных родителей – добрых христиан, которые хотели бы гордиться своей единственной дочерью, намеренной вести благочестивый образ жизни – иначе говоря, поступить послушницей в монастырь. Однако Анна Лия с самого начала объяснила родственнику, что не собирается принимать постриг, и твердо стояла на своем просто из чувства противоречия, чтобы не идти на поводу у дядюшки. В глубине души она полагала, что ее вполне устроит жизнь в лоне Церкви. Девочка думала, что, спрятавшись под монашеским одеянием и отрекшись от всех земных удовольствий, она, вероятно, сможет обрести душевный покой. Но инстинкт подсказывал ей, что не нужно слушаться советов опекуна. Анна Лия подозревала, что действия дядюшки продиктованы желанием прибрать к рукам ее наследство, а вовсе не преданностью памяти покойного брата. Никакие предложения, исходившие от родственника, не внушали ей доверия: она чувствовала, что где-то в них таится подвох.
Когда Анне Лии исполнилось шестнадцать, дядя Евгений впервые навестил ее в интернате. Мать настоятельница позвала девушку в свой кабинет и представила ее дядюшке, потому что он не виделся с подопечной с тех пор, как ее оторвали от юбки кормилицы на заднем дворе его дома, и вряд ли родственники, не общавшиеся столько лет, узнали бы друг друга.
– Вижу, что монахини хорошо заботились о тебе, Анна Лия, – сказал дядя, размешивая в чашке горячий шоколад. – У тебя здоровый вид, и ты выглядишь даже красиво. В последнем письме я поставил тебя в известность о том, что начиная со следующего дня рождения ты будешь получать ежемесячную сумму на расходы, как предусмотрено в завещании твоего отца – моего брата, да покоится он с миром.
– Сколько?
– Сто песо.
– Это все, что мне оставили родители?
– Нет, конечно. Ты же знаешь, что поместье и земли принадлежат тебе, но не женское это дело – заниматься сельским хозяйством, особенно теперь, в эпоху забастовок и революций. Пока я распоряжусь посылать тебе ежемесячное содержание, которое будет увеличиваться каждый год – до твоего совершеннолетия. А там посмотрим.
– Что посмотрим, дядя?
– Посмотрим, что тебе больше подойдет.
– Какой у меня выбор?
– В любом случае тебе нужен мужчина, чтобы следить за поместьем и землей, деточка. Я занимался этим долгие годы, и, поверь, мне было нелегко. Но это мой долг, я дал обещание брату в его последний час и готов и дальше нести свой крест ради тебя.
– Вам не придется долго утруждать себя, дядя. Как только я выйду замуж, я сама займусь поместьем.
– «Как
