Пожалуйста, поставьте книгу в шкаф и убирайтесь к чертовой матери!
Это был хрупкий человечек, весь согнутый. И одет в какой-то желтый резиновый костюм.
Он поставил книгу в шкаф и прошел мимо нас к двери; глаза у него были на мокром месте. А дождь на улице перестал. Желтый резиновый костюм был ни к чему.
Ред посмотрел на меня.
Можешь представить, некоторые из них приходят сюда, облизывая мороженое!
Могу представить себе кое-что похуже.
Тут я заметил, что в магазине еще кто-то есть. Он стоял в глубине. Я, кажется, узнал его по фотографиям. Селин. Селин?
Я медленно подошел к нему. Совсем близко. Уже мог разглядеть, что он читает. Томас Манн. "Волшебная гора".
Он увидел меня.
У этого парня проблема, сказал он, подняв книгу.
Какая же? спросил я.
Он считает скуку Искусством.
Он поставил книгу на полку и стоял передо мной, похожий на Селина.
Я посмотрел на него.
Это поразительно, сказал я.
Что?
Я думал, вы умерли, сказал я.
Он посмотрел на меня.
Я думал, что вы тоже умерли, сказал он.
Мы стояли и смотрели друг на друга.
Потом я услышал Реда.
ЭЙ, ТЫ! заорал он. УБИРАЙСЯ ОТСЮДА К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!
Нас было только двое.
Кому из нас убираться? спросил я.
ТОМУ, КОТОРЫЙ ПОХОЖ НА СЕЛИНА! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!
Но почему? спросил я.
Я СРАЗУ ВИЖУ, КОГДА ОНИ НЕ СОБИРАЮТСЯ ПОКУПАТЬ!
Селин, или кто он там, направился к выходу. Я за ним.
Он пошел к бульвару, остановилс у газетного киоска.
Сколько помню, этот киоск стоял там всегда. Я вспомнил, как двадцать или тридцать лет назад подцепил там трех проституток. Я отвел их всех к себе домой, и одна дрочила моей собаке. Им это казалось забавным. Они были пьяные и на колесах. Потом одна проститутка пошла в ванную, упала там, разбила голову о край унитаза и все вокруг залила кровью. Я подтирал за ней большими мокрыми полотенцами. Потом уложил ее в постель, посидел с остальными, и наконец они ушли. Та, что в постели, пробыла еще четыре дня и четыре ночи, выпила все мое пиво и без конца говорила о своих двух детях в восточном Канзас-Сити.
А этот человек Селин? стоял у киоска и читал журнал. Подойдя ближе, я разглядел, что это "Нью-Йоркер". Селин(?) положил его на место и посмотрел на меня.
У них только одна проблема.
Какая?
Они просто не умеют писать. Ни один из них.
Мимо проезжало пустое такси.
ЭЙ, ТАКСИ! крикнул Селин.
Такси притормозило, он подскочил к машине, задняя дверь открылась, и он влез.
ЭЙ! закричал я. Я ХОТЕЛ У ВАС СПРОСИТЬ!
Такси промчалось к Голливудскому бульвару. Селин высунулся из окна, показал мне средний палец. И уехал.
Первый раз за десятки лет я повстречал в этих местах такси то есть незанятое, без пассажира.
Ну, дождь перестал, но тоска не проходила. К тому же стало прохладно, и пахло так, как будто кто-то мокрый испортил воздух.
Я втянул голову в плечи и отправился к Муссо.
У меня была кредитна карточка "Золотая Виза". Я был жив. И кажется, даже стал ощущать себя Ники Билейном. Я стал напевать мотивчик Эрика Коутса:
Ад таков, каким ты его устроишь.
4
Я посмотрел в словаре Вебстера. Селин, 18911961. На дворе был 1993-й. Если он жив, значит, ему 102 года. Неудивительно, что ЛЕДИ СМЕРТЬ его разыскивает.
А тот, в книжном магазине, выглядел на 4050. Ну ясно. Он не Селин. Или же он придумал, как победить процесс старения. Взять кинозвезд: они снимают кожу с зада и приживляют к лицу. На заду кожа морщится позже всего. Последние годы они дохаживают с ягодицами вместо лиц. Пошел бы на это Селин? Кому охота дожить до 102 лет? Только дураку. И с чего бы Селину захотелось жить так долго? Все это какое-то сумасшествие. Леди Смерть сумасшедшая. Я сумасшедший. Пилоты авиалайнеров сумасшедшие. Никогда не смотри на пилота. Поднимайся на борт и заказывай выпивку.
Я понаблюдал, как трахаются две мухи, и решил позвонить Леди Смерти. Расстегнул ширинку и ждал ответа.
Алло, послышалс ее голос.
М-м-м, сказал я.
Что? А, это вы, Билейн. Как продвигаетс дело?
Селин мертв. Он родился в 1891 году.
Статистика мне известна, Билейн. Слушайте, я знаю, что он жив... где-то... и в книжном магазине мог быть он. Вы что-нибудь выяснили? Он мне нужен. Очень нужен.
М-м-м... сказал я.
Застегнитесь.
А?
Дурак, я сказала застегнись.
А?.. Сейчас...
Я должна определенно знать, есть он или нет его. Я вам сказала: у меня с ним не клеится. Психологический тормоз. Бартон рекомендовал вас, сказал, что вы один из лучших.
А, да, кстати, как раз сейчас работаю на Бартона. Пытаюсь разыскать Красного Воробья. Что вы об этом думаете?
Слушайте, Билейн, распутайте историю с Селином, и я вам скажу, где Красный Воробей.
В самом деле, леди? О, я бы для вас что угодно сделал!
Ну например!
Ну, убил бы моего любимого таракана, выпорол бы ремнем мать, если бы она была здесь...
Хватит молоть! Я начинаю думать, что Бартон меня разыграл. Беритесь-ка лучше за дело. Или вы распутаете историю с Селином, или я за вами приду.
Одну минутку, леди.
Трубка у меня в руке молчала. Я положил ее на рычаг. Ох. За мной-то она явится без всяких тормозов.
Меня ждала работа.
Я поискал глазами: нет ли где мухи, чтобы убить.
Дверь распахнулась, на пороге стоял Маккелви и большая слабоумная куча дерьма. Маккелви посмотрел на меня и кивнул на кучу.
Это Томми.
Томми смотрел на меня мутными глазками.
Очень приятно, сказал он.
Маккелви улыбнулся мне жуткой улыбкой.
Так вот, Билейн, Томми здесь с одной целью, и эта цель медленно превратить вас в лепешку кровавого куриного говна. Так, Томми?
Угу, сказал Томми.
По виду он весил килограммов сто семьдесят. Ну, состричь на нем шерсть будет этак сто шестьдесят.
Я любезно улыбнулся ему.
Слушай, Томми, ты ведь меня не знаешь, правда?
Угу.
Так зачем тебе меня бить?
Потому что мистер Маккелви так велел.
Томми, а если мистер Маккелви велит тебе выпить твое пи-пи, ты выпьешь?
Ты не путай моего парня! сказал Маккелви.
Томми, а если мистер Маккелви велит тебе съесть мамино ка-ка, ты съешь мамино ка-ка?
А?
Заткнись, Билейн, здесь разговариваю я!
Он повернулс к Томми.
А ну-ка, разорви мне этого типа, как старую газету, разорви его в клочья и пусти к чертям по ветру, понял?
Я понял, мистер Маккелви.
Ну так чего ты ждешь, последней розы лета?
Томми шагнул ко мне. Я вынул из ящика стола люгер и навел на исполинскую тушу.
Стой, Томас, или сейчас тут будет больше красного, чем на всех футболках стенфордской команды!
Э, сказал мистер Маккелви, откуда у тебя эта штука?
Сыщик без машинки все равно что кот с презервативом. Или часы без стрелок.
Билейн, сказал Маккелви, ты чушь порешь.
Мне уже говорили. А теперь скажи своему парню "тпру", или я проделаю в нем такое окошко, что арбуз пройдет!
Томми, сказал Маккелви, отойди назад и встань передо мной.
Томми повиновался. Теперь надо было решить, что с ними делать. Это было непросто. В Оксфорде мне стипендию не платили. Биологию я проспал и в математике не отличался. Но до сих пор умудрялся остатьс в живых.
Кажется.
А пока что я сдал себе некоего туза из некоей заряженной колоды. Ход был за мной. Сейчас или никогда. Приближался сентябрь. Вороны держали совет. Солнце исходило кровью.
А ну-ка, Томми, сказал я, на четвереньки! Живо!
Он посмотрел на меня так, как будто не очень хорошо слышал.
Я холодно улыбнулся ему и щелкнул предохранителем.
Томми был глуп, но не окончательно.
Он упал на четвереньки, встряхнув весь 6-й этаж, как землетрясение в 5,9 балла. Мой фальшивый Дали упал на пол. Тот что с подтаявшими часами.
Глыбясь как Большой Каньон, Томми глядел на меня снизу.
А теперь, Томми, сказал я, ты будешь слоном, а Маккелви будет погонщиком!
А? сказал Томми.
Я посмотрел на Маккелви.
Давай-давай! Залезай!
Билейн, ты спятил?
Как знать? Безумие относительно. Кто определяет норму?
Я не знаю, сказал Маккелви.
Залезай давай!
Ладно, ладно. Но у меня никогда не было таких неприятностей с должниками.
Залезай, жопа!
Маккелви вскарабкался на Томми. Но свесить ноги ему было трудно. Он чуть вдоль не разорвался.
Хорошо, сказал я. Теперь, Томми, ты слон, и ты повезешь Маккелви по коридору к лифту. Приступай!
Томми пополз из кабинета.
Билейн, сказал Маккелви, я тебе отплачу. Клянусь лобком моей матери!
Залупись еще раз, Маккелви, и я заткну твой член в мусоропровод!
Я открыл дверь, и Томми со своим погонщиком уполз из кабинета.
Он пополз по коридору, а я, засовывая люгер в карман пиджака, нащупал там что-то скомканный листок. Я вынул его. Мои письменные ответы на экзамене, когда я пересдавал на водительские права. Все исчеркано красным. Я провалился.
Я бросил бумажку за спину и последовал за моими друзьями.
Мы подошли к лифту, и я нажал кнопку.
Я стоял, напевая мотивчик из "Кармен".
