ЯВЛЕНИЕ IX
Ф и г а р о один, выходит из соседней комнаты.
О, очаровательная предосторожность! Запирай, запирай дверь на улицу, а я, уходя, отопру ее графу. Этот Базиль -- изрядный мерзавец! К счастью, глупости в нем еще больше, чем подлости. Для того чтобы твоя клевета произвела впечатление в обществе, нужно быть из хорошей семьи, благородного звания, иметь имя, занимать определенное положение, словом иметь вес. А тут какой-то Базиль! Его сплетням никто не поверит.
ЯВЛЕНИЕ Х
Р о з и н а вбегает, Ф и г а р о.
Р о з и н а. Как, вы еще здесь, господин Фигаро? Фигаро. К великому для вас счастью, сударыня. Ваш опекун и ваш учитель пения, полагая, что они здесь одни, говорили между собой начистоту... Р о з и н а. А вы подслушивали, господин Фигаро? Вы же знаете, что это очень дурно! Ф и г а р о. Подслушивать? Между тем, когда вам нужно что-нибудь явственно услышать, то это наилучшее средство. Было бы вам известно, что завтра ваш опекун намерен на вас жениться. Р о з и н а. Боже милосердный! Ф и г а р о. Не бойтесь, мы ему наделаем столько хлопот, что ему некогда будет думать об этом. Р о з и н а. Вот он идет, спуститесь по маленькой лестнице. Я из-за вас умру от страха.
Фигаро убегает.
ЯВЛЕНИЕ XI
Б а р т о л о, Р о з и н а.
Р о з и н а. С вами здесь кто-то был, сударь? Б а р т о л о. Дон Базиль. Я его проводил до входной двери, у меня есть на то основания. Вы, конечно, предпочли бы, чтобы это был господин Фигаро? Р о з и н а. Мне это совершенно безразлично, уверяю вас. Б а р т о л о. Любопытно мне знать, какой такой важный разговор мог быть у цырюльника с вами? Р о з и н а. Вы меня серьезно спрашиваете? Он мне сообщил о здоровье Марселины; по его словам, она себя еще очень неважно чувствует. Б а р т о л о. Сообщил о здоровье? Бьюсь об заклад, что ему было поручено передать вам письмо. Р о з и н а. От кого бы это, позвольте узнать? Б а р т о л о. От кого? От того, чье имя женщины никогда не называют. Почем я знаю? Может быть, ответ на бумажку, выпавшую из окна. Р о з и н а (в сторону). Всякий раз попадает в точку. (Бартоло.) Вы этого, право, заслуживаете. Б а р т о л о (смотрит Розине на рука). Так оно и есть. Вы писали. Р о з и н а (в замешательстве). Вам, должно быть, так хочется меня уличить, что это даже становится забавным. Б а р т о л о (берет ее за правую руку). Совсем не хочется, но вот пальчик-то у вас в чернилах! Что, хитрая сеньора? Р о з и н а (в сторону). Проклятый! Б а р т о л о (все еще держит ее руку). Когда женщина одна, ей кажется, что все будет шито-крыто. Р о з и н а. Ну, конечно... Веское доказательство!.. Перестаньте, сударь, вы мне вывихнете руку. Я перебирала вещи возле самой свечи и обожглась, а мне давно говорили, что обожженное место надо помазать чернилами, -- я так и сделала. Б а р т о л о. Вы так и сделали? Посмотрим, подтвердит ли второй свидетель показания первого. Мне точно известно, что в этой пачке шесть листов бумаги, -- я их пересчитываю каждое утро, и еще сегодня пересчитывал. Р о з и н а (в сторону). Ах. болван!.. Б а р т о л о (считает). Три, четыре, пять... Р о з и н а. Шесть... Б а р т о л о. Шестого-то как раз и нет. Р о з и н а (опустив глаза). Шестого? Из шестого я сделала пакетик для конфет и послала их маленькой дочке Фигаро. Б а р т о л о. Дочке Фигаро? А почему же совсем новенькое перо в чернилах? Вы что же, надписывали этим пером адрес дочки Фигаро? Р о з и н а (в сторону). У этого ревнивца особый нюх!.. (Бартоло.) Я им подрисовывала стершийся цветок на камзоле, который я вам вышиваю. Б а р т о л о. Как это похвально! Чтобы можно было вам поверить, дитя мое, вам не следовало краснеть всякий раз, как вы пытались утаить истину, но именно этого-то вы еще и не умеете. Р о з и н а. Ах, сударь, покраснеешь тут, когда из самых невинных поступков делаются такие злостные выводы! Б а р т о л о. Понятно, я не прав. Обжечь себе палец, намазать его чернилами, сделать пакетик для конфет дочке Фигаро и подрисовать цветок на моем камзоле, -- что может быть невиннее? И, тем не менее, сколько лжи для того, чтобы скрыть одно истинное происшествие!.. "Я одна, меня никто не видит, после я могу лгать сколько душе угодно". Но кончик пальца в чернилах, перо запачкано, бумаги не хватает! Всего не предусмотришь. Смею вас уверить, сеньора, что отныне, когда я буду уходить в город, за вас мне будет отвечать двойной поворот ключа.
ЯВЛЕНИЕ XII
Г р а ф, Б а р т о л о, Р о з и н а. Граф, в форме кавалериста, делая вид, что он навеселе, напевает "Разбудим ее".
Б а р т о л о. Что ему надо? Какой-то солдат! Идите к себе, сеньора. Г р а ф (напевая "Разбудим ее", направляется к Разине). Кто из вас двух, сударыни, зовется доктором Чепухартоло? (Тихо Разине.) Я -- Линдор. Б а р т о л о. Бартоло! Р о з и н а (в сторону). Он произнес имя Линдор! Г р а ф. Чепухартоло он или Олухартоло, я на это плевать хотел. Мне важно знать, которая из вас... (Розане, показывая записку.) Вот вам письмо. Б а р т о л о. Которая! Вы же видите, что это я! Которая! Уйдите, Розина, он, как видно, пьян. Р о з и н а. Потому-то я и останусь, сударь, ведь вы один. Присутствие женщины иногда действует. Б а р т о л о. Идите, идите, я не из робких.
ЯВЛЕНИЕ XIII
Г р а ф, Б а р т о л о.
Г р а ф. А, я вас сразу узнал по приметам! Б а р т о л о (графу, который прячет письмо). Что это вы прячете в карман? Г р а ф. Я для того и прячу в карман, чтобы вы не знали, что это такое. Б а р т о л о. По приметам! Вы не с солдатом разговариваете. Г р а ф. А вы думаете, что так трудно описать ваши приметы?
С трясучей лысой головою, С фигурой грузной и кривою И с тусклым взглядом пескаря; Нога -- точь-в-точь медвежья лапа, Лицо темней, чем у арапа, На вид свирепей дикаря. Одно плечо другого выше; Нос -- точно острый выступ крыши: Ворчливый, хриплый звук речей. Рот -- на манер звериной пасти... У всех дурных страстей во власти: Ну, словом, перл среди врачей!
Б а р т о л о. Что это значит? Вы пришли меня оскорблять? Вон отсюда сию минуту! Г р а ф. Вон отсюда! Ай-ай, как невежливо! Вы человек грамотный, доктор... Бородартоло? Б а р т о л о. Не задавайте мне дурацких вопросов. Г р а ф. О, это вас не должно обижать! Я ведь тоже доктор и уж во всяком случае не хуже вашего умею... Б а р т о л о. Это каким же образом? Г р а ф. Да я же врач полковых лошадей! Потому-то меня и назначили на постой к собрату. Б а р т о л о. Смеют равнять коновала... Г р а ф. (Говорит.)
Простите, доктор, виноват: Вы и отец ваш Гиппократ Гораздо выше нас, быть может!
(Поет.)
Наука ваша, милый друг, Куда существенней поможет: Не уничтожит злой недуг, Зато больного уничтожит!
Ну, разве это для вас не похвала? Б а р т о л о. Таким невежественным знахарям, как вы, вполне пристало унижать первейшее, величайшее и полезнейшее из искусств! Г р а ф. Особенно полезное для тех, кто им занимается. Б а р т о л о. Такое искусство, успехи которого почитает за честь озарять само солнце! Г р а ф. И чьи оплошности спешит укрыть земля. Б а р т о л о. Сейчас видно, неуч, что вы привыкли разговаривать с лошадьми. Г р а ф. Разговаривать с лошадьми? Ай, доктор, а еще умный человек! Неужели вам не известно, что коновал лечит своих больных, ни о чем с ними не говоря, меж тем как врач подолгу с ними говорит... Б а р т о л о. Не леча их? Вы это хотите сказать? Г р а ф. Это вы сказали, а не я. Б а р т о л о. Кой черт принес сюда этого треклятого пьянчужку? Г р а ф. Душа моя, вы, кажется, отпускаете на мой счет шуточки? Б а р т о л о. В конце концов что вам угодно? Что вам нужно? Г р а ф (делает вид, что очень рассердился). Вот тебе раз! Что мне угодно! Да вы что, сами не видите?
ЯВЛЕНИЕ XIV
Р о з и н а, г р а ф, Б а р т о л о.
Р о з и н а (вбегает). Господин солдат, не гневайтесь, прошу вас! (Бартоло.) Говорите с ним помягче, сударь: человек не в полном рассудке... Г р а ф. Вы здраво рассуждаете: он не в полном рассудке, но ведь мы-то с вами люди рассудительные! Я -- человек учтивый, вы -- красивы... Вот и весь сказ. Одним словом, в этом доме я признаю только вас. Р о з и н а. Чем могу служить, господин солдат? Г р а ф. Сущей безделицей, дитя мое. Но только, может быть, я выражаюсь не совсем ясно... Р о з и н а. Я догадаюсь. Г р а ф (показывает ей письмо). Вчитайтесь получше, как можно лучше. Все дело в том... Скажу вам напрямик: позвольте мне у вас переночевать. Б а р т о л о. Только и всего? Г р а ф. Больше ничего. Вот вам записка от нашего квартирмейстера. Б а р т о л о. Посмотрим.
Граф прячет письмо и подает ему другую бумагу.
(Читает.) "Доктору Бартоло предлагается приютить, накормить напоить и спать уложить..." Г р а ф (подчеркивает). Спать уложить. Б а р т о л о. "...только на одну ночь некоего Линдора. По прозванию Школяра, кавалериста полка..." Р о з и н а. Это он, он самый!.. Б а р т о л о (живо Разине). Что такое? Г р а ф. Ну, что ж, разве я вам солгал, доктор Балдартоло? Б а р т о л о. Можно подумать, что этому человеку доставляет какую-то злобную радость на все лады коверкать мою фамилию. Убирайтесь вы к черту с вашим Балдартоло, Бородартоло и скажите вашему нахалу-квартирмейстеру, что, после того как я съездил в Мадрид, меня освободили от постоя. Г р а ф (в сторону). Ах ты, господи, вот досада! Б а р т о л о. Ага, приятель, это вам не по вкусу? Даже хмель соскочил! А все-таки убирайтесь вы отсюда подобру-поздорову, живо! Г р а ф (в сторону). Чуть было себя не выдал. (Бартоло.) Убираться подобру-поздорову? Если вас освободили от постоя, то, я надеюсь, вас не освободили от обязанности быть вежливым? Убираться! Покажите мне ваше свидетельство об освобождении. Хоть я и не грамотен, а все-таки разберу. Б а р т о л о. Сделайте одолжение. Оно у меня тут, в бюро. Г р а ф (не сходя с места, в то время как Бартоло направляется к бюро). Ах, моя прелестная Розина! Р о з и н а. Так вы -- Линдор? Г р а ф. Возьмите же скорей письмо. Р о з и н а. Осторожнее, за нами следят. Г р а ф. Достаньте платок, я уроню письмо. (Приближается к ней.) Б а р т о л о. Но-но, сеньор солдат! Я не люблю, чтобы так близко подходили к моей жене. Г р а ф. Разве это ваша жена? Б а р т о л о. А что же тут такого? Г р а ф. Я вас принимал за ее предка не то с отцовской, не то с материнской, вернее с праматеринской стороны, -- между ней и вами по крайней мере три поколения. Б а р т о л о (читает бумагу). "На основании точных и достоверных сведений, полученных нами..." Г р а ф (снизу ударяет рукой по бумаге, и она взлетает под потолок). На что мне вся эта белиберда? Б а р т о л о. Знаете что, солдат? Я сейчас кликну слуг и они вам покажут. Г р а ф. Сражение? Извольте! Сражаться -- это мое ремесло (показывает на пистолет за поясом), они у меня отведают пороху. Вы, сударыня, вероятно, никогда не видели сражения? Р о з и н а. И видеть не хочу. Г р а ф. А между тем нет ничего веселее сражения. Прежде всего вообразите (наступает на доктора), что неприятель по ту сторону оврага, а наши -- по эту. (Разине, показывая письмо.) Достаньте платок. (Плюет на пол.) Положим, это овраг.
