дикий взгляд, капля крови на щеке. Тяжелое дыхание не проходило, мужчина попытался успокоиться, но сердце словно бы билось все быстрее и быстрее. Мария успела одеться обратно и сейчас сидела на дальнем краю кровати, подальше от уже переставшего истекать кровью, трупа. На кровати рядом с ней лежал небольшой чемоданчик.
– Что это?
– Это…он с ним пришел.
Ярославский прошел мимо трупа и взял в руки чемодан. Тяжелый, внутри лежало нечто, довольно весомое. Он вернул его на кровать и попытался открыть, щелкнули замки, чемодан открыл свои недра для Марии и Дмитрия. Внутри лежал револьвер «Наган» с синеватой ручкой, на теле которой было выгравирована какая-то небольшая сценка, ниже были инициалы Кодзинского. В пошарканном чемодане, прямо под тяжеловаты револьвером лежало несколько сотен бумаг, явно судебного происхождения, адвокатские документы. Рядом же, по левому краю лежало 5 патронов для револьвера. Ярославский вытащил оружие, открыл барабан и проверил его, в барабан было вставлено 7 патронов, он был полон. Мария испугано перевела взгляд с трупа на Ярославского.
– Откуда у него оружие
– Возможно это подарок, видишь…тут какая то гравировка, возможно за заслуги получил. Вряд ли на войне…
– А разве можно?
– Им…им все можно.
Ярославский попытался прицелиться с револьвера, закрыл левый глаз, провел оружием по всей комнате, навел дуло в сторону трупа, ещё раз проверил барабан, а после засунул его за пазуху. После взял пять патронов из чемодана и насыпал их себе в карман пальто. Мария закрыла чемодан и сбросила его на пол, этим шумом она привлекла внимание Ярославского.
– Не шуми…так, что же теперь делать.
– У тебя…тебя есть оружие. Иди туда.
– Там офицеры.
– Убей их.
– Не могу, как же…они не заслуживают этого, они на войне могут погибнуть, от вражеской пули. Я им не враг и они тоже…нет, смерть в городе не для них. Тем более от моих рук.
Мария закрыла глаза руками, а после тихо пробормотала:
– Я могу…отвлечь ещё трезвых или не спящих офицеров. Чтобы ты прошмыгнул туда…но ведь, услышав выстрел…они прибегут.
– Понимаю…тогда…тогда так и сделаем. Ты готова?
Мария кивнула, ещё раз окинула тело Кодзинского грустным взглядом, полным смесью из жалости и отвращения, быстро повернула ключ в замке, открыла дверь и выпорхнула из комнаты, хлопнув дверью. Ярославский остался один, а в его руках ржавые ключи от комнаты. Посреди комнаты лежал холодный окровавленный труп.
Ключ повернулся в замке и крепко закрыл дверь, хотя бы на время. Ярославский быстрым движением бросил ключи в карман, ещё раз проверил револьвер, а после медленно вышел в фойе, все ближе подходя к кухне и толпе офицеров. Мария уже успела подойти к не спящим офицером и позвала их куда то в центр фойе, они послушно поплелись за ней, с улыбками, оправляя форму и усы. Офицер, с которым общался Ярославский, остался сидеть за столом, возле него было двое спящих товарищей. Мария начала танцевать какой-то диковинный и причудливый танец для офицеров, Ярославский же подошел к столу с офицерами. Уже видевший его военный поднял голову от стола, Дмитрий тихо и коротко сказал:
– Я хочу пройти в тайную комнату.
Офицер подумал секунду и просто кивнул, для большего понимания, он просто махнул рукой в сторону коридора, рядом с кухней. Ярославский прошел туда, в след ему офицер медленно пробормотал:
– Надеюсь, ты знаешь что делаешь?
Спящие офицеры нечего не заметили, как впрочем, и все остальные люди, Ярославский шел по коридору, в конце которого находилась деревянная дверь, рядом с ней на вешалке висело пальто черного цвета и фетровая шляпа. Он подошел к двери, сердце снова начало биться, дыхание перехватило, а руки покрылись потом. Неожиданно и в первый раз за сегодняшнюю бесконечную ночь Ярославскому по настоящему стало страшно от совершенных действий, от будущей кары, от уничтожения своей души. Правой рукой он вытащил «Наган», левой же рукой взялся за ручку двери, облизнув губы, он скользкой рукой повернул ручку и быстрым движением влетел в комнату.
На потолке была включена лампа, что освещала всю комнату, посередине комнаты стояла кровать белого цвета, близ неё стояло два небольших столика. На одном были сложены явно ещё детские вещи аккуратной стопкой, на второй стоял поднос с фруктами и алкоголем различного вида. В комнате было окно, возле него стояла девушка, впрочем, в представлении Ярославского, она была скорее девочкой, на ней было лишь нижнее кружевное белье. На кровати же развалившись спиной к вошедшему лежал судья Венедиктов, в одних трусах и сигаретой в зубах, он рассматривал тельце девочки. Заметив, что дверь раскрылась, он попытался повернуть голову, но Ярославский вмиг подлетел к нему и крепко ударил рукояткой револьвера, предварительно закрыв дверь, дабы крики было слышно хуже. Девочка, заметив незнакомца, забралась на подоконник и уже хотела было кричать, но Ярославский нацелил револьвером на неё и тихо прошипел:
– Молчи!
После этого он обошел кровать и нацелился прямо в старческое, испещренное морщинами лицо судьи, у того на голове была кровь, он тихо стонал, очки с его лица упали на пол комнатушки, Ярославский ударил кулаком в голову судьи ещё раз, после усадил его ровно на кровать, дабы он не закрывал свое мерзкое лицо. Ярославский обернулся и снова шикнул девочке:
– Закрой дверь, только попробуй убежать!
Девочка, дрожа всем телом, спустилась с подоконника и вялой походкой поплелась в сторону двери. Венедиктов заметив, что девочка послушно выполняет приказ незнакомца, судья попытался что-то сказать, но Ярославский вмиг отмел любые попытки открыть рот судью, ещё раз ударив его револьвером по голове. Старый судья снова застонал, замок двери громко щелкнул, и в комнате наступила тишина. Девочка села на пол, оперевшись на дверь, слезы катились по её детским щекам, а глаза не сводились с Ярославского. Последний же снова проверил барабан револьвера, после поправил револьвер, нанес ещё один удар по судье и спросил:
– Ты понимаешь, кто я? Ты помнишь меня? А помнишь ли ты Анну Ярославскую?
Ещё один удар, в правом глазу судьи лопнул капилляр, кровь с головы тонкой струйкой начала течь по лицу, кровь из носа неприятно брызнула на голый торс судьи и белое постельное белье. Целый левый глаз он поднял на Ярославского, его губы задрожали, и судья тихим голосом пробормотал:
– Кк…как же, нет….
– Я смог, я смог даже больше…сколько ты предположишь мне дадут за убийство урода Николая Старцева, адвоката Кодзинского и тебя! А, ублюдок?
Старый судья вяло поднял руки в дружеском жесте, но Ярославский с силой ударил револьвером по рукам, старик скривился
