Синти не заставляет себя долго ждать: едва вытурив посетителей и повесив замок, я слышу знакомый стук в заднюю дверь. И вот мы уже в спальне, срываем друг с друга одежду как парочка подростков. Пышные телеса Синти заполняют все вокруг, мы сливаемся в потный ком, и она взрывается, как заправская бомба с часовым механизмом. Чесать-молотить!
На следующий день проклятые дожди немного поутихли, но голова после вчерашнего гудит вовсю. Синти не осталась – набрехала своему старику, что играет в карты с подружками, вот и смылась ни свет ни заря. Я тоже не стал слишком долго валяться. Прогулялся по городку, закупил хорошей рыбы прямо с лодки, а потом взял да и позвонил своей бывшей в Уолтон-на-Темзе. Не успел я двух слов сказать, как эта сонная корова заявляет, неплохо, мол, чтобы Эмили провела у меня часть школьных каникул. Иными словами, «мне надо потрахаться, и я не хочу, чтобы дочка путалась под ногами».
Финтит, грязная старая карга!
Все настроение испоганила, ей-богу. Но не стоит падать духом, главное, спокойствие и порядок. Сажусь в машину и качу на ту сторону, к фрицам, сначала по прибрежному шоссе номер один, потом в объезд этой паршивой помойки – Пуэрто-дель-Росарио. Как только сворачиваешь на шоссе номер двадцать и берешь на юг, к Гран-Тарахалу, попадаешь в совсем другой мир. Эта часть острова гораздо красивее, и здесь в основном обосновалась немчура. Едешь и думаешь: кто, черт побери, войну выиграл? Паркуюсь возле любимого ресторанчика, захожу внутрь… Дохлый номер. Знакомой официанточки нигде не видно – наверное, сегодня не работает. Ладно, переживем, зато есть камбала на гриле.
Хороший обед прибавляет мне сил, и я возвращаюсь в паб. Мой партнер уже на месте, вскоре появляется и Синти.
– Как у тебя с Марси? – спрашиваю Роджа тихонько.
– Да нет у меня ничего с Марси! – раздраженно фыркает он.
Вот придурок, и чего злится? Можно подумать, это для кого-нибудь тайна.
У бара трется парочка сомнительных типов. Здоровый громила, стриженный ежиком, в зеркальных очках, и пронырливого вида коротышка с бегающими глазками и сальными волосами, зачесанными назад. Этот расфуфырен как педрила: в ушах серьги, золотые цепи на шее, браслеты на запястьях, пальцы все в перстнях. Однако меня больше заинтересовал их разговор. Вообще-то я не люблю совать нос в чужие дела, но когда стоишь за шторкой в конце стойки и типа проверяешь счета, слышно почти каждое слово, а эти козлищи думают, что я в задней комнате. Стою я так, значит, пролистываю амбарную книгу, а сам уши навострил.
– …Ей кое с кем придется порвать, чтобы пролезть наверх.
Не буду называть имен, но у девки все шансы стать звездой; жаль, если не сложится из-за лишних слухов… – Похоже, это говорит золоченый коротышка с лицом хорька.
– Ты про Грэма, что ли? – Стриженый здоровяк хрипит, как злодей из телесериала.
У его собеседника голос тонкий, гнусавый и насквозь фальшивый.
– Я же сказал, без имен, хотя шапка впору…
– Короче, спаси ее от самой себя, Трев.
– Вот потому я с ней и поужинаю, за бутылочкой винца поговорим серьезно…
– Серьезно?..
– О ее будущем. Не хочу, чтобы она его просрала. Ей нужна дисциплина, твердая рука. Иначе пиши пропало.
– Лишняя доброта вредит.
– Именно, Крис, в самую точку. Так что если Грэм исчезнет, это сильно облегчит мне работу.
Громила долго молчит.
– Исчезнет… Не просекаю: исчезнет из ее жизни или исчезнет насовсем?
– Все равно, – отвечает коротышка, тихо и едва разборчиво.
– Она ж расстроится, Трев.
– На время, Крис, на время. Поплачется в подставленное крепкое плечо и быстро придет в себя…
Тут подскакивает Синти и что-то вопит, откидывая занавеску. Тупая корова! Отморозки дружно поворачиваются и застывают, видя меня за стойкой. В их угрожающих взглядах ясно читается: «Что ты слышал?». Я старательно пролистываю книгу, но щеки предательски горят.
– Да, милая? – спрашиваю рассеянно.
– У нас не хватает «Сан-Мигеля» и «Короны»!
– А где Родж? – удивляюсь я, будто не в курсе.
– Отлучился ненадолго.
Знаю я, куда он отлучился, кобель гребаный!
– Черт побери, детка, неужели нельзя оставить меня в покое? – Погруженный такой весь вдела, я поворачиваюсь к подозрительной парочке, будто только что их заметил, и с улыбкой киваю. Здоровяк натянуто улыбается в ответ, зато глаза плюгавого коротышки пронзают меня насквозь. – Я что, один
должен всем заниматься?
Бросаю книгу и топаю вниз по ступенькам, ругая на чем свет стоит идиотку Синти и всех баб заодно.
Бандюганы, долбоебы хреновы. Всегда терпеть их не мог, даже дома. Нет, не то чтобы сам без греха, но от всяких гангстерских распальцовок просто с души воротит. По большей части эти типы – тупые вонючие качки, а ведь приходится им поддакивать, смеяться над их блядскими шуточками.
Наконец, отморозки допивают и уходят. Прилизанный тип, увешанный золотом, кивает мне на прощание с таким видом, что я долго потом себе места не нахожу.
К ночи в пабе становится спокойнее, и мы с Винсом и Бертом усаживаемся раскинуть картишки. Забавно думать, что, удерживая Берти, я тем самым помогаю Роджу пялить его жену. Ну, не знаю… Что касается Винса, то он парень нормальный, из Манчестера или откуда-то рядом. Здесь занимается сдачей внаем недвижимости. Скользкий тип: вечно разъезжает по делам, и денег полные карманы. Берти держит лавочку спортивных товаров, но куплена она, боюсь, не на трудовые доходы. Тот еще жук, вечно дергается, едва в бар заходит кто незнакомый.
Мы с Винсом на пару подкалываем Берти.
– Ты что, за всю жизнь не имел гомосексуальных контактов? – удивляюсь я.
– Конечно, нет! – отвечает Берти с оскорбленным видом.
Я недоверчиво качаю головой, разглядывая карты.
– Надо же, тебе сороковник ломится, а ни разу не пробовал.
Берти оглядывается на Винса. Тот с загадочной улыбкой пожимает плечами.
Берти явно встревожен.
– Че-е-го? – Он снова поворачивается к Винсу. – Ты, что ли, пробовал?
Винс презрительно щурит свои большие глаза.
– А то… – цедит он с манчестерским говорком. – В жизни надо все испытать.
Берти давится пивом, кашляет и отставляет кружку, изумленно глядя на Винса.
– Не может быть… – Он поворачивается ко мне. – А ты?
– Черт побери, мне тридцать девять стукнуло, – хмыкаю я. – Не всем же быть монахами-отшельниками.
– Я не отшельник, – протестует Берти, голос его срывается.
– Ну да, конечно. – Винс иронически качает головой.
– Вообще-то если хотите знать… – смущенно мямлит Берти. – Один раз…
Мы с Винсом придвигаемся поближе, навострив уши. Недоумок описывает свое приключение в каком-то голубом притоне в Клапэме. Даем ему закончить и разражаемся дружным хохотом.
– Вот как, значит? Ну-ну… Эх ты, мы же пошутили!
Нокаут! Всегда подозревал, что старина Берти голубой. Тычу в него пальцем и хихикаю.
– Гомик! Педрила сраный!
Берти умоляет нас никому не рассказывать. Он, мол, просто растерялся от наших неожиданных «признаний» и все выдумал, чтобы не выделяться из компании. На самом деле, зная Берти, в это легко поверить, но мы ничего не хотим слушать – гомик, и все тут! Однако, видя, в какой он панике, обещаем держать язык за зубами.
Само собой, на следующее утро в пабе только и разговоров, что об этой истории. Кто-то проболтался – поди узнай кто. В общем, мы с Винсом теперь для Берти – главные враги. Слух дошел до Марсии, и она в страхе перед СПИДом наложила полный запрет на постельные отношения, хотя, судя по всему (вернее, по словам Роджа), она и раньше-то мужа не слишком баловала. Короче, Берти теперь занят сбором доказательств своей невиновности. Хрен он вывернется; я, во всяком случае, помогать не намерен.
После закрытия является ко мне с претензиями.
– Один из вас проболтался! – гонит Берти с места в карьер. – Все в баре об этом знают. Даже Марсия…
– Чушь. Я ничего ей не говорил. От кого она услышала?
– От какого-то мужика в баре!
– От кого именно?
– Понятия не имею. Она не говорит.
– Ну, это слишком неопределенно, – качаю я головой. – А с чего бы ей не сказать?
Таким недоумкам, как Берти, как бы они ни разорялись, надо просто задавать вопрос за вопросом – это быстро приводит их в себя.
– Да не знаю я! – твердит он как попугай, весь на нервах.
Я снова качаю головой.
– Подозрительно это, старина.
– Почему? Что подозрительно?
Так и тянет рявкнуть: «Да ты сам подозрительный, жоподрал сраный!», но приходится все ему разжевывать. Старый добрый Берти, благослови его бог, сообразительностью не блещет.
– Если бы моя кошелка заявила, мол, говорят, что я торгую задницей, я бы уж постарался выяснить, кто именно. «Все в баре» меня не устроило бы. Первым делом я спросил бы себя: кому выгодно, чтобы она так думала?
Кажется, дошло. Берти шумно втягивает воздух.
– Значит, к ней ходит Родж?
