Тик-Так, мечом рассекая, словно тёмные волны, набрасывавшихся на него со всех сторон врагов, старался не выпускать из поля зрения юркую подружку, что было чрезвычайно сложно. Эллис скакала от врага к врагу, как бешеный кузнечик.
— Эй, супер-детка, осторожней! Ты мне дорога как память о том, чего ещё не было! — кричал он, пытаясь переорать автоматы гвардейцев, общий стон раненых и торжествующие вопли наносящих удары бойцов.
— И никогда не будет! Не беспокойся за меня, мой толстый друг! Ведь я не супер дет кар, я супер деф кар! Улавливаешь разницу, Тик-Так? Машина для убийства — крошка Эллис!
Никто не заметил, как в полной темноте за крыльями мечущихся в небе бабочек зашло и вышло снова солнце. Время для стремительно редеющих участников битвы остановилось.
Поэтому, когда барбикенов неожиданно больше не осталось, и гусеницы, завалившись набок, почернели, перестав плеваться, а небо внезапно сделалось привычного розового цвета, потому что бабочки шустро разлетелись в разные стороны, никто не мог сказать, сколько времени длилась бойня при портале Роддома. А длилась она двое суток. Оставшиеся в живых Тик и Эллис, а также с десяток эгоровцев и единственные выжившие из гвардейцев Тру-Пак и Покойник сели, привалившись к стене спасённого портала. Сил шумно радоваться не было. Только поле битвы, засыпанное телами погибших, немедленно заросло красными тюльпанами торжества и гордости. А над головами победителей птицы запели радостные песни победы. И совершенно напрасно. Маленькая битва была выиграна, но война проиграна окончательно. Ведь за двое суток, что они героически защищали этот портал, хитрый Кот и не менее хитрые, воспитанные им принцы спокойненько уничтожили защитников всех остальных порталов, и все бабочки Эмомира уже летали в небе Реала. В Эмокоре не осталось ни одной бабочки и ни одного барбикена. Все они как один лопнули, пополнив армию крылатых насекомых, отправившихся покорять мир людей. Во дворце-замке Маргит остался только Кот, который вывесил над парадным входом огромный белый флаг и приготовился ждать своей участи, уверенно надеясь, как всегда, хитро выкрутиться из ситуации. Хотя нет. Один барбикен всё-таки остался в Эмокоре. Вернее, полтора — барбикенка-отщепенка Мания и её сын — полубарбикен, рождённый от Эгора-эмобоя.
Выйдя из своего надёжного убежища на Пике Удовольствия, на горе, что стояла далеко-далеко, на самом краю Эмокора, Мания смотрела вниз на Эгород своими зоркими дырками вместо глаз и печально качала головой в афрокосичках. Всё пошло по самому плохому сценарию.
Глава 7
Крик № 2. Отпусти меня
Отпусти меня, Кит! Меня всё равно уже нет. Есть только твои сны, полные любви. Но сны — это не жизнь. Так не должно быть. Возникая из звенящей пустоты, я сразу же вижу твои счастливые глаза. Но это зыбкое счастье грёз. Я хотел бы быть с тобой всегда. Не во сне. Наяву. Но меня нет. Я должен уйти в пустоту, насовсем. А ты должна жить не снами, а настоящей реальной жизнью. Ты нарушаешь порядок мироздания своей любовью. И мир не сможет выдержать такой любви. Так нельзя. Ты должна быть счастлива без меня. Должна научиться быть счастливой без меня. Должна, и всё тут! И так будет, я знаю. Если ты меня отпустишь. Если ты меня забудешь. Если я останусь тёплой нотой в памяти твоего возродившегося сердца. Сделай это, девочка! Мне больно знать, что ты несчастна из-за меня и своим несчастьем обрушиваешь весь мир. Мир, в котором нам с тобой было так хорошо. Так не должно быть. Я не хочу стать причиной твоей гибели. Помоги мне. Отпусти меня. Забудь меня.
Всё, что могло быть, уже было. Когда через миллиарды лет всё закончится без нашей с тобой помощи и Земля превратится в горстку праха, в космосе всё равно будут сиять чистые, счастливые звёзды. Чистые и счастливые, как твоя благодарная улыбка в ту ночь, когда мы с трудом выпустили друг друга из объятий. Я видел её, и больше мне ничего не надо. Только чтобы ты была счастлива. Наяву. Без меня. Отпусти меня!
Глава 8
ДневниКити. Семейный день
Вчера у нас состоялся редкий семейный выезд за город, теперь спешу его увековечить в своём дневнике, пока воспоминания не потеряли яркость. У Риты отменились съёмки. День выдался на редкость солнечный и свежий. Мы решили, что будет преступлением пустить его на самотёк. Я отпросилась с работы, и мы выдвинулись в Павловский парк — бродить по тенистым аллеям.
Мы — это я, Рита, Кисс, Виски и Кармен. Кисс и Виски — изнеженные ленивые домашние создания, которым прогулки по парку сто лет не нужны. Они — сфинксы, и этим всё сказано. Петербургские сфинксы, голые кошки с бархатной, нет, даже велюровой кожей в складочку и восточным разрезом умных глаз. Выглядят они как инопланетяне, требуют постоянного внимания и общения и, по-моему, считают себя пупами земли и уж точно нашими с Риткой хозяйками. Хотя Рита ошибочно продолжает именовать и считать их своими верными фрейлинами. Как же! Мы созданы на радость грациозным мурчащим тварям, а не наоборот. Но я готова простить им их кошачье высокомерие за трогательную заботу, проявляемую к моему телу. Если я пришла усталой с работы, заныла спина или шея, голая подружка тут как тут. Нужно только лечь и дать поразительной твари запрыгнуть на больное место. Массаж в четыре лапы и терпеливое урчание до полного исчезновения боли и усталости гарантированы. Сфинксы очень заботятся о чужом здоровье, потому что сами очень болезненные, как все мутанты. Раньше у Риты жили три кошки, но Октопусси умерла до моего переезда. А ещё на их горячих телах очень удобно греть зимой замёрзшие руки и ноги. А ещё обожаю их холодные влажные носы и шершавые тёрочки языков. Такие вот волшебные сфинксы. Гордые и нежные. Болезненные и эротичные, болезненно-эротичные, как их хозяйка. На шеи фрейлинам Рита вчера надела выходные ошейники из чёрного бархата, украшенные блестящей бижутерией. Подготовила к выходу в свет. Или в тень. Аллеи же тенистые. Сфинксы обычно ездят с нами в красивых плетёных корзинках для пикника, которые мы таскаем в руках. Кисс в лиловой корзине, а Виски в бирюзовой.
Мы вообще очень живописная семья. Рита нарядилась во всё синее, словно готическая Мальвина. Синее платье с кринолином, синие тени, синие туфли, синие ажурные чулки и даже синий парик. Только вместо Буратино с ней ездила я, а вместо пуделя Артемона — две кошки и ворон. Мне досталась почётная роль пажа Риты, вернее, я выбрала её сама. Никакой косметики, смешные шорты и розовая трикотажная кофточка, через ткань которой преступно проступают бугорки закольцованных сосков. Если каких-то животных мой вид раздражает или возбуждает — их проблема. Мне плевать. На улице жарко, и я одеваюсь так, как мне удобно. А если кто перевозбудится и решит ко мне полезть, не завидую ему. У Риты очень острые ногти и тяжёлая рука. А в карманах её платья и моих шортов полно колюще-режущих ножниц. Конечно, не хотелось бы пускать в ход наш арсенал, мы мирная королевская семейка, место и время для нечастых прогулок всегда подбираем наиболее безопасное, сами ни к кому не лезем. Но если кто-то сунется к нам с дурными мыслями, пусть знает — мы всегда готовы к бою.
Особенно ворон Кармен, наш главный защитник. Вряд ли какому-нибудь смельчаку захочется испытать крепость своих глаз под его мощным острым клювом. Песня «Чёрный ворон» — про Кармена, стопроц. Когда я первый раз пришла к своей однокласснице Рите в гости, классе в пятом, то имела глупость назвать Кармена вороной. Рита и её маман долго смеялись, а мудрый ворон с тех пор затаил на меня обиду и не разговаривает со мной. А ведь может, собака. Во всяком случае, мне хочется так думать, глядя на него. Умнее глаз я не видела ни у кого из людей. И не мудрено. Рита говорит, что Кармену за двести лет и он жил ещё у их прадедушки. Глядя на его ажурную антикварную клетку в стиле югендштиль, куда при желании без потерь можно засунуть меня, я верю в солидный возраст Кармена. Со мной он не дружит, стоически терпит моё присутствие, разрешает покормить и убраться в клетке, с подозрением поблёскивая в мою сторону антрацитовыми бусинками глаз, а иногда даже осуждающе покачивает клювастой головой. Риту же он обожает. Трётся о руку королевы клювом, беспрекословно слушается и разрешает погладить. Они — прекрасная пара и выглядят как близкие родственники.
Вчера ворон всю дорогу послушно просидел у Риты на плече, на специальном поролоновом наплечнике. Нарядный синий шнур, связывавший его лапу с запястьем Риты, пригодился всего два раза, когда птицу выпускали погулять. Летать Кармен даже не пытается, хотя его могучие крылья в полном порядке. Здесь мы с ним очень похожи. Может, у него тоже когда-то случилась драма, перечеркнувшая последующую жизнь. Просто стало не к кому лететь и, значит, незачем.
До Витебского вокзала мы добирались на такси. Водитель, гость с Кавказа, так всё время пялился на Риту, сидевшую рядом с ним, что мы просто чудом никуда не впилились, а он так точно должен был окосеть на оба глаза. На вокзале перед электричками случилось обычное традиционное шоу. Каждому дураку нужно подойти поглядеть на Кармена, отпущенного погулять по перрону, и ляпнуть что-нибудь несуразное.
