Джим Кэррол - Дневники баскетболиста

Мой школьный приятель, упертый марксист Банти Гарден сегодня днем забил со мной стрелку и мы, вместе с его грудастой телкой, потащились на Блейкер-стрит смотреть какие-то старые фильмы с Богартом[10]. Богарт, кстати, в свое время проучился в нашей школе три года, но его выперли за неуспеваемость. Однако это неважно. Мы встретились на хате у его телки, поскольку ее предки свалили, и там меня ждала Мелоди, которая должна была стать моей подругой на тот день. Странная девчонка. Не в смысле уродина... просто странная: около пяти футов ростом, полноватая, с длинными волосами, мордашка круглая и из-за огромных глазищ похожа на выражение лица старинной куклы. И застывший непонятный взгляд, отчего она напоминает мне детишек из кино «Деревня проклятых». Еще я сразу обратил внимание на ее баллоны. Таких огромных у четырнадцатилетней девчонки я раньше не встречал. Реальные арбузы. И, понятное дело, без ума от Маркса, носит рабочую блузу и джинсы (стандартная экипировка)... узнаю таких за километр. Еще я удивился, когда по дороге в киношку она спросила, взял ли я с собой «план», и по ее тону я догадался, что лучше отвечать отрицательно, и сказал «нет». Тогда она погнала насчет «люди иногда начинают вести себя странно», когда принимают новые наркотики, и с точки зрения долбанутого общества кажутся жуткими исчадиями ада и все такое, о чем она прочла или в «Life» или где-то еще. Я понял, что она как огня боится кислоты, начитавшись всякого дерьма в газетах, но причем тут трава? У меня, вообще-то, было с собой децл, я-то полагал, что все в их компании курят. Потом в кино был прикол. Я попробовал эту дуру обнять, а она отпихнула мою руку и пробормотала: «Всему свое место и время». Боже праведный, кто в нашем возрасте ходит в кино, чтобы смотреть фильм? Ну и фиг с ней, я стал смотреть на старикана Хамфри. На обратном пути на квартиру я снова решил ее обнять и она опять меня отшила, сообщив ту же херню: «Всему свое место и время». А я-то думал, что снял девку, свихнувшуюся насчет антивоенных демонстраций и прочего гемора, поскольку раньше неоднократно цеплял богатых телок с коммунистическими убеждениями, и они чуть ли не насиловали. А тут, мать ее, чувиха... с такими гигантскими прыгающими перед моим носом буферами, и такой бесполезняк. Я решил сваливать: день коту под хвост, полный отстой, Банти — козел, с радостью дал бы ему по ебалу. Вот сука! Я даже купил ей билет, чего сам от себя не ожидал. Короче, мы пришли домой, завели пластинку Дилана, и тут, на тебе, она, помахивая сиськами, встает и шепотом зовет меня в одну из спален. Охуеть... Решил, что придется выслушать очередную теорию из «Капитала», но ведь этот гон обычно завершает трах. Узнал об этом позже. А сейчас обнаружил себя на кровати с расстегнутой ширинкой, а моя рука, наконец-то, оказалась на ее драгоценной пизде. Она перестала походить на старинную куклу. Когда я засадил ей, она хихикнула: «Видишь, всему свое место и время. Теперь пора».

Вечером ходили на игру «Knicks» в Гардене вместе с Кевином Долоном, Йоги, его кошмарной чувихой Маффи и Нардо Пу. «Knicks» впервые за два года выиграли у «Celtics», завсегдатаи Гардена, громко чавкающие сигарами, как всегда, охуевали от собственных балконных тусовок. Они обожают смотреть, как лажает Билл Рассел, и, мать их, они его реально опустили, бедняга Рассел сегодня играл на редкость херово. В защите от него толку никакого. Честно говоря, проявил себя полным говном. Все подборы за него делал старина Джонни Грин, а сам Билл постоянно мазал. В общем-то, его броски никогда не были выдающимися, но сегодня они отличались особой отвратностью. В один момент, ближе к концу, он был всего в полуметре от корзины, как какой-то пьяный уебок крикнул: «Бросай, попутный ветер тебе в спину, ты, ты, козел!» Услышал, как лохи на скамье «кельтов» отпустили на сей счет какие-то едкие замечания. Вообще, «Knicks» обязаны выдать мне бесплатный абонемент на все свои домашние матчи. Я честно посетил девятнадцать их домашних играх за последние пару лет, и они не проебали ни одной... и все торчат на последнем месте каждый год. Клянусь могилой матери... точнее, могилой бабушки, ведь моя мама пока жива.

Зато прикольной получилась обратная дорога. Разумеется, благодаря наличию большой толпы народа мы пролезли под турникетами, чтобы не платить за вход, потом мы все-таки дождались с пыхтением прибывшей наконец-таки электрички. Эти электрички ходят максимально хуево. Они ломаются на каждой остановке, а ездят так, что кажется, будто в них вставили батарейки от фонарика. На прошлой неделе я прокатился в таком динозавре, и подо мной под дружное ржание козлов, ехавших в вагоне, развалилось ебучее сиденье, когда я на него плюхнулся. Я поднял бумажку, датированную 1959-м... то есть последний раз эту хуйню чинили минимум четыре года назад. Короче, когда двери распахиваются, все начинают щемиться, и путем суровой борьбы я, Маффи, Йоги и Пу сумели занять свободные сиденья, а Кевин нет, его зажали, и он повис на поручнях. Казалось, что весь Гарден, весь, мать его, Сардинвиль набился в один несчастный вагон. И тут кто-то странно захихикал, в основном те, кто нас окружал. Потом во всем вагоне народ заинтересовался, началась всеобщая истерия. Я заметил, что все уставились на Кевина, из дальнего конца даже стали показывать пальцем. Мы глянули вверх и поняли, в чем дело. Он, с распахнутой настежь ширинкой, качался на перилах на манер обезьяны, а его инструмент мотался туда-сюда, словно маятник. А он, ни о чем не подозревая, висел себе, а народ тихо угорал. Молчание нарушил Нардо Пу. Он внимательно посмотрел на Кевина и громогласно заявил, что и представить себе не мог, чтобы у ирландца была такая большая штуковина. Маффи в это время проделывала обычный девчоночий прикол: притворялась, что не смотрит, и закрывала лицо широко растопыренными (зазор дюйма в четыре) пальцами. Кевин опустил глаза и прошел девять стадий омара, когда того варят. Только он попытался убрать все добро, будто никто ничего не видел (вот чудила), объявился поездной коп и стал настаивать, что наш друг извращенец и устроил этот дерьмовый спектакль нарочно. Тут возникла какая-то бабушка и сказала копу, что Кев неспециально. Легавый свалил, а весь поезд продолжал потешаться. К счастью для Долона, мы сошли на следующей остановке и пересели на экспресс. И пока ехали домой, он сидел, понурив голову.

Сегодня был первый матч сезона, играли с какими-то лохами из церкви Св. Хильды. Эта фигня имеет два плюса: благодаря легкой победе укрепился наш моральный дух, а еще на такие мероприятия приезжают целые автобусы классных телок-болельщиц. И всякий раз, когда на разминке я забрасываю мяч, допрыгивая до кольца, или делаю еще что-нибудь клевое, девчонки на трибунах дружно охают и ахают, и чем громче их «ох» или «ах», тем шире они разводят ноги, так что, когда я приземляюсь после прыжка, я бросаю взгляд в их сторону и могу различить какого цвета трусики у каждой отдельной чувихи, пришедшей на стадион. Такие фанатки составляют истинное вдохновение для игрока. Правда, туда приходят и мерзкие разодетые бабы, которые губят весь кайф.

Значит, в первом тайме мы набрали двадцать очков, и я лично забил восемнадцать. И во втором тайме я начинаю давать всякие хитрожопые пасы и всячески выебываться, но в итоге жутко облажался. Все шло круто, пока я не бросился вперед, перехватывая мяч у одного пидора. Я услышал громкий треск рвущейся ткани... у себя между ног. Глянул вниз, ничего такого не заметил. Тут я, пригнувшись, повел мяч. И весь стадион грохнул от смеха. Я побежал быстрее, бросил взгляд вниз и обнаружил, что в районе промежности мои трусы лопнули пополам и превратились в подобие юбки... разошлись все швы! Обрывки подпрыги-валики всякий раз (под ними у меня была только ракушка) обнажалась моя задница! Я дал пас Марку и попросил перерыва, но никто на меня не обращал внимания, всем было зашибенно, и мое эротическое представление длилось еще полминуты, пока Энтон Ньютрон не получил мяч. Только теперь я смог попросить перерыв. Наш невозмутимый тренер Дадли Дулитл веселился, наверное, первый раз за все время карьеры. Он отправил меня и менеджера вниз за новыми трусами, и с раскрасневшимся лицом и разрумянившейся жопой я поскакал к выходу. Все показывали на меня пальцем и ржали. Я остановился у двери, нагнулся и продемонстрировал им свою жопу целиком... Ушел со сцены, несколько порозовев, а весь стадион поднялся и проводил меня дружными издевательскими овациями.

Тусил с народом из нашего занюханного района в так называемых «Штабах», где обитают двое моих друзей, Брайан и Джон Браунинги. Зашибенное местечко. Здесь постоянно ошиваются от десяти до тридцати человек местных, которые либо укуренные и ржут, как придурки, либо пьяненькие и теплые. Мне самому доводилось здесь пожить, когда предки выгоняли меня из дома. Сегодня я проснулся тут, собственно говоря, после суровой накурки прошлой ночью. Со мной обнаружилось еще примерно с десяток чуваков. Мы стали друг друга будить, чтобы смотреть утренние мультяшки и добивать остатки хэша. Приперся измотанный Эдди, притащивший упаковку молока и тридцать шесть буханок, которые он и Вилли Апплеарс стыбзили в «Гранд Юнион», расположенном кварталом ниже, пока тот не успел открыться. Поскольку данный район города до сих пор слывет тихим пристанищем католиков из среднего класса, эти лохи складывают продукты перед магазином, пока сами разносят заказы. Хреново, что они не оставили в придачу пару фунтов копченой колбасы, и нам пришлось заказывать ее в круглосуточном «Дэли»[11], чтобы соорудить с утра бутерброды. Мы (Брайан и я) задумали офигительные планы. Решили сходить на 168-ю улицу и добыть кодеина. Благодаря этому чудесному лекарству можно клево поторчать все воскресенье.