относительно успешных ужастиков.
И у нее получилось: успех пришел неожиданным предложением. Важные боссы киновирта запускали один долгоиграющий проект (сериал про хакер-вампиров и прочую кибернечисть). Алекса им приглянулась. Ее взяли на одну из главных ролей.
Доселе скромная девушка, теперь она постепенно привыкала к повседневной роскоши, дорогим ресторанам, полночным поездкам в лимузинах с богатыми ухажерами. Так сказать, вживалась в новую роль, ведущую прямиком к лучшей жизни.
На сегодня съемки для очередной серии успешно завершились. Алекса красиво исполнила свою роль. Ей даже понравились завистливые взгляды других актрис, присутствующих на площадке. Коллеги-конкурентки. Алекса почему-то понимала, что на данный момент они ей совсем не страшны.
Она взяла бы такси, но красотку-актрису вызвался подвезти помощник оператора – милый паренек, который нравился многим женщинам из съемочной группы. И, кстати, при деньгах (он сын богатых родителей, а стать виртоператором «типа его детская мечта»).
Алекса и молодой любитель кино, желавший стать профессионалом (а также – залезть Алексе под юбку как можно быстрей), отъехали от студийного павильона, когда на часах случилось чуть за полночь.
Болтали о работе, обсудили коллег, беззлобно посмеялись над ними. Начинающий оператор пошутил, что режиссеру в некоторых случаях, возможно, не помешал бы протез головы…
Мягкость осенней ночи очаровала Алексу огнями уличных фонарей и круглосуточных заведений. Точно призывы для леди-бабочки, мечтавшей о вечном свете для себя.
Автомобиль, как ей казалось, мчался в красивое будущее. И когда парень, завернул в темный закуток на набережной (весьма укромное местечко), девушка не стала возражать. Алексе хотелось секса. В тот момент она ясно чувствовала, что заслужила стать счастливой. Сегодня ночью и впредь.
Заглушив мотор, помощник оператора принялся целовать виртактрису, жадно, взасос. Девушка возбудилась почти сразу, начала настойчиво отвечать на ласки. Парень с радостью отметил, насколько готова его текущая (во всех смыслах) партнерша.
Он уже собирался надеть презерватив, как в зеркале заднего вида заметил нечто подозрительно странное: мерцающий в темноте знак, напоминавший перекрестье прицела.
Этот символ был на черной одежде человека, который неторопливо направлялся в их сторону. Лицо ночного прохожего скрывалось под светонепроницаемым колпаком/капюшоном. И зоркому (увы, навряд ли) будущему оператору померещилось, будто из прорезей курился какой-то дымок. Словно лицо незнакомца медленно тлело, горя изнутри.
Распаленная Алекса даже не поняла, из-за чего кавалер перестал ее лапать и целовать. Затем раздался приглушенный выстрел.
Пуля пробила заднее боковое стекло, пробила край подголовника, пробила щеку дернувшегося парня, пробила лобовое стекло (оставив дырку трещин) и засела где-то в дорожном покрытии набережной.
Алекса с ужасом смотрела на то, как болтается простреленная челюсть мычащего юноши. «Будто киношный грим-маскарад», – почему-то подумалось начинающей виртактрисе.
Подойдя ближе, убийца остановился перед водительской дверью. Вторым выстрелом он прикончил бедолагу за рулем, который, пребывая в полушоковом состоянии, не смог сопротивляться своей страшной судьбе.
Пуля, преодолев череп и мозг (достаточно избалованного жизнью) помощника оператора, ощутимо скользнула Алексе по шее. Но это была не смертельная рана. Еще нет…
На лицо красавицы (вместо спермы, которую минуту назад она так хотела почувствовать губами и кожей) брызнула густая липкая кровь. Мертвый обладатель этой самой крови повалился Алексе на колени как сломанный манекен с изуродованной головой.
Девушка сумела-таки закричать.
А серийный убийца Дым, «направляемый» господином Иксоевым из роскоши загородного особняка, спокойно навел дуло пистолета на вопящую девушку. И спусковой крючок послушно сдвинулся под его пальцем.
Выстрел вдребезги разнес водительское окно автомобиля, доселе лишь «аккуратно» продырявленное. А пуля почти со скоростью света (как успела представить себе Алекса, вдыхая пряный осенний воздух в последний раз) вошла виртактрисе в переносицу, после чего, чуть сместив центр тяжести, разнесла девушке половину затылка на выходе.
Кровавый сгусток с прощальным хлопком мозговой целостности Алексы разлетелся по салону машины. Пуля, сделав еще одну дырку в стекле (теперь уже пассажирской двери), моментально пошедшем трещинами, унеслась прочь, отскочив от асфальта.
Убийца убрал пистолет с чутко дымящимся дулом в карман балахона.
– Вы слышали про маньяка по кличке Зодиак? – В вопросе Иксоева сквозила некая издевка.
– Больше, чем многим бы хотелось. – Сурово отозвался Дым, уходя с места преступления в пространство ночи у ближайшей рощи прибрежных деревьев.
– Всегда мечтал сделать нечто в его стиле… – лукаво нашептывал олигарх-извращенец из своей киберколяски.
– Сын Сэма тоже убивал похожим образом, – сообщил Дым голосом, лишенным привычных оттенков речи.
– Да… Вы совершенно правы, мой хороший! – Кажется, счастье Иксоева было сейчас абсолютно беспредельным.
Маньяк скрылся во тьме, так и не увиденный никем, кроме своих жертв.
Какой-то дебил схватил собаку (крепко так схватил) и, резко размахнувшись длинною в мир, швырнул бедняжку через черное…
Хвост собачьей кометы испугал самого Нострадамуса.
Комета воплощала образ всего неприятного, что только может быть связано с миром. Фашизм, педофилия, черные хирурги, шлюхи-невесты, сутенеры-наркоторговцы, террористы-взрыватели, алкаши-мужья, шизофренички-жены…
Нострадамус, узрев все это, решил больше никогда ничего не писать.
А Оппи, досмотрев сон (а они бывали у него совсем не часто), проснулся едва ли не со скрежетом нутра.
Кибер-ментяра отлип от потолка (Оп обычно пребывал в спящем режиме именно там), а затем распространился по полу квартиры, как сотня электронных тараканов.
Теперь ему кое-что становилось понятным. Почти…
Войдя в рабочий кабинет, Оппи сразу засек то, что в неизменном шкаф-хранилище дел совершенно точно отсутствует папка со стрельбой в парке.
Что за ерунда?!
Филат Хмель, как обычно, полулежал на столе с подвижной основой, рискуя уехать, к примеру, в женский туалет управы в любой момент.
Оп на этот раз не стал иронизировать:
– Проснулся, детектив! – скомандовал киборг (сегодня он представлял собой пластиковый холодильник с радиатором плюс бензопилой). – Куда подевалось дело о парковом маньяке?!
– О ком? – напарник-алкаш продрал глаза и крайне удивленно вперился ими в Оппи. – Тебя закоротило, что ли?
Оппи не поверил соответствию внутреннего протокола. Это была какая-то херня.
– Маньяк со снайперской винтовкой убил девять человек, а ты этого не помнишь? Белая горячка, здравствуй?
– Ей, железяка! Очнись! – Хмель на полном серьезе не разделял служебного рвения со стороны напарника. И он был не пьян. По крайней мере не настолько, чтобы не помнить.
– Ты не понимаешь… – прошептал искусственный интеллект, выходя из кабинета.
Милый до этого не понимал, как легко написать рассказ. Парень вообще не написал ничего крутого, за исключением нескольких «начал» вполне себе дурацких книжек.
И это все он проделал будучи студентом психжурфака. Непозволительная гордость (сказали бы дуры из какого-нибудь педсовета). Но Милый упрямо верил в свой слог. Парню грезилось, что именно он «смогет», как говорили у него
