— У нас на днях в Кении была заваруха, — говорил он, — огромная кошка утащила двоих наших лучших парней. — Он с любовью поглядывал на пушку и со знанием дела продолжал: — Но у кошки изменились вкусы, когда она испробовала нашу семидесятипятимиллиметровую подружку! Да, сэр, эта малышка издает чудовищный грохот, можете жизнь свою на это поставить!
Примерно раз в час Гранд останавливался и делал театральный жест рукой, объявляя всем о привале. После этого он вместе с одним из верных ему туземцев (известным как «лучший гид по Центральной Африке») начинали принюхиваться, поводя ноздрями и безумно выпучив глаза.
— Там, в кустах, кошка, — внезапно говорил Гай, и, на глазах всей изумленной публики, в шлеме, который полностью закрывал ему видимость, хватал оружие, шатаясь под его тяжестью, прижимал его к покрытому бронежилетом брюху и вслепую палил в какой-нибудь камень, скрывавшийся за кустами. Выстрел клонил к земле высокие заросли и сносил верхушки деревьев, как если бы они были кукурузными стеблями. Отдачей Гранда отшвыривало футов на сорок, и он приземлялся в отвал практически без сознания.
— У этой крошки нечеловеческая отдача, — позже говорил Гай. — Маннлихер, конечно, по сравнению с этим — просто детская игрушка.
Семидесяти миллиметровая гаубица издавала невероятный грохот, земля дрожала, и любая охота в радиусе нескольких миль вокруг прекращалась. Все остальные сафари прошли от начала до конца без единого выстрела, кроме, естественно, случайных выстрелов из пушки Гранда.
Охотничьи экспедиции в Африке — мероприятия серьезные, дорогостоящие, и развлечение это потребовало от Гранда огромных затрат. И все же Гай всегда вспоминал эту историю с превеликим удовольствием. Всем гидам-туземцам это развлечение также пришлось по нутру.
— Вот смотрите, последние новости, — сказал, внезапно просветлев, Гранд, сидевший в своем огромном кресле. Он, шурша, развернул газету и показал статью окружающим. Заголовок гласил:
НАЧИНАЯ ГИГАНТСКУЮ КОСМИЧЕСКУЮ ПРОГРАММУ, ПРЕЗИДЕНТ ПРОСИТ НАРОД О ДОВЕРИИ.
«ОСЕЛ» ОБЕЩАЕТ НАЛОГОПЛАТЕЛЬЩИКАМ…
Он прочитал это громко и звучно, но Джинджер отнеслась к данной просьбе весьма пренебрежительно.
— Вероятно, один из этих малолетних мексиканских ослов! — воскликнула она. — Воистину осел! — Она была большим противником президентской администрации.
— На твоем месте я бы не стал недооценивать нашего большого дядю Сэма, — предостерег ее Гай, обведя хитрым взглядом присутствующих.
— Да эти мексиканские ослы — просто мелочь! — настаивала Джинджер.
— Джинджер права, — резко вставила Агнесс, надевая очки — как и всякий раз, когда разговор с Гаем переходил на политические темы, — чтобы смерить его серьезным осуждающим взглядом. — Будет гораздо полезнее, если в космос отправят самого этого простофилю! — Она вскинула голову, явно довольная своей идеей. — Запустить бы этих болванов куда подальше!
Гай отложил газету.
— Я считаю тебя человеком терпимым, — мягко, но уверенно сказал он, поднимаясь. — И не люблю делать скоропалительных выводов. Но в случаях, подобных этому, когда речь идет о национальной чести, такие высказывания недалеки от гнусной государственной измены! — И так же серьезно станцевал чечетку шажка и раскланялся. — Боюсь, у меня не получится остаться на обед, — сообщил он.
— Гай, да я слышать об этом не желаю! — пронзительно вскрикнула Агнесс, сорвав с носа очки и сердито уставившись на Гая. — Ты обязательно должен остаться!
— Гай, Гай, Гай, — проворковала Эстер, покачав седой головой, — всегда куда-то спешит…
— Да, я бы так хотел остаться, — с грустью добавил Гай. — И все же — обратно в упряжку, обратно к станку.
Наша история про Гая Гранда уже подходит к концу. Однако понастоящему скандальную славу он заслужил после того, как вышел в открытое море на большом корабле «С.С.Чудо-Христианин»… Это судно впоследствии стали называть «Ужасный мистический корабль капитана Клауса». На самом деле это был старый «Гриффин», пассажирский лайнер, который в свое время Гранд приобрел приблизительно за пятьдесят миллионов.
«Христианин», водоизмещением в 30000 тонн, мог перевозить около тысячи ста пассажиров. Гранд переоборудовал его в корабль первого класса, способный разместить на борту четыреста пассажиров. Корабль был отделан с небывалой роскошью, какая бывает только на Востоке. Каждая каюта на «Христианине» была дворцом в миниатюре: все детали интерьера были созданы с такой любовью и аккуратностью, что их скорее можно вообразить, чем описать. Все каюты находились над палубой, в каждой было двенадцатифутовое окно и застекленные двери, выходившие в отдельное патио, с которого открывался великолепный вид на море и небо. В каютах были расстелены ворсистые мягкие ковры и расставлена первоклассная мебель, кроме того, там были мини-бары, шезлонги, камины, огромные королевские кровати с балдахинами, библиотека (с полным комплектом Британники и первосортным чтивом для интеллектуалов), магнитофоны, дамские комнаты, маленькая итальянская ванная и сауна. Стены, выкрашенные в мягкие коричнево-желтые тона, были отделаны панелями из тика и розового дерева.
Столовая корабля была сделана в стиле парижского ресторана «Максим». Сам персонал этого всемирно известного дорогого ресторана был занят приготовлением блюд и сервировкой. Они должны были грациозно, но ненавязчиво передвигаться по залу под легкую музыку в исполнении Джиллиан Стринг Квартет.
Все на этом корабле было продуманно и гармонично. Театр, словно настоящий драгоценный ларец, ровно на четыреста мест, был точной копией казино Монте-Карло, а театральная труппа — «Олд Вик Плэйерс» — имела большой репертуар и была готова давать по два представления в день.
Корабельный доктор был не только терапевтом, но также высококлассным психоаналитиком. За помощью в решении душевных проблем пассажиры могли приходить к нему все двадцать четыре часа в сутки.
Но, вероятно, главным чудом «Христианина» была его гостиная, Марина-рум, огромная, расположенная гораздо ниже палубы. Стены в ней (которые одновременно являлись самим корпусом корабля) были из прозрачного стекла, так что пассажиры, сидевшие в комнате, могли любоваться морскими глубинами. Эффект океанского дна был произведен следующим образом: с бака корабля регулярно выбрасывались поднятые из глубин морские существа. И перед глазами, освещенная мощными солнечными прожекторами, представала захватывающая дух панорама: огромные спруты, гигантские лучи всех цветов радуги, змеи, снежные морские ангелы и светящиеся стаи фантастических рыб, безмолвно скользящие или извивающиеся в молчаливой битве всего в нескольких футах от отдыхающих пассажиров.
В ходе подготовки к вояжу «Чудо-Христианина» (журнал «Лайф» посвятил ему целый номер) была дана единственная платная реклама — объявление о дате отплытия, которое опубликовали The Times и National Geographic. Стоимость путешествия не указывалась (хотя «Лайф» упомянул, что стоит это удовольствие около пяти тысяч), а анонс, набранный маленьким жирным шрифтом, был заключен в толстую черную рамку. Начинался он с таких слов: «Для тех нескольких счастливцев…» и содержал краткое извинение за то, что не каждый желающий может быть взят на борт. Также указывалось, что заявления на участие в вояже на «Чудо-Христианине» были тщательно рассмотрены, а получивших отказ просят не обижаться. «Наш критерий отбора, — заканчивался анонс, — может не совпадать с вашими представлениями».
Пока подавший заявку на участие в вояже не был утвержден, он не допускался на корабль. Встреча назначалась только после окончательного утверждения.
Судно было наречено самой Королевой Англии.
Все это привлекло небывалое внимание, и заявления потекли рекой. Многие прямо-таки требовали, чтобы их взяли в первый круиз «Христианина». Те, кто только что вернулся с отдыха, в суматохе планировали новое путешествие.
Казалось, людям жизненно необходимо попасть на борт «Христианина».
Между тем Гай Гранд самолично отбирал заявления, руководствуясь только своими, никому не понятными критериями. Естественно, между делом он хорошо развлекся. Например, рассмотрев заявление от очень почтенной римской аристократки, он просто начирикал поверх него: «Вы шутите? Никаких итальяшек!» Позже говорили, что женщина получила нервный срыв и потребовала миллион за моральный ущерб. Гранд дорого заплатил, чтобы уладить дело.
С другой стороны, он принимал — или, лучше сказать, вовлекал — в качестве пассажиров — группу шутов из убогих ярмарочных шоу, большинству из которых не следовало бы вообще уделять внимание, нескольких цыган с Бродвея, и других людей странной внешности и сомнительных достоинств. Однако в первые несколько дней они должны были находиться под палубой. Таких было всего сорок человек, то есть десятая часть списка из тех элитных гостей, которые стояли на палубе, когда «Христианин» отплывал под звонкие фанфары с Восточного побережья. Все стоявшие на палубе были аристократами голубых кровей и джентльменами до кончиков ногтей.
